Развитие русской детской литературы в XVII веке происходило на фоне больших перемен. Московская Русь объеди­нялась и отодвигала границы в Сибирь и южные степи. Реформы патриарха Никона раскололи церковь и верующих. Усилилось вли­яние иностранцев на столичное общество. Набирала силу светская культура.

Литературный процесс шел в направлении от учебно-просве­тительной литературы к сочинениям художественным и научно-познавательным. Учебная книга давала ребенку готовую информа­цию, которую оставалось только заучить. Такая книга была ориен­тирована на одностороннее мышление читателя, приучала его к чужому монологу. Параллельно ей развивается литература, строя­щая с ребенком диалог, отражающая его детское «я», отвечаю­щая на его «почему?».

Книги для обучения чтению и письму предназначались млад­шему возрасту. Они были двух типов: азбуки-книги для чтения, писавшиеся полууставом и переплетенные, и азбуки-прописи, писавшиеся скорописью на листах, склеенных в свиток. Азбуки-книги нужны были на первом этапе обучения, азбуки-прописи - на втором, когда ученик уже умел читать и писать полууставом 1 .

Всего в XVII веке было напечатано более 300 тысяч азбук и букварей (первый букварь вышел в Москве в 1657 году).

Среди полусотни книг для детей, сохранившихся с тех вре­мен, встречаются и такие, которые не связаны с учебными зада­чами, а предназначены, скорее, для развлечения и поучения. Их читали дети среднего возраста, овладевшие грамотой.

1 Устав - четкое начертание каждой буквы кириллицы; этим каллиграфи­ческим шрифтом написаны все книги, созданные до XIV века. В XIV веке, когда количество рукописных книг значительно возрастает, был разрешен полуустав - упрощенный рукописный шрифт. Затем входит в употребление скоропись - еще более упрощенное начертание букв и возможность пропуска гласных, которые читатель мысленно вставлял сам. Этим объясняется нередкое скопление соглас­ных в книге, написанных скорописью. Петр Первый своим указом ввел для свет­ских книг латинизированный шрифт «эльзевир» (по фамилии нидерландских издателей XVI - XVII вв.), заменивший кириллицу. Это наш современный алфавит.

В 30-40-х годах XVII века зарождается поэзия для детей. Первым детским поэтом был Савватий - справшик московского Печатно­го двора (на эту должность, сходную с профессией ответственного редактора, назначались очень образованные и уважаемые люди) и учитель детей знатных москвичей. Его служба началась с участия в подготовке печатной азбуки, вышедшей в 1634 году и названной учеными азбукой В.Ф. Бурцова - по имени управляющего Печат­ным двором. В ней Савватий и поместил свои стихи (вирши). Они представляют собой обращение взрослого к ребенку с наставлени­ями в хорошей учебе, трудолюбии и послушании. Основная мысль виршей Савватия - о пользе и радости книжного учения, о вреде «лености и нерадении всякому бываемому во учении».

Начинает свое становление проза для детей. Перерабатываются и сокращаются (адаптируются) русские воинские повести: «Ска­зание о Мамаевом побоище» (о Куликовской битве), «Повесть об осадном сидении донских казаков», семейно-бытовая «Повесть о Петре и Февронии». Появляются и зачатки жанра рассказа. В одном из рассказов повествуется о том, как сын-преступник по дороге на казнь откусил ухо своей матери, объяснив злой поступок тем, что мать - виновница его гибели, поскольку не наказала его за первую кражу.

Развивается и собственно историческая литература для начи­нающих читателей: часто встречаются статьи-переработки с исто­рическими сведениями - из начала «Повести временных лет», а также книга «Синопсис» - краткое обозрение русской истории.

Предисловия к книгам, жанры «слова», «послания» были за­чатками публицистики, обращенной к детям.

Интересовавшиеся вопросами мироздания дети и взрослые чи­тали переводные космографии с описаниями стран и народов. В качестве образца приведем похвальное описание Московской Руси в компилятивной космографии 1670 г.:

1 Цит. по кн.: Литература Древней Руси: Биобиблиографический словарь / Сост. Л. В.Соколова; Под ред. О. В.Творогова. - М., 1996. - С. 94-95.

Московское государство долготою и широтою великим пространством расширится: от полунощные страны - море мерзлое, от востока - тата-ре, от полудне - Турское да Польское государства, от запада - Ливон­ское да Шведское государства, со всех сторон с великими государствы граничит... В Московском государстве... поля хлебородные, всяким зем-леплодием от Бога обдарены, пшеница, рожь, ячмень, проса, овес, гречихи и всяких семен, яже суть на потребу человеком, всего родится преизобильное множество; не токмо тем сами довольствуют, но и в иные государства с Руси хлеб идет... Леса великие страшные, а в них зверей всяких разных несказаемое множество; звериных и птичьих ловцов нигде смышленнее и мастероватее нет, как московские люди. Соколов, крече­тов, ястребов и всяких ловчих птиц множество, скота и птиц домашних и диких на пищу человеком неудобь сказаемое множество; во всяких довольствах и прохладстве то Московское государство преизобилует 1 .

Курс естествознания можно было получить, читая переводные шестодневы - произведения, комментирующие ветхозаветный рас­сказ о сотворении мира за шесть дней. Природа в шестодневе - «училище боговедения». Данные современной науки - о шарооб­разной форме Земли, движении звезд и планет, об атмосферных явлениях, о строении колосьев, виноградной лозы или лилии, клас­сификация пород рыб и пресмыкающихся и т.д. - приводятся как доказательство величия Творца мира, «Чудотворца и Художника».

Шестодневы и космографии послужили образцами для созда­телей художественно-познавательной литературы для детей.

Секуляризация жизни привела к появлению в русской литера­туре светских жанров, быстро ставших достоянием юных читателей. Например, переводятся и перерабатываются басни Эзопа, притчи и басни из древнеиндийской «Панчатантры» («Пятикнижия»), они составили сборник «Стефанит и Ихнилат». Проблемы Добра и Зла, Рассудка и Безрассудства и т. п. решаются шире, чем было принято в канонах церковной литературы. На рубеже XVII-XVIII вв. басни уже утвердились как часть «школьной» литературы. Особую попу­лярность завоевывают романы и повести. Множатся списки «Алек­сандрии», «Повести о Варлааме и Иоасафе». Царь Алексей Михай­лович (1629-1676) собирает «потешные» книги, далекие от пря­мого нравоучительного смысла. Однако он же своим указом запре­щает выступления скоморохов (след их языческой смеховой куль­туры сохранился в детском фольклоре и народном театре).

Из «потешных» книг в фольклорные сказки и лубки (а впо­следствии в произведения А. Н. Радищева, А. С. Пушкина, А. М. Ре­мизова) путешествуют обрусевшие персонажи итальянского кур­туазного рыцарского романа о Бове Д"Антоне: король Дадон и король Гвидон, коварная королевна Милитриса, сын ее Бова-ко-ролевич, воины Лукопер и Полкан (полупес-получеловек). Осо­бой любовью пользуется Еруслан Лазаревич - сказочный персо­наж персидского или монгольского происхождения.

Надо ли доказывать право детей на наследование этих сюжетов и персонажей? В XIX веке сказки о Бове, Еруслане Лазаревиче, а так­же о Петре Златые Ключи, Ерше Ершовиче, Фоме и Ереме оконча­тельно начали восприниматься как утеха детей и простого народа.

В XVII веке на Руси появился первый художественный стиль - московское барокко (он угаснет во второй половине XVIII века). Черты этого стиля - внимание к проблемам взаимоотношений Бога и человека, сильные эмоции, фантастика, преувеличенная декоративность и контрастность изображения. Идеи русского ба­рокко связаны с представлением о мире как книге и книге как модели мира (прежде книга связывалась с представлением о со­боре, месте богослужения).

Московское барокко в детской литературе связано с именем крупнейшего писателя, богослова, просветителя и педагога -

Симеона Полоцкого (1629-1680). В числе его учеников были лети царя Алексея Михайловича - будущий царь Федор и царевна-правительница Софья 1 . Самые значительные труды Симеон По­лоцкий посвятил «юным и старым». «Из поздравительных вир­шей, преподнесенных Симеоном в день крещения юного Петра I (29 июня 1672 года), можно сделать вывод, что придворный поэт был сторонником особого жанра прогностической поэзии, созда­вая вирши по образцу гороскопа для царственного младенца. Здесь Симеон не был одинок - астрология входила в то время в круг общих представлений таких вьщающихся людей, как Кеплер, Тихо Браге, Бэкон, Рабле и др.», - отмечает современный исследова­тель Л. У. Звонарева 2 .

Свое обширное творческое наследие поэт собрал в двух гран­диозных по объему книгах. В сборник «Рифмологион, или Стихо-слов» (1680) вошли стихотворения, сочиненные на разные случаи из жизни царской семьи, среди них много приветствий от имени детей - к дедушке, к родителям, к благодетелю.

1 Симеону Полоцкому удалось привить царским детям любовь к стихотвор­ству и к образованию и культуре в целом. Именно при царе Федоре Алексеевиче (1661 - 1682) в Москве была открыта Славяно-греко-латинская академия (1682 - 1685), созданная по проекту Симеона Полоцкого его лучшим учеником Сильве­стром Медведевым. Царевна-правительница Софья Алексеевна (1657- 1704) слыла у современников женщиной умной, политически проницательной, она окружа­ла себя образованными людьми.

Симеон Полоцкий проэкзаменовал Никиту Зотова при назначении того учи­телем наследника Петра Алексеевича. Учение царевича началось почти в шесть лет и продолжалось до десяти лет. По приказанию царя для Петра написали Букварь и Часослов крупным шрифтом и с украшениями; эти книги переплели в алый бархат. Одолев Букварь, Петр принялся за Псалтырь. Никита Зотов много рассказывал ему из истории России и географии. По его предложению из двор­цовой библиотеки отобрали все книги с рисунками на темы истории, городов, известных зданий и т.п., художники написали картины, которыми увесили все стены царевичевых хором. Так продолжалось образование Петра, сопровождае­мое военными играми со сверстниками (ради этих игр Зотов выучил военный устав). И все-таки живой и любопытствующий ум царевича не получил достой­ного образования и нравственного воспитания. По прошествии лет царь «отбла­годарит» Никиту Зотова назначением на шутовскую должность главы Все-пьянейшего собора - одного из варварских развлечений первой четверти XVIII века.

2 Звонарева Л. У. Врачи и врачевание в виршах Симеона Полоцкого // $1исИа инегапа Ро1опо-81аУ1са, 6: МогЪлв, тесНсатепШт е1 «апи$. - СЬогоЬа, 1ек 1 гйгог-У1е. - 50\У, \Уагзга\уа, 2001. - Р. 232.

Сборник «Вертоград многоцветный» (1676-1680) - это свое­образная поэтическая энциклопедия, в которой стихи располо­жены по алфавиту, как в акростихидных азбуках. В этой энцикло­педии встречаются фрагменты из «Естественной истории» Пли­ния Старшего (I в. н.э.), сведения о вымышленных и экзотиче­ских животных - птице феникс, плачущем крокодиле, о драго­ценных камнях, вообще обо всем интересном, редком в древно­сти и современности; есть в ней пейзажные стихи, стихотворные новеллы. Во многих строках восхваляется просвещение, знания, книжная премудрость.

Одно из стихотворений «Вертограда» называется «Мир есть кни­га». В нем поэт перечисляет пять страниц великой книги «пре-украшенного мира»: «Первый же лист есть небо, на нем же свети­ла...», «Второй лист огнь стихийный под небом высоко...», «Тре­тий лист преширокий аер мощно звати, на нем дождь, снег, об-лаки и птицы читати...», «Четвертый лист - сонм водный в ней ся обретает...», «Последний лист есть земля с древесы, с трава­ми, с крушцы и с животными, яко с писменами...» Такая нау­чно-художественная картина мироздания могла оказывать на юных читателей большое впечатление, как и другие произведения из «Вертограда». Построение «Вертограда многоцветного», пафос стихов сродни современным художественно-познавательным кни­гам для детей.

На рубеже 70-80-х годов Симеон Полоцкий издал «Букварь языка словенска» (1679) с первым печатным педагогическим трак­татом, помешенным в предисловие, а также «Тестамент Василия, царя греческого, сыну Льву», «Историю о Варлааме и Иоасафе» и «Псалтырь рифмотворную» - новаторски смелое переложение стихами библейских псалмов царя Давида (М. В.Ломоносов назо­вет последнюю книгу «вратами своей учености»).

При дворе Алексея Михайловича в 1673 году был организован первый в России театр 1 . На первом представлении, длившемся десять часов, присутствовали дети царя - в зарешеченной ложе вместе с царицей и другими женщинами. По форме первая драма «Эсфирь, или Артаксерксово действо» напоминает современную постановку для маленьких детей: там действовал персонаж, кото­рый разъяснял зрителям смысл происходящего.

1 К тому времени в русских школах начали ставиться так называемые «школь­ные драмы» - спектакли, построенные на сюжетах из Священного Писания. Симеон Полоцкий еще до придворного служения ставил такие пьесы в Заико-носпасской школе.

2 Мистерии - древние и средневековые театрализованные представления на сюжеты мифов, имевшие смысл священнодействия для участников и зрителей.

«Комидия притчи о Блудном сыне», «О Навходоносоре царе, о теле злате и о триех отроцех, в пещи не сожженных», «Пешное действо» - подбор этих пьес говорит в пользу авторства Симеона Полоцкого. «Пещное действо» - святочная мистерия 1 о том, как три отрока не поклонились золотому изображению царя-язычни­ка и за это должны были сгореть в печи, но их невредимыми вывел из печи ангел. Можно утверждать, что русский театр уже в начале своей славной истории был ориентирован на юного зрите­ля и первый наш драматург отбирал сюжеты, близкие не только взрослым, но и детям.

Дело Симеона Полоцкого продолжил Карион Истомин (даты его жизни не определены; известно лишь, что он родился в 40- 50-х годах XVII века, а в 1717 году был еще жив). Он преподавал в школах и был придворным поэтом и ритором, но мечтал сде­латься придворным учителем. Шестилетней Софье Алексеевне он преподнес стихотворный панегирик «Книга желательно привет-ство мудрости». В своих стихах он наставлял царских детей, в том числе маленького Петра, наследника престола, чтить свободную науку.

Карион Истомин издал несколько детских книг: по-царски ро­скошный «Лицевой букварь» (1694), «Букварь языка словенска» (1696) и «Служба и житие Иоанна Воина» (1695; эта повесть есть прообраз будущей биографической повести для детей). Добавив­шиеся к ним рукописные «Грамматика малая» и пособие по исто­рии составили первый на Руси комплект учебных книг (кроме того, ему приписывают и первый учебник арифметики). Их осо­бенность - в единстве научной мысли и искусства. В стихах он рассказывал детям о двенадцати науках, о мироустройстве и цер­ковных таинствах (книга «Полис, си есть град царства небесного, имущий ученик, моление и премудрость», 1694). Правила поведе­ния для детей изложены в трактате «Домострой», близком к не­которым педагогическим идеям нидерландского философа и бо­гослова Эразма Роттердамского (1466-1536), чей трактат «О при­личии детских нравов» 1530 года был переведен Епифанием Сла-винецким во второй половине XVII века.

В день одиннадцатилетия Петра Карион Истомин поднес ему «Книгу вразумления стихотворными словесы» - своеобразную программу для будущего царя, в которой использован прием во­ображаемого диалога: поэт от имени Бога, Божией матери и ма­тери царевича Наталии Кирилловны обращается к царевичу с наставлениями, а тот достойно отвечает.

Творчество Симеона Полоцкого и Кариона Истомина важно и для общего развития русской литературы: в их стихах наметился переход от силлабического стихосложения к силлабо-тоническо­му, главенствующему в поэзии XIX -XX веков.

Детская литература XVII века развивалась в ответ на националь­но-государственные запросы, была средоточием современных на­учных представлений, религиозно-просветительских и педагогиче­ских идей и художественных тенденций. Нередко именно в детских книгах появлялись принципиальные новшества: первые стихи, пер­вые специфические приемы диалога автора с маленьким читате­лем, первый рисунок светского содержания. Детям предназнача­лась и первая светская печатная книга - «Азбука» Ивана Федорова.

Всесторонние реформы Петра I (1672-1725) при­дали его царствованию и последующим временам энергию преоб­разований в европейском духе, но при этом нанесли урон нацио­нальной самобытности, в том числе и в сфере богатых традиций древнерусской литературы.

В годы полновластного правления Петра (1689- 1725) книг из­дано больше, чем с начала книгопечатания, однако это были в основном переводы книг по точным наукам, военному делу, стро­ительству, ремеслам и т.п. 1 Царь своим указом повелел перево­дить и печатать книги, изданные в Европе не позже пятнадцати лет назад. По этому указу юное поколение могло иметь более ши­рокий доступ к самым актуальным идеям и открытиям, в основ­ном из области естественных и точных наук.

Ведущая идея петровского времени - служение общему благу государства, при этом представление о благе диктовал царь-ре­форматор. Наставляя сына-подростка Алексея, царь-отец держал­ся сурового политического тона: «Ты должен любить все, что со­ставляет благо и честь отечества...»

Царь Петр очень рано начал учить дочерей грамоте и с удо­вольствием вел «взрослую» переписку с ними, когда бывал в по­ходах. Конечно, его письма не могут считаться образцами высо­кой литературы, но все же следует внимательнее отнестись к са­мому жанру письма отца к детям. Этот жанр составляет важную часть «домашней» литературы для детей, и его история может пролить свет и на другие жанры, художественные и публицисти­ческие. И сегодня английские школьники читают письма лорда Честерфильда к сыну.

Можно сказать, что железная воля Петра I определяла педа­гогическую тенденцию во всем обществе. В детях видели будущих государственных работников, от детских книг ждали пользы, а не развлечения или религиозного просвещения. Нравственная про­поведь, привычная в древних книгах, уступает место уставу при­дворного этикета и правилам карьеры. Самая известная светская книга петровского времени - «Юности честное зерцало, или По­казания к житейскому обхождению» (1717; перевод с немецкого); это сборник правил поведения при дворе для юношей и девиц.

Просветитель, сподвижник Петра, Феофан Прокопович (1681 - 1736) написал для детей «Краткую русскую историю» и «Первое учение отрокам» - еще один свод назиданий и правил, выдер­жавший двадцать изданий.

Середина XVIII века была особенно скудна на детские книги. Некоторый подъем наметился только в последней трети

" Справедливо и то, что в XVII - XVIII веках россияне начали знакомство с шедеврами европейской беллетристики - сказками Шарля Перро, романами «Дон Кихот» Сервантеса, «Путешествие Гулливера» Джонатана Свифта. «Гар-гантюа и Пантагрюэль» Франсуа Рабле. В 1719 году появляется первая часть рома­на Даниэля Дефо о Робинзоне Крузо, ставшая одной из лучших в мире детских книг. Ныне все эти произведения занимают почетные места в круге детского чтения - чаше всего в виде адаптации и переложений.

века, в пору правления Екатерины II (1762-1796). В этот период возникают понятия «женская библиотека», «детская библиотека».

Екатерина II была не слишком счастливой матерью, всю силу любви и заботы она перенесла на внуков Александра 1 и Констан­тина.

Ради внуков Екатерина II разработала целую педагогическую систему, легшую в основу либерально-аристократической культу­ры детства. Ее идеи будут в XIX веке развиты воспитателями, слу­жившими в великосветских семьях, в частности В. А.Жуковским, А. О. Ишимовой. В центре этой системы - идея счастья ребенка, от будущих деяний которого зависит благоденствие народа и государ­ства. Ребенок счастлив не от рождения, хотя бы и благородного, - он должен достичь счастья путем соединения рассудка и доброде­тели, путем духовного совершенствования. Пусть он явит миру все свое совершенство, чтобы оправдать любовь и надежду народа.

С позиции императрицы воспитание есть процесс обоюдный. Главная цель воспитания - «здоровое тело и умонастроение к добру», особенно важен «ультбательный дух»: «Питая в детях весе­лость нрава, надлежит отдалять от глаз и ушей их все тому про­тивное, как-то: печальные воображения или уныние наносящие рассказы». Эти и другие наставления дала императрица главному воспитателю царевичей. Она входила во все мелочи воспитатель­ного дела: для шестимесячного Александра бабушка смоделиро­вала особый костюм, да такой удачный, что выкройку этого кос­тюмчика просили у нее прусский принц и шведский король. Она уделяла внукам много времени, составила для них ряд учебных книг, которые вошли в обязательное чтение детей придворных.

В числе книг Екатерины Великой - «Российская азбука с граж­данским учением», «Китайские мысли о совести», «Выбранные российские пословицы», «Записки», «Продолжение начального учения». Сборник нравоучительных примеров «Разговор и расска­зы» написан целиком по слогам; вероятно, это он должен был служить первой книгой для чтения.

1 Престолонаследник Александр родился в канун зимнего солнцестояния. Этот факт использовал Г.Р.Державин, чтобы обосновать в оде 1779 года «На рожде­ние в Севере порфирородного отрока» аллегорическое уподобление новорож­денного солнцу, вновь подымающемуся над отечеством. Литературный канон царственного ребенка, ставший элементом русской традиции, восходит к рим-ско-византийской эпохе. Античная составляющая канона заключается в подчер­кивании телесной красоты и разума. Византийская - в печати богоизбранности, отличающей духовный облик дитяти. Канон включает в себя солярные знаки, символизирующие царственность. Поэт внес в канон новое, национальное нача­ло: «порфирородный отрок» рожден на Севере, среди снегов. Древний и новый опыт учитывала и императрица при создании сказочных образов царевичей.

Не обладавшая особым литературным даром, императрица тем не менее сочинила две сказки. «Сказке о царевиче Хлоре» (1781) приданы черты условно-исторического повествования: действие отнесено к древнейшей докиевской эпохе, когда жил «Царь доб­рый человек». Знаток древнерусских рукописей, императрица же­лала бы заглянуть в архаическую глубь славянской истории, но сделать это можно было разве что силою воображения. Поместив в докиевскую Русь сказочных персонажей - прекрасного и мудрого царевича ребенка Хлора, его похитителя - киргизского хана, его спасительницу - дочь хана Фелицу, она стремилась утвердить нравственную идею всей русской истории, вплоть до предстоя­щего правления Александра. Нравоучительный смысл сказки вы­является только при понимании аллегорических образов. Так, юный Хлор, чье имя значит «цветок», воплощает русского наследника (действительно красивого и умного мальчика), Фелица - аллего­рия самой императрицы, это имя по латыни значит «счастье». Хан, испытывая царевича, поручает ему найти «розу без шипов» - аллегорию добродетели. Хлор находит чудесный цветок с помощью проводника - сына Фелицы по имени Рассудок. Обрадованный хан возвращает царевича родителям. Писательница использовала мотив выбора пути, опираясь на сочинения Ксенофонта и Новый Завет. Она умело воплотила идею имперского величия России, руководимой соединенной мудростью Запада и Востока.

«Мое маленькое хозяйство» - говорила Екатерина о своей империи. Взглядом хорошей хозяйки она окинула и сказочный мир: упорядоченное, чистое, в меру украшенное пространство создано исключительно для положительных событий. Конфликта добра и зла нет здесь. Все происходит как должно, никаких «вдруг» быть не может. Все описания в сказках служат положительными примерами: отношения родителей, образ правления, жилища и еда, крестьянская жизнь... Даже испытания для Хлора и Рассудка даны в идеально-должностном представлении: путешественники заночевали в деревенской избе - «хотя на войлочках, но на по­душках с белой наволочкой». Царское дитя «доброе, жалостливое, щедрое, послушливое, почтительное, учтивое, благодарное». Имен­но такие качества нужны будущему правителю, чтобы подтверди­лось отцовское имя-титул «Царь добрый человек».

«Сказка о царевиче Февее» (1783) предназначена для чтения подросших детей. Царевич Февей (его имя значит «красное сол­нышко») и царевич Хлор аллегоризируют два возраста - детство и юность. Собственно детских или подростковых черт в этих персона­жах нет. Заранее предначертанное идеальное будущее ребенка заме­щает собой его настоящее, поэтому фигура ребенка кажется умень­шенной копией взрослого. В литературах Древнего Рима и эпохи классицизма психофизиологической специфике детства не уделя­лось внимания, любовь и уважение к ребенку проявлялись в «обна­ружении» в нем идеальных взрослых черт. В сказках Екатерины хоро­шо заметны и другие приметы русского классицизма: смешение традиций античного европеизма, ориентализма и славянизма, культ просвещенного разума и рассудочной добродетели, идеология им­перского утопизма, изображение должного вместо действительного.

Екатерина II разрабатывала принципы актуального для того времени жанра - детской дидактике-аллегорической сказки, близ­кой басне или притче. Сказочные традиции, заложенные «фило­софом на троне», будут использовать детский писатель В. Бурья­нов, его современники А.С.Пушкин и В.А.Жуковский, а также Д .С.Мамин-Сибиряк, В.М.Гаршин, М.Горький. Значение ска­зок Екатерины II выходило за пределы задач индивидуального воспитания. Еще при жизни автора они были переведены и изда­ны в Германии, а в XIX веке переиздавались в России.

Просвещенная императрица хорошо разбиралась в европейской философии и литературе своего времени, сама написала около пяти тысяч разнообразных сочинений. Полагая воспитание и про­свещение лучшими средствами для развития государственного бла­госостояния и смягчения нравов, Екатерина Великая немало сде­лала для становления новой системы учебных заведений в Рос­сии, поощряла искусства и литературу.

В русской истории XVIII века вопросы воспитания и образова­ния, ума и «слабоумия» были ключевыми, так как дворянское сословие раскололось на старинное, гордящееся своим еще «допет­ровским» умом, и новое, выше знатности ставящее величие души и просвещенный разум. Дмитрий Иванович Фонвизин (1745- 1792), восприемник идей Вольтера, посвятил этим вопросам лучшую свою комедию «Недоросль» (1782), а также неоконченную коме­дию «Выбор гувернера» (1790-1792). Он утверждал, что аристо­кратическая спесь родителей в сочетании с их варварским умом - наихудшие условия для развития детей, образы которых он рисо­вал с беспощадностью злого карикатуриста. Десятилетний князь Василий из неоконченной пьесы всем без разбора сует для поце­луя ручку, недоросль Митрофанушка заявляет: «Не хочу учиться, хочу жениться». Митрофанушка воплощает в себе тип простодуш­ного дикаря времен российского Просвещения (к тому времени Фонвизин уже читал «философскую повесть» Вольтера «Кандид, или Оптимизм», 1759, - о настоящем дикаре, попавшем в циви­лизованное общество). У Вольтера один дикарь на всю Францию, Фонвизин же увидел множество дикарей, да еще облеченных вла­стью: такова мера весов в комедии. Многие сцены из «Недоросля» напоминают школьные анекдоты или басни датчанина Л.Холь-берга, которые во множестве переводил Фонвизин 1 , - о двери,

" Басни Л.Хольберга вдохновляли X. К.Андерсена. Басня «Утешение в несча­стье» начинается словами: «Некоторый человек по случаю лишился носу», - не она ли запомнилась Гоголю? Поэма К.И.Чуковского «Крокодил» построена на сюжете басни Хольберга «Война зверей против людей».

что бывает и существительным, и прилагательным, о свиньях, что выше человека, и др.

В «Недоросле» звучит критика и по поводу тех церковных книг, которые на протяжении многих поколений внушали ученикам мысль о ничтожестве собственной личности:

Кутейкин (открывает часослов, Митрофан берет указку). Начнем благословясь. За мною, со вниманием. «Аз же есмь червь...» Митрофан. «Аз же есмь червь...»

Куте й кин. Червь, сиречь животина, скот. Сиречь: «аз есмь скот».

Митрофан. «Аз есмь скот».

Митрофан (так же). «А не человек».

Кутейкин. «Поношение человеков».

Митрофан. «Поношение человеков».

Кутей кин. «И уни...»

Трудно переоценить роль фонвизинского «Недоросля» в исто­рии русской педагогики, в развитии русского детского театра и русской литературы в целом. Критика воспитания, воспитателей и самих «недорослей» будет звучать и в произведениях А. С. Пушкина (образ Петруши Гринева написан как будто в ответ Фонвизину).

Огромную роль в демократизации детской литературы сыграли такие выдающиеся деятели екатерининской эпохи, как Н. И. Нови­ков, Н.Г.Курганов, А.Т.Болотов, Н.М.Карамзин. Они настой­чиво прививали юным читателям мысль о добродетелях, не завися­щих от сословной принадлежности человека, всемерно расширя­ли представления детей о мире. Н.Г.Кургановым (1725- 1796) со­здана первая книга энциклопедического характера для детей стар­шего возраста - «Российская универсальная грамматика» (1769, позже была издана под названием «Письмовник»). А. Т. Болотов (1738-1833) написал для учеников своего пансиона «Детскую философию, или Нравоучительные разговоры между одною гос­пожой и ея детьми, сочиненные для поспешествования истинной пользе молодых людей», несколько пьес для организованного им детского театра, стихи и другие произведения.

Николаю Ивановичу Новикову (1744-1818), непримиримому критику Екатерины II, просветителю, писателю и издателю сати­рических журналов, принадлежит честь организации первого в Рос­сии журнала для детей - «Детское чтение для сердца и разума». Журнал выходил с 1785 по 1789 год еженедельно как бесплатное приложение к газете «Московские ведомости» и был адресован детям от шести до двенадцати лет. Тут были и познавательные статьи по разным отраслям знания, и повести, рассказы, пьесы, сказки и забавные истории, а также басни, загадки, остроумные шутки, написанные правильным разговорным языком, эмоционально и живо. Назидательные мысли чаше всего облекались в форму обра­щения к маленькому читателю или в поучительную шутку, про­зрачную аллегорию. «Детское чтение для сердца и разума» заложи­ло важнейшие традиции отечественной детской периодики: энцик­лопедизм в сочетании с художественностью, уважение, доверие к сознанию ребенка, правдивость и оптимистичный тон.

Влияние журнала на становление нескольких поколений дво­рянских детей огромно. Свидетельство о том оставил Ф.М.Досто­евский. Его автобиографический герой-писатель из романа «Уни­женные и оскорбленные» (1861) вспоминает «золотое, прекрасное время» детства, «как достали нам тогда однажды "Детское чтение", как мы тогда убежали в сад, к пруду, где стояла под старым густым кленом наша любимая зеленая скамейка, уселись там и начали читать "Альфонса и Далинду" - волшебную повесть. Еще и теперь я не могу вспомнить эту повесть без какого-то странного сердечного движения, и когда я, год тому назад, припомнил Наташе две пер­вые строчки: "Альфонс, герой моей повести, родился в Португа­лии; Дон-Рамиро, его отец" и т.д., я чуть не заплакал».

Помимо журнала для детей Новиков издавал сборники произ­ведений учеников московского Благородного пансиона: «Распус­кающийся цветок» (1787) и «Полезное упражнение юношества» (1789). Заложенная им традиция издательской поддержки творче­ства детей и подростков дала быстрые и яркие результаты. Ученик пансиона в 1797-1800 годах Василий Жуковский, в будущем ве­ликий поэт и переводчик, был в числе участников печатного аль­манаха «Утренняя заря», который готовился Собранием воспи­танников Университетского Благородного пансиона.

Александр Семенович Шишков (1754- 1841) - крупнейший де­ятель славянского Возрождения - общественного движения рубежа XVIII -XIX веков. Его патриотическое мировоззрение строилось на идее единства и равноправия русского и других славянских язы­ков, шире - всего славянского мира. Язык и литературу Шишков также рассматривал в единстве - как словесность. Слово и язык он провозгласил основами литературы и человечества. О словесности он радел неустанно на всех постах, которые довелось ему зани­мать: адмирал, член Государственного совета, статс-секретарь при Александре I, президент Российской Академии, Министр народ­ного просвещения и духовных дел неправославного исповедания. Своей деятельностью Шишков способствовал преемственности культурных традиций разных царствований - Екатерины II, Пав­ла I, Александра I, Николая 1. Одной из традиций, соединяющей XVIII и XIX века, было возрастание «народного духа» в детской литературе.

Следуя за учением М.В.Ломоносова о «трех штилях» речи, Шишков разделил все произведения на «три словесности»: к пер­вой отнес священные книги, ко второй - народное творчество, к третьей - произведения, подражающие западным образцам по моде XVIII века. Противником всего чужеземного он не был, но выступал против «смешения французского с нижегородским» (по выражению Грибоедова).

Шишков начал теоретическое осмысление фольклора и ввел фольклор в область академических и эстетических интересов рус­ских филологов, писателей, общественных кругов. Этот шаг имел огромное значение для всей дальнейшей судьбы русской детской литературы.

Много лет идейным противником Шишкова был Карамзин. Их разногласия начались с подхода к развитию литературного языка. Карамзин полагал, что в его основу нужно положить разговорный язык образованных слоев общества, он допускал заимствования из других языков. Шишков считал образцом обработанный язык старинных книг, был против использования иноязычных слов, так как, по его мнению, это ведет к утрате народом собственного образа мыслей. Старинное книжное красноречие сочетал он с на­родным слогом:

Сидит сова на печи, крылышками треплючи. Оченьками лоп-лоп, Ноженьками топ-топ.

В целом язык русской литературы был ближе к карамзинской художественной прозе, однако язык древних рукописей оказал большое влияние и на самого Карамзина, а также на Пушкина и писателей его круга. Вследствие долгой борьбы между «архаиста­ми» и «новаторами» русская детская литература стала обладать ши­роким лексиконом, в который редко допускались разговорные сло­ва и выражения, а заимствования подчинялись славянизмам. Дет­ские писатели могли придерживаться «шишковского» или «ка-рамзинского» пути, но большинство из них в XIX веке предпочли консервативный слог, делая новаторскому слогу уступки. В итоге литература для детей позапрошлого века более консервативна в отношении языка, нежели литература для взрослых, отчасти кон­серватизм передался и детским изданиям XX века.

Вслед за Ломоносовым Шишков призывал писателей соблю­дать строгое соответствие языковых средств выбранному стилю. Нельзя было смешивать «высокие» и «низкие» слова и конструк­ции. Ревностно следил он за чистотой языка от наслоений и несо­образных смешений. Во многом благодаря Шишкову были сфор­мированы требования к языку детской книги и заложены основы ее художественной критики.

К литературным занятиям Шишков обратился на рубеже 1770- 1780-х годов, еще служа во флоте. По совету тогдашнего прези­дента Российской Академии С. Г.Домашнева он переводил книги из серии «Детская библиотека» немецкого педагога И. Г. Кампе

(1746 - 1818) - свод дидактических стихов и познавательных рас­сказов. В «Собрание детских повестей»* вошли не только перево­ды, но и собственные сочинения писателя. Он посвятил этот труд Е.Р.Дашковой; именно соратница Екатерины Великой, новая глава Академии, распорядилась издать книгу. После первого издания в 1787 г. книга много раз перепечатывалась, а отдельные произведе­ния из нее публиковались вплоть до конца XIX века.

В 1785-1789 годах Шишков постоянно сотрудничал с просве­тителем и книгоиздателем Новиковым. В 1796 г. он был принят в сочлены Российской Академии «в уважение похвальных опытов в российском слове». Под опытами имелись в виду прежде всего произ­ведения для детей, а также перевод книги «Морское искусство». Так в сферу деятельности Академии вошла детская литература: ин­терес к ней состоял не в изучении, а в пополнении и развитии на современном уровне. Заметим, что Шишков, возглавив Академию, рекомендовал к приему Карамзина, Пушкина и других литераторов.

На рубеже XVIII -XIX веков Шишков стал известнейшим дет­ским писателем. Свои произведения для детей он включил в пер­вый том семнадцатитомного собрания сочинений (1817- 1839), тем самым заложив традицию среди писателей вычленять этот особый вид творчества и отводить ему первое место в наследии (к примеру, так построены собрания К.И.Чуковского и С.Я.Маршака).

Переводы Шишкова, по общепринятой практике того време­ни, были русифицированными пересказами; герои переименовы­вались и со всею обстановкой переносились в Россию, перевод­чик переделывал все, что хотел. Шишков, с его бережным отно­шением к слову, избежал обычной в таких книгах грубости. Он дал образцы настоящего искусства для начинающих читателей.

Шишков впервые соединил с детской книжной поэзией на­родную песню, детскую игру, ввел элементы детского фольклора. Это соединение положило начало новой художественной тенден­ции, особенно важной для литературы XX века, - передавать детский слог. Например, «Колыбельная песенка, которую поет Аню­та, качая свою куклр> помимо удачной попытки народным сло­гом изложить книжное назидание интересна приближением к живой детской речи:

На дворе овечка спит, Хорошохонько лежит, Баю-баюшки-баю Не упрямится она, Но послушна и смирна,

Баю-баюшки-баю. Не сердита, не лиха, Но спокойна и тиха, Баю-баюшки-баю.

1 Жанры в то время не имели столь четких обозначений, как сегодня. Под «повестями» подразумевались нравоучительные рассказы, басни, сказки, стихи. «Сказкой» могло именоваться любое повествование в прозе и стихах, сохраняю­щее связь с устным сказыванием.

Соединял Шишков и фольклорную закличку с лирическим описанием и детской молитвой:

Кань на землю, дождик, кань! Хлеб на нивах пропадает. Вянут, вянут все цветы. <...>

Ах, не дай цветкам увянуть, Червячку в траве истлеть, И деревьям всем засохнуть, Кань на землю, дождик, кань! <...>

Вот и дождик, вот и он!

Пьют цветочки увядавши, Пьют сухие семена! <...>

Червь, на травке изнемогший,

Насыщается и пьет!

Ты сего создавший червя, Всяку травку, весь свой скот, Все древа и все листочки, Будь благословен Творец!

Вместе с детским слогом в литературу шире входила сама дет­ская жизнь с ее реальными переживаниями. Например, в «Песен­ке на купанье» переданы шум, движение, множество фигур и де­талей. Назидательная идея здесь не так важна, как изображение, напоминающее о более поздней реалистической поэзии «некра­совского» типа:

Кто дале не смеет, У краишка стой; А кто не робеет, Ступай тот за мной. Не бойтесь, идите, Здесь омутов нет; Смотрите, смотрите, Как Миша плывет.

По самые груди Иду в глубину. Эй, добрые люди, Прощайте: нырну. Какое приволье Купаться в реке! Раздолье, раздолье В таком холодке!

Смотрите, Петруша Плывет на спине; А там вон Андрюша Верхом на бревне. Эй, брат, не свалися С коня своего; Держися, держися, Приляг на него.

Взгляните, кружками Здесь в кучке стоят И воду руками Полощут, мутят: Какие же визги У них и содом! А брызги, а брызги Летают кругом!

Стихотворение «Николашина похвала зимним утехам» - при­мер интуитивно найденной «заповеди для детских поэтов» (по позднейшей формулировке Чуковского) - ставить рифмующие­ся слова как можно ближе друг к другу. Были найдены поэтом и приемы претворения личного детского впечатления в обобщен­ную и вместе с тем живую картину:

В зимний холод Всякий молод, Все игривы. Все шутливы. В долгу ночку

К огонечку Все сберутся, Стары, малы Точат балы И смеются.

А как матки Придут святки, Тут-то грохот, Игры, хохот. О какие Тут дурные На игрище Есть личищи! А плутишкам.

Ребятишкам Там и нравно, Где забавно, Где пирушки, Где игрушки, И где смехи.

Скачки, пляски, Песни, сказки, Все утехи.

Кроме стихов Шишков писал для детей басни, поучительные сказки и рассказы, «разговоры» отца или матери с дитем на по­знавательные темы, например, что есть человек, тело (т.е. мате­рия). Есть у него и пьесы в стихах и прозе, удобные для детских декламаций и театрализации.

Назидание - ведущая идея всех этих произведений, она вос­ходит к педагогическому учению Ж. Ж. Руссо: процесс воспита­ния уподоблен садоводству, а природа - саду Господа Бога. Дитя в саду - характерный персонаж литературы и изобразительных искусств XVIII - XIX веков. В «Собрании детских повестей» часто встречаются сюжеты о садах и садовниках.

Дидактические примеры иногда трагичны: два брата застрели­ли друг друга, вопреки запрету взяв заряженные пистолеты. Одна­ко больше смешных примеров. Непослушание часто оборачивает­ся для героев гибелью, но смерть их комична. Например, молодая муха, погибая в кипящем супе, произносит слова покаяния и поучения. А вот как заканчивается пьеска «Кошка, мышь и мы­шонок» о том, как опасно для неопытных детей не слушаться старших:

Поль, дурочка, не бось!

Мышонок. Иду... ах пропадаю!

Она душит меня! ...ой больно!., умираю! Мышь.

Уж поздно! По делам мучение неси, Совета не приняв, спасенья не проси.

Условность в произведениях Шишкова ближе к аллегории, она не переходит в волшебство и фантастику. Лешие, домовые и про­чие мифологические персонажи исключены. Высмеиваются но­чные страхи ребенка: «Пойдем, я покажу тебе причины / Твоих боязней всех пустых», - говорит сестра робкому брату (стихо­творный рассказ «Страх в потемках»). Так сказалось наследие куль­туры Просвещения с ее упованием на разум.

Флотской профессии поэт отдал дань в «Песне юного мореплава­теля по утишении бури». Дети узнали ведущие мотивы русских литературных марин 1: покой и буря на море, труды и праздники моряков, красота корабля:

Радуйся, корабль, стремяся, Воду надвое деля: Скоро с мачты, веселяся, Закричит матрос: земля!

Произведения Шишкова читали несколько поколений детей. В оценке А.С.Пушкина, Шишков был «друг чести, друг народа». Высоко отзывались о нем С.Т.Аксаков, автор сказки «Аленький цветочек» и повести «Детские годы Багрова-внука», И. А. Гонча­ров, автор «морского» романа «Фрегат "Паллада"» - одной из любимых книг детей и подростков.

Николай Михайлович Карамзин (1766- 1826) известен прежде всего как крупнейший историк и глава русского сентиментализма (литературного направления рубежа XVII -XVIII веков; согласно идеям сентименталистов, чувствительное сердце выше рассудка). Для детей Карамзин написал и перевел около 30 произведений, большая часть которых появилась на страницах новиковского «Дет­ского чтения для сердца и разума». Отличительные черты поэзии и прозы Карамзина - идеализация человека и поэтизация приро­ды, нежность и теплота в изображении внутреннего мира героев и их нравственных отношений. В его «Анакреонтических стихах», (1788) повести «Евгений и Юлия» (1789) и других произведениях для детей воспеваются благородная дружба, чистая любовь, кра­сота природы и человека. Среди сказок выделяется «Дремучий лес» (1795), произведение, напоминающее «страшные» истории, ко­торые бытуют в детской среде в качестве фольклорного жанра. Повесть Карамзина «Бедная Лиза» (1792) была одним из самых популярных произведений детского и юношеского чтения. Так, племянница А.И.Герцена Т.П.Пассек вспоминала, что в семи­летнем возрасте, читая «Бедную Лизу», она так рыдала, что засы­пала на мокрой подушке.

Связь детской литературы с фольклором утвердилась сравни­тельно поздно, на рубеже XVIII -XIX веков. На протяжении XVII и почти всего XVIII века активно функционировала система ди­дактических жанров, рожденная письменной литературой Евро­пы и России: различные «зерцала», «беседы», «разговоры», «пу­тешествия», «письма», басни и притчи. Начиная с эпохи сенти­ментализма, жанрово-стилевая система детской литературы транс­формировалась и национализировалась под влиянием былин, вол­шебных сказок, преданий, песен. Мир ее расширился, сделался

Марина (от лат. таппик) - жанр живописи , изображающий морской пейзаж.

менее условным: хотя и присутствовали в нем прежние Зефиры и Флоры, но пространство и герои были русскими, чувства были не «должными», а действительными и потому противоречивыми. Уныние и печаль, которые отрицала Екатерина II, заняли в сен­тиментальной поэзии равное место с радостью и весельем. Выс­шим из чувств была признана «прекрасная меланхолия». Программ­ное стихотворение Карамзина «Весенняя песнь меланхолика» (1788), в котором описано противоречие между состоянием при­роды и настроением юного героя, автор поместил в журнал «Дет­ское чтение для сердца и разума». Так было положено начало ли­рическому психологизму в детской поэзии.

Своей «богатырской сказке» «Илья Муромец» (1794) Карамзин в качестве эпиграфа дал фразу французского баснописца Ла-фонтена: «Говорят, что мир стар; я этому верю; и все же его прихо­дится развлекать, как ребенка». Карамзин передал новое состоя­ние русской культуры: настало время усталости от диктата разу­ма, потребовалась литература демонстративно развлекательная.

Русские читатели второй половины XVIII века переживали повальное увлечение сказками. До дыр зачитывали сборники М.Д.Чулкова «Пересмешник, или Словенские сказки» (1766 - 1768), В.АЛевшина «Русские сказки, содержащие древнейшие повествования о славных богатырях, сказки народные и прочие, оставшиеся через пересказывание в памяти приключения» (1780 - 1783). Энтузиасты принялись записывать сказки своих дворовых. Няньки могли теперь без опаски сказывать простонародные сказ­ки вверенным их заботам детям.

Писатели угадали настроение публики и предложили ей стихи и сказки о феях, богах и богатырях, сложенные по законам лите­ратуры. В моду вошла «легкая» поэзия, воспевшая радости жизни. Писатели не собирались потакать низкому вкусу, напротив, они воспитывали новый вкус, настаивая на необходимости поворота от вненациональных мифологических образов и тем к нацио­нальным, заимствованным из русского фольклора. Они создавали в галантных сказках и стихах русский Олимп, куда поместили пер­сонажей былин, лубочных романов, волшебных сказок и легенд.

Хотя для сентименталисте кой сказки в целом характерно сме­шение античных, средневековых, европейских и славянских мо­тивов, деталей светских и простонародных, чувств наивных и глу­боких, все-таки национальное мировидение побеждает в ней.

Сказки писателей-сентименталистов из салонов перемешались постепенно в детские комнаты. Лицеист Пушкин отдал дань сти­хам сентименталиста И.Ф.Богдановича, прежде всего его сказке «Душенька» (1783), восходящей к сказке античного писателя Апу­лея «Амур и Психея», а также к повести Лафонтена «Любовь Пси­хеи и Купидона» (1669). Мотивы этого сюжета прозвучат в роман­тической поэме-сказке Пушкина «Руслан и Людмила».

На рубеже XVIII-XIX веков в жанре «легкой» поэзии создавали свои сказки И.И.Дмитриев («Причудница», 1794), А.Х.Востоков («Полим и Селина», 1811), а также Н.М.Карамзин («Илья Муро­мец», 1794).

Прозаическая авторская сказка также вступила в новый этап раз­вития. Так, в 1792 году Н.М.Карамзин пишет сказку «Прекрасная царевна и счастливый карла» - по мотивам сказки Ш.Перро «Рике с хохолком». Сказка Карамзина получилась принципиально иной: она именно о любви, а не о способе убедить глупую красавицу в достоинствах уродливого умника - претендента на ее руку. В ней совсем нет изображения зла (конфликт между персонифицирован­ными Добром и Злом вообще не свойствен сентиментальной сказ­ке). Зато появляется художественный психологизм - в изображе­нии тайно страдающей Прекрасной Царевны и переживающего мучительные сомнения ее отца, Царя Доброго Человека. Все конф­ликты, даже военные, разрешаются согласно естественным поня­тиям о добре. Добро борется здесь не со злом, а с сомнением.

Сказки эпохи сентиментализма сегодня покажутся читателю наи­вными, смешными. Однако в детской литературе чувствительным сюжетам и беспредельно добрым героям всегда есть почетное место.

Благодаря литературе сентиментализма читатели младшего и среднего возраста получили произведения, пробуждающие не столько разум, как в литературе классицизма, сколько чувство. «Чувствительный человек», воплощавший добро и красоту, сде­лался нравственно-эстетическим идеалом детской литературы.

Процесс становления и укрепления светской культуры в XVII - XVIII веках привел к формированию сначала детской по­эзии, затем прозы и драматургии.

Переход от средневекового типа культуры к новому типу, осуществлявшийся в XVII -XVIII веках, вел к признанию в ре­бенке личности и к появлению в начале XIX столетия такой лите­ратуры для детей, которая способна доставить ребенку не только пользу, но и наслаждение.

Классицистская идея просвещенного разума и сентимента-листская идея чувствительного сердца были в равной степени по­лезны для развития русской детской литературы.

Дидактические жанры детской литературы трансформирова­лись под влиянием некоторых форм фольклора, к которому стали проявлять интерес писатели рубежа XVIII -XIX веков.

Устное народное творчество, народный театр, народная книж­ность и собственно литература - важные источники литературы для детей, подготовившие почву для рождения детской книжно­сти и питающие ее до нынешних времен.

В России во второй половине XVIII века несмотря на рекомендуемую педагогами дидактичность, наиболее читаемыми были произведения русских писателей: Сумарокова, Хераскова, Ломоносова, Державина и Карамзина. Так же очень любили «Робинзона Крузе» Де-Фое в пересказе Кампе, «Открытие Америки» Кампе, «Тысяча и одна ночь», «Поучительные повести из библейской истории», журналы «Детское чтение для сердца и разума», «Детская библиотека» Кампе (9 изданий с 1787 по 1846), «Детский собеседник» Беркеня и др.

Библия так же как и в более раннее время оставалась постоянным и обязательным чтением. По ней, как правило, начинали обучение чтению. Читали «Жития святых», особенно это стало доступно во второй половине века, после того как они были собраны и отредактированы Дм. Ростовским. Детская литература составляла лишь небольшую часть (10-14%) круга чтения детей.

Взаимодействие детей с книгами обуcлавливается тремя основными факторами: значимостью образования, господствующим в обществе отношением к детям и разнообразием имеющихся книг. Эти факторы определяются развитием и культурой общества. Говоря о детском чтении в России в конце XVIII в., мы, безусловно, имеем в виду дворянскую среду или, по крайней мере, дворянскую культуру.

Русское дворянство отличалось от западноевропейского тем, что в его идеологию не было включено представление о благородстве крови и дворянском достоинстве независимых от поведения и богатства. Это имело свои исторические корни - русское дворянство в XVI-XVII вв. выделялось по своему служебному положению, петровские реформы закрепили принципиальную открытость сословия. Психологически принадлежность к дворянству определялась поведением индивида - прежде всего - несением службы обществу и образованием.

В строго иерархической феодальной среде русского общества ребенка, прежде всего, старались подготовить к его будущей роли в обществе, а не развить его индивидуальность. Подготовить дворянина к его будущей роли значило сделать его образованным человеком. Поэтому учение и чтение книг имели очень большое значение.

Век просвещения и рационализма сказался и в недоверии к эмоциям. Совершать какие-либо поступки надлежало, основываясь исключительно на разуме. К маленьким детям, которые еще не могли поступать подобным образом, относились как к ничего не значащим. Вспомним «равнодушие» родителей к маленькому А.С. Пушкину. В младенческом возрасте детей-дворян полностью доверяли няням, обычно крепостным и уже не как не принадлежащим к дворянской культуре. Последние, как правило, были хорошими рассказчицами - они знакомили своих подопечных с народными сказками и песнями. Няни передавили дворянским отпрыскам устную народную литературную традицию.

Считалось, что у ребенка с 6-7 лет появляется разум. С этого времени к нему относились как к маленькому взрослому - к нему предъявлялись те же требования в поведении. Думали так же, что ребенок имел ту же психологию, что и взрослый, который, правда, нуждался в развитии. Это означало, что и разговоры и чтение взрослых были только полезны ребенку. Да и как относиться к подростку как к ребенку, когда юноши начинали служить с 16 лет, а девушки в 14 выходили замуж. Лишь к концу XVIII века некоторые педагоги начали смотреть на детство как на особый период в жизни человека, со специфическими запросами и потребностями, отличавшимися от запросов и интересов взрослых. В частности это отношение выразилось в появлении литературы для детей, являющейся отраслью педагогики. Надо заметить, что детская литература отражает взгляды реально бытующей педагогики, а не ее корифеев. Поэтому литературу, предназначенную для детей в XVIII в., не всегда можно с полным правом назвать детской литературой - в ней были заложены недетские мысли, часто язык был очень тяжел, сюжет развивался медленно, т.е. не учитывалась психология детского восприятия.

Первая детская книга в Западной Европе появилась в 1697 г. («Сказки» Перро). О детской литературе в России можно говорить лишь с 60-х годов XVIII в., хотя первой книгой для детей можно назвать «Юности честное зерцало» (1717). Она состоит из букваря, собрания правил поведения и нравоучительных повестей. До 60-х годов были выпущены «Первое учение отрокам» (1720), «Мнения Цицироновы… для наставления юношеству» (1652) - всего до 1760 г. было издано 6 русских и 5 переводных книг предназначавшихся для детей. С 1760 г. до конца века издано 53 русских и 147 переводных книг для детей. С 60-х до середины 70-х гг. появляются книги для детей. Это русские и переводные, нравоучительные и художественные книги. Были изданы лучшие западноевропейские авторы - Перро (1768), Бомон (1761). Особенно интересно издание энциклопедии Я.А. Каменского «Видимый мир» (1768), но сделано оно была очень неудачно - без картинок, в которых был весь смысл сочинения, поскольку текст был параллельный на французском, немецком и русском языках книга превратилась в сборник вокабул.

Перелом в русской культуре - появление широкого круга читателей, подлинного интереса к просвещению и литературе - связан с деятельностью Н.И. Новикова и его единомышленников. В 1772 году Новиков создает «Общество, старающееся о напечатании книг», задачей которого было воспитание народа. Сначала он издает журналы в Петербурге, а в 1779 году арендует типографию Московского университета. Но Новиков не только издает книги, а еще и организует сеть книжных магазинов в стране и открывает первую бесплатную читальню в Москве, таким образом создавая читателя. В Москве он издает 38 детских книг, что составляло половину всех детских изданий того периода. Издания Новикова для детей были также бессистемны - книги выходили по мере накопления материала, но они были объединены идеями просветителей заложенных в них.

Главной заслугой Новикова и его друзей было появление первого и непревзойденного впоследствии детского журнала «Детское чтение для сердца и разума» (1785-1790, 20 ч.). Журнал собирает лучших русских писателей и педагогов - Боброва, Карамзина, А.Петрова, Подшивалова, Прокоповича-Антонского. Благодаря периодическому изданию авторы имели обратную связь с читателями и могли чутко реагировать на запросы детей. «Детское чтение» знакомило и с лучшими зарубежными авторами: Кампе, Вейсом, Беснером, Беркеньем, Жанлис, Бонетом, Томасом и др.

В 80-х годах появляются произведения, написанные для взрослых, но переделанные для детей. В «Эмиле» Руссо высказал мысль, что ребенку не надо много книг - нужна одна-две, но адаптированные для его восприятия - как пример он привел книгу Де Фое «Робинзон Крузе». Кампе пересказал этот роман для детей. Это изложение романа было переведено на русский и вышло в свет под названием «Новый Робинзон». Подобным же образом детский немецкий писатель Феддерсон пересказал Библию. Книги Компе и Феддерсона пользовались большим успехом.

После Французской революции в России наступила реакция. В 1792 г. Новиков арестован. В детской литературе появляется тенденция позабавить детей, дать им интересное развлечение. Но деятельность Новикова не осталась бесследной: появился большой круг читателей, а детская литература берет на себя задачу распространения среди детей идей Просвещения - о ценности личности, ответственности человека за его поступки, рационализм и проч.

Поскольку считалось, что «Рассудок необходимо должен быть всегдашним руководителем нашим» - то книга воспринималась как практическое руководство к поведению в различных жизненных ситуациях, а не как художественное произведение. Важно точно донести мысль, поэтому язык оттачивался, но лиричность считалась излишней, т.к. могла исказить смысл. В одной детской книге отец наставляет сына, как надо читать книги: «когда ты найдешь в них, что-либо важное, или к твоей пользе служащее, то замечай все то со вниманием, дабы твердо оно в памяти твоей и твоем сердце впечатлилось, и дабы мог ты потому распорядить жизнь твою и твои действия «.

Книга и действие не были оторваны друг от друга. Ребенок не только читал книгу, но и пытался писать ее. Девичьи альбомы - над которыми иногда смеются - были весьма творческим занятием, объединявшим людей на почве литературы, изобразительного искусства и музыки. К ребенку относились как во взрослому не только в том смысле; что предъявляли к нему те же требования, что и ко взрослому, но и так же как и взрослого его уважали и серьезно относились к нему и его поступкам. В этом смысле очень показательна литературная деятельность воспитанников Благородного пансиона при Московском университете. Этот пансион был основан в 70-х годах XVIII века при Московском университете известным писателем и поэтом М.М. Херасковым, близким кругу просветителя Н.И. Новикова. Славился Пансион преподаванием в нем словесности.

Детей обучали пяти иностранным языкам, но при этом известный педагог А. А. Прокопович-Антонский, возглавивший Пансион в 1791 году, особое значение придавал изучению родного языка. На первый взгляд это не представляет никакой трудности, писал он в своем «Рассуждении о воспитании». Тем не менее «знать его основательно, знать со всеми тонкостями, чувствовать всю силу его, красоту, важность; уметь говорить и писать на нем красиво, сильно и выразительно по приличию материи, времени и места; все это составляет труд, едва преодолимый «. Пансионеры сами писали и издавали книги. Они издали сборники «Утренний свет», «Вечерняя заря», «Сборник поэзии и прозы», «Коллиопы» и «Детское чтение». Недаром из стен Пансиона вышли такие видные литераторы как В.А. Жуковский, А.С. Грибоедов, М.Ю. Лермонтов, В.Ф. Одоевский, А.Ф. Вельтман и др.

Обычно детей начинали учить читать лет в пять. Обучали их грамоте родители, слуги или священники - учителем мог быть любой грамотный человек бывший в доме. Книг было относительно мало, особенно в провинции. Домашние библиотеки умещались в нескольких полках или шкафу. Обычно в библиотеках были Библия, «Жития святых», календари, сонники, песенники, сказка «Бова королевич», роман «Георг - милорд английский». В более или менее просвещенной среде имелись книги на французском и немецком языках, которые составляли примерно 10-23% детского чтения.

Во многих мемуарах XVIII в. показано, как важны были книги для детей того времени. Игрушки были редки и дороги. Занятия детей в свободное время были ограничены. Поэтому, если ребенок научался грамоте, чтение часто становилось его страстью. Книги доставались у друзей и знакомых их читали и перечитывали. В выборе книг для самостоятельного чтения дети были свободны, если же встречались попытки со стороны взрослых руководить их чтением, то это выражалось не в рекомендациях, а в запретах тех или иных книг. Но запрет часто не был строгим.
Важным фактором в воспитании литературных вкусов и навыков было семейное чтение - широко распространенное тогда во многих семьях. В семейном же кругу часто читали книги не рассчитанные, с нашей точки зрения, на детское восприятие, т.к. считалось, что дети могут слушать все, что говорят взрослые.

К книге относились несколько иначе, чем сейчас. При издании книг специально для заметок читателя оставлялись большие поля. Новиков, например, издавая «Хронологию вещей достопамятных» специально вклеивает пустые листы, объясняя какого характера записи следует в них вести. А в Благородном пансионе поощрялось чтение за обеденным столом. Даже для себя было принято читать вслух. Книга ценилась как собеседник с которым общаются - спорят, соглашаются, отвечают ему. Книги ценили, поскольку они были редки, но как ценят хорошего собеседника. Детская литература являлась лишь составной частью (10-14%) детского чтения.

В детской литературе того времени можно выделить несколько типов книг:
1. Нравоучительные рассуждения, часто в виде бесед старших с младшими.
2. Рассуждения дополненные примерами в виде сказок или повестей.
3. Короткие повести и рассказы на различные моральные темы, соединенные в сборники.
4. Нравоучительные сказки.
5. Басни.
6. Энциклопедии.
7. Научно-популярные книги.
Самым важным завоеванием нашей детской литературы был детский журнал. С начала XIX века — это будет одна из важнейших форм детской литературы.

Лидия Кудрявцева

Метки: