Тексты Беккета не просто являются знаковыми для искусства ХХ века, но представляют собой нечто вроде исторической летописи модернизма: ни один другой писатель не продемонстрировал столь ошеломительной и масштабной эволюции от языковой избыточности к безмолвию. Начав с «многоэтажных» языковых конструкций, Беккет постепенно избавлялся от всяких примет вычурности – изощренность смыслами сменялась бессвязными осколками аллюзий, а затем оказалась вытеснена пронзительным чувством пустоты.
Среди писателей, озабоченных проблемой истлeвания языка, Беккет – быть может, единственный, кто не просто перенес опыт заката культуры в собственные тексты, но прошел по этой линии от начала до конца: «Я осознал свой собственный путь как обеднение, оскудение, отсутствие знания – как путь вычитания, а не сложения». На протяжении всей жизни он словно отрезал лишние куски от своего тела, пока, наконец, не добрался до скелета.
Примечательно, однако, что, отказываясь разъяснять свои пьесы, драматург посвящал большое количество времени комментариям относительно того, как нужно играть их на сцене (в этом смысле особенно интересны письма режиссерам Роже Блену и Алану Шнайдеру). В случае Беккета подзаголовки «радиопьеса» или «телепьеса» принципиальны: он детально продумывал любой звук и каждый крупный план – в этом смысле вполне понятно его несогласие на экранизацию «В ожидании Годо». Хотя репетиции с актерами нередко влекли за собой исправления в сценариях, как правило это было связано с необходимостью максимально удалить из текста потенциал к толкованиям.
Рецепция произведений Беккета в России производит неоднозначное впечатление: опубликованы переводы всех его романов, большинства пьес, стихотворений, эссе и нескольких рассказов, но при этом работы, посвященные текстам нобелевского лауреата и основоположника театра абсурда, по-прежнему можно пересчитать по пальцам. Поразительно, но на русском языке отсутствуют даже сколь-либо полные биографические исследования о Беккете, что закономерно приводит к неточностям в изложении событий его жизни и складыванию мифов о нем, в свою очередь сказывающихся на интерпретации художественных текстов.
Впрочем, пытаясь написать очерк о жизни Беккета и выделяя отдельные события, стоит вспомнить о том, что сам он не раз издевался над жанром биографии писателя. А прежде чем называть дату его рождения, стоит вспомнить одну из первых фраз романа «Моллой»: «Я начал с начала, представляете, каков старый мудак». Казалось бы, непросто отыскать столь же радикальную стратегию, нацеленную на создание самореферентных текстов и их очищение от любого рода событий, тем более фактов жизни автора. Но вопреки этому, знание биографии Беккета не только позволяет прояснить отдельные аспекты его текстов, но и проследить этапы их стилистической эволюции: знаменитый «путь вычитания» становится особенно наглядным при взгляде на хронологию создания произведений. Намеки на те или иные события вроде бы тщательно стерты, но странным образом они продолжают присутствовать в текстах, как висящие на стене обрывки фотографий – одновременно и порождая воспоминания, и не давая приблизиться к ним.
Сэмюэль Беккет в “Трех диалогах” писал: “выражать нечего, выражать нечем, выражать не из чего, нет силы выражать, нет желания выражать, равно как и обязательства выражать”.
Эти слова в полной мере иллюстрируют творчество великого ирландца (или все-таки француза), находившегося в самом расцвете сил (впрочем, такое выражение вряд ли может быть применимо в данном конкретном случае) именно во второй половине 40-х годов, когда им была создана пьеса “В ожидании Годо” и трилогия “Моллой-Мэлон умирает-Безымянный”.
Итак, Сэмюэль Беккет родился 13 апреля 1906 года в пригороде Дублина – поселке Фоксрок. День рождения пришелся на Страстную Пятницу, и сам он никогда не забывал об этом совпадении: «Ты появился на свет в темноте девятого часа, ты испустил первый крик в час, когда возгласил громким голосом и испустил дух Спаситель». Через восемьдесят три года аналогия была довершена смертью, пришедшейся на канун рождественских праздников.
Он был младшим из двух сыновей в семье Уильяма и Мэй Беккет. Впоследствии, как и Сальвадор Дали, он утверждал, что помнит блаженно-благоденственный период пребывания в материнской утробе. Событие рождения в его текстах неизменно преподносилось как трагедия, а одной из главных метафор стал мотив возвращения в утробу – воссоединения с изначальной пустотой. Однако отношения с матерью у сына складывались хуже, чем с отцом, взаимопонимания с которым Беккет не терял до дня его смерти. Одним из самых больших удовольствий детства было общение с ним во время пеших прогулок – образ блуждающих взрослого и ребенка часто повторяется в поздних текстах.
В начальной и средней школе Беккет, несмотря на участие в спортивных играх, нередко предпочитал шумным компаниям уединенное чтение, что способствовало расширению его литературной эрудиции, быстро вступившей в конфликт со строгим протестантским воспитанием. В 1923 году Беккет поступил в дублинский Тринити-колледж, где специализировался на изучении европейской литературы, а также – французского и итальянского языков (кроме того, он самостоятельно изучал немецкий и испанский). В конце 1928 года в жизни Беккета произошло событие, которое без боязни впасть в преувеличения можно назвать поворотным. Получив степень бакалавра, талантливый студент удостоился возможности на два года отправиться в Париж для преподавания английского языка в известнейший вуз – Эколь Нормаль. Во Франции он быстро попал в «круг Джойса», познакомившись с большим количеством литераторов и прежде всего – с самим автором «Улисса», к которому двадцатитрехлетний Беккет относился с пиететом. В свою очередь Джойс оценил приехавшего из Дублина преподавателя как одного из самых одаренных молодых людей, которых ему приходилось встречать. Беккет участвовал в переводе на французский фрагментов романа «Финнеганов помин» и розыске всевозможных «источников» для этого текста. Впрочем, в отношениях с семьей Джойса был и эпизод размолвки, связанной с тем, что Беккет оставил без внимания симпатию к нему Лючии – дочери писателя.
В 1929 году был издан первый рассказ Беккета – «Успение», а поэтическим дебютом стал объемный, насыщенный множеством аллюзий текст о Декарте, в 1930 году победивший в конкурсе стихотворений на тему времени. Благодаря этой публикации он получил предложение написать эссе о Прусте, опубликованное в марте 1931 года. Именно в этот период Беккет к огромному разочарованию родителей принял решение бросить карьеру университетского преподавателя, чтобы заняться эссеистикой, переводами и написанием художественных текстов (незадолго до этого, случайно увидев литературные опыты сына, набожная мать на несколько месяцев выгнала его из дома). Однако вслед за первыми успехами следует череда неудач: издательства неохотно соглашаются публиковать нарочито сложные и к тому же изобилующие скабрезностями верлибры начинающего автора. Но еще меньше энтузиазма встретил его первый роман – «Мечты о женщинах, красивых и так себе», в котором издатели заметили лишь попытку подражания стилю Джойса. Двадцатипятилетний прозаик избирал для пробы пера весьма сложную форму: тексты, насыщенные большим количеством аллюзий и скрытых цитат, проступающих сквозь развернутые метафоры и шифры-каламбуры (в марте 1932 года были опубликованы только два фрагмента романа, а полностью его издали лишь 60 лет спустя – уже после смерти автора).
Единственными публикациями и основным средством заработка стали переводы текстов Рембо, Монтале, французских сюрреалистов. План писательской карьеры быстро потерпел фиаско, и, истратив последние сбережения, Беккет вернулся к родителям в Ирландию («приполз домой с поджатым хвостом», - говоря его собственными словами). В марте 1933 года умерла от туберкулеза кузина и бывшая возлюбленная Беккета – Пегги Синклер, а тремя месяцами позже – его отец. Эти смерти вкупе с творческой депрессией, нескончаемыми проблемами со здоровьем и излишним увлечением спиртным привели Беккета к неожиданному решению: уехать в Лондон с целью прохождения длительного курса психоаналитического лечения (оплаченного его матерью). Он провел в Англии два года вместо предполагавшихся шести месяцев и вернулся домой без всякой уверенности в эффективности лечения. Однако в конце жизни Беккет утверждал, что этот курс помог ему нормализировать отношения с матерью – впрочем, не до такой степени, чтобы обсуждать с ней свою литературу.
Теперь Беккет не представлял, чем будет заниматься: преподавательская деятельность была оставлена, а карьера литератора-рецензента в условиях строгой ирландской цензуры сложиться не могла. При этом фактически не имея заработка, Беккет покупал в кредит экспрессионистские картины Джека Йейтса, усугубляя недоумение матери и брата Фрэнка. Решив вновь покинуть родную страну, Беккет отправился в путешествие по Германии, на которое еще оставались деньги, завещанные ему отцом. За семь месяцев он успел объехать многие немецкие города и при всей своей необщительности умудрился познакомиться с большим количеством литераторов, художников и коллекционеров картин. Впечатления от этой поездки сохранились в виде шести все еще неизданных «немецких дневников», содержащих подробные заметки о живописи и литературе (судя по объему впечатлений в письмах немецкие экспрессионисты произвели на Беккета не менее сильное впечатление, чем сюрреалисты и дадаисты во Франции), а также размышления о нескончаемых «нацистских литаниях» и вмешательстве идеологии в культуру – безумии, скрывающемся за рационализмом. Из писем знакомых, он узнал, что его новый роман «Мерфи» не встретил никакого энтузиазма у издателей. Неудивительно, что идея одного из издательств сократить отдельные фрагменты текста вызвала у Беккета недоумение: «Мне неясно, каким еще образом может быть сокращена эта несчастная книга после всего, что уже вычеркнул из нее я». Именно «Мерфи» стал первым серьезным шагом на «пути умаления».
Вернувшись, Беккет не задержался дома надолго: после очередного скандала с матерью, он принял решение навсегда уехать из Ирландии. В 1937 году Беккет переселился в Париж – город, который до конца жизни оставался основным местом его пребывания. Буквально через месяц после переезда во Францию он попал в больницу с ножевым ранением, полученным на улице от незнакомого прохожего. Позднее у входа в здание суда этот человек, оказавшийся сутенером, сделал абсурдное признание, ответив «Я не знаю» на вопрос о цели нападения. В больнице Беккета навещали все его парижские знакомые, Джойс оплатил его перевод в отдельную палату, мать и брат приехали из Дублина, а сам он, лежа в кровати, вносил финальные правки в гранки романа «Мерфи», наконец принятого одним из издательств. Благодаря этому ранению он восстановил отношения с матерью – до конца ее жизни он неизменно проводил один месяц в году в Фоксроке и принимал участие в ее повседневных делах, включая посещения церкви. «На этой неделе мне исполнилось 33, интересно – покажется ли оставшаяся половина бутылки лучше той, что уже выпита. По крайней мере я надеюсь, что удастся стерпеться со вкусом», - писал он своему ближайшему другу – поэту Томасу Макгриви в начале 1939 года.
В Париже Беккет общался с большим количеством художников и писателей, около года прожил с известной галеристкой Пегги Гуггенхайм, а накануне Второй мировой войны встретил свою будущую жену – Сюзанну Дешево-Дюмениль (впрочем, впервые они познакомились еще в Эколь Нормаль). Сюзанна была на шесть лет старше него, и по мнению некоторых биографов стала для писателя «женой-матерью», но от Мэй Беккет ее отличало отсутствие сомнения в литературном гении Сэмюэля. События складывались так, что уже через год они стали участниками движения Сопротивления – сначала в Париже, затем в деревне Руссийон на юге Франции. Беккет переводил документы, помогал в укрывании боеприпасов – его неразговорчивость и щепетильность идеально подошли для этой роли. А после окончания войны даже близкие друзья не узнали о том, что он был награжден двумя медалями.
Несмотря на то, что вторая половина 30-х гг. для Беккета оказалась насыщена массой событий, нельзя не заметить почти семилетнего перерыва в литературной деятельности. Не считая дневниковых записей и писем, он создал лишь несколько стихотворений. Фактически, серьезная работа над художественными текстами возобновилась только в 1943 году, когда была написана большая часть романа «Уотт», а тремя годами позже молчание взорвалось циклом новелл, четырьмя романами и пьесой «В ожидании Годо», созданными уже не английском, а на французском. Парадоксальным образом переход на иностранный язык оказался вовсе не поводом воспользоваться культурным многоязычием, но возможностью говорить меньше – шагом в сторону проговариваемого молчания.
После войны Беккет недолгое время работал в госпитале Ирландского Красного Креста в разрушенном почти до основания городке Сен-Ло, развалины которого произвели на него убийственное впечатление: эссе «Столица руин» – едва ли не единственный его текст, столь сильно сконцентрированный на социально-политической тематике. Впоследствии художественная проза Беккета стала напрямую связываться многими исследователями с опытом Второй мировой войны (среди наиболее известных имен стоит вспомнить Адорно и Иглтона). Едва ли эту интерпретацию можно назвать ошибочной, но в то же время акцент на военной травме и жесткая привязка беккетовских текстов ко времени, несомненно, является сужением их бытийной проблематики. Одинокий герой абсурда присутствовал в текстах Беккета еще в 30-х гг.
Если вообразить, что среди его произведений возможно выбрать главное, то таковым, по-видимому, нужно назвать «Трилогию» - созданные в 1947-1950 гг. романы «Моллой», «Мэлон умирает» и «Безымянный». Останавливаясь на автобиографических эпизодах, нельзя не обратить внимание на то, что одной из навязчивых тем первого тома «Трилогии» стал поиск встречи с матерью: «Думаю, что всю свою жизнь я шел к матери, чтобы перестроить наши отношения на менее шаткой основе. Но когда я приходил к ней, а это удавалось мне довольно часто, я покидал ее, так ничего и не предприняв. А покинув ее, снова направлялся к ней, надеясь, что на этот раз все выйдет лучше». Мэй Беккет умерла в середине 1950 года, спустя несколько месяцев после завершения «Безымянного», так и не увидевшись с Сюзанной, знакомиться с которой она в свое время не пожелала. На деньги от наследства Беккет купил небольшой двухкомнатный дом в Юсси-сюр-Марн, пригороде Парижа. Сэмюэль и Сюзанна в течение многих лет с удовольствием общались с племянниками, но по обоюдному желанию отказались иметь детей.
В конце 40-х гг. Беккет создал пьесу «В ожидании Годо», которая впоследствии стала самым известным из его произведений, а знакомство с режиссером Роже Бленом оказалось прологом к созданию театра абсурда. Беккет обнаружил колоссальный интерес к возможностям представления своих образов на сцене. В начале 50-х гг. премьеры спектакля в постановке французских, немецких, английских и американских режиссеров вызвали массу противоречивых эмоций у зрителей и журналистов. Поначалу речь скорее можно было вести скорее о скандальных фиаско, чем о признании, но постепенно пьеса принесла драматургу мировую известность, существенно изменив представления миллионов людей о возможностях театра. К середине 50-х гг. текст драмы уже был переведен на многие языки, а количество театральных показов исчислялось сотнями. Но едва ли не главным театральным событием для Беккета стала новость о том, что его пьесу по собственной инициативе поставили заключенные одной из тюрем Германии: то, что озадачивало эстетов и критиков, арестантам показалось предельно знакомым.
Доходы от спектаклей дали возможность забыть о нищете, что, впрочем, почти не сказалось на образе жизни писателя и не обнаружило ни малейшей его тяги к роскоши. То, что действительно изменилось (и принесло массу расстройств), – это возникшая необходимость общения с большим количеством людей. Беккет постоянно отказывался от интервью, свой телефонный номер сообщил лишь ближайшим друзьям и почти не писал новых произведений. Перспектива растворения в суете вызвала у него чувство фрустрации. В связи с репетициями ему часто приходилось покидать свой дом в пригороде Парижа. Уезжая из Юсси, он писал друзьям, что от загородного дома пора избавляться; возвращаясь, называл его своим единственным убежищем. Депрессию довершила смерть старшего брата, скончавшегося от рака в конце 1954 года, - последние четыре месяца жизни Фрэнка писатель провел рядом с ним.
Во второй половине 50-х гг. Беккет создал ряд драматических текстов, которые были поставлены в театрах Парижа и Лондона (среди них – знаменитые «Эндшпиль» и «Акт без слов»). Ранее отвергавший любые намерения о добавлении в постановку «Годо» музыки, Беккет неожиданно позволил написать камерную оперу по «Последней ленте Крэппа». В дальнейшем музыка стала частым элементом многих сценариев Беккета, и ее роль сильно отличалась от традиционных для театра функций аккомпанемента, а в 1977 г. Беккет написал, быть может, самое короткое в истории либретто для анти-оперы Мортона Фельдмана «Ни» («Neither»). Нужно заметить, что музыкальные вкусы Беккета на протяжении всей жизни ограничивались симфоническими и камерными произведениями (джаз и тем более рок не фигурируют в сохранившихся воспоминаниях о его аудиопристрастиях).
В 1959 году за радиопьесу «Зола» Беккет получил престижную награду - «Prix Italia». И хотя его короткое выступление на вручении состояло из традиционных для подобных церемоний благодарностей, отправленные друзьям письма переполняли мысли об убийственности премиальных ритуалов и клятвы больше не участвовать в них. Несколькими месяцами раньше Беккет согласился на предложение Тринити-колледжа принять диплом доктора литературы. Это было его первое официальное признание в родной стране, практически совпавшее по времени со смертью нескольких близких ирландских друзей.
К 1960 г. Беккет завершил роман «Как есть», ставший последним его обращением к жанру крупной прозы. Впрочем, само слово «роман» – здесь лишь условное определение жанра. В «Как есть» почти уничтожалась грань между прозой, поэзией, драматическим монологом и авторскими ремарками. Герои ползут по океану грязи, а речь продолжается вопреки утрате веры в возможность произнесения слов: «у меня онемела рука у меня онемела речь слов не найти никаких даже немых а как мне нужно слово».
Между тем, известность писателя еще только начинала расти. В начале 60-х гг. пьесы становились предметом интереса новых издателей; в сценографии очередной постановки «В ожидании Годо» была задействована скульптура Джакометти; о влиянии Беккета заговорили Аррабаль, Олби и Пинтер; «Трилогия» была удостоена премии «Formentor»; а одна итальянская актриса объявила голодовку из-за того, что роль в пьесе «Счастливые дни» доверили другой исполнительнице…
По мнению биографов, в написанной в начале 60-х гг. пьесе «Игра», героями которой являются мужчина и две женщины, нашла отражение связь Беккета с журналисткой «BBC» Барбарой Брэй. При этом в 1961 г. после двадцати лет совместной жизни они поженились с Сюзанной, что позволило облегчить ряд юридических сложностей (на свадьбу не был приглашен ни один человек). В этот же период они купили новую квартиру в Париже с отдельными комнатами, предоставляющими супругам полную независимость. Не отказываясь от французского языка, Беккет вновь начал писать художественные тексты на английском.
В 1964 году Беккет отправился в Нью-Йорк на съемки кинокартины «Фильм» по своему сценарию. Символично, что Америку, уже объятую волной индустрии кино и грохотом рок-н-ролла, Беккет посетил лишь один раз – для создания немого фильма. Он остался доволен как процессом съемок, так и результатом (картина получила несколько премий), но повторных попыток сотрудничества с кинематографом не предпринимал. Однако возможности камеры, несомненно, его увлекли: он начал писать телепьесы, и первая из них «А, Джо?» одновременно стала началом многолетнего опыта самостоятельного режиссирования. Предпочтение телепьес кинофильмам по-видимому было продиктовано тем, что телевизионный жанр в сравнении с кинематографом показался Беккету куда менее зависимым от всевозможных трюков и эффектов.
В конце 60-х гг. умерли еще несколько ближайших друзей писателя. «C похорон на похороны», - эта фраза из написанной десятилетием позднее пьесы точно характеризовала внутреннее состояние драматурга в 60-х–80-х гг. При этом сам Беккет, переживший многих своих знакомых, никогда не отличался крепким здоровьем: начиная с 30-х гг. он перенес огромное количество миниопераций, а конец 60-х гг. стал рекордным по количеству травм: перелом двух ребер, абсцесс легкого и близость к слепоте. Именно этот период был примечателен недолгим отказом писателя от употребления сигарет и виски. Свободное время Беккет посвящал музицированию на фортепьяно, шахматам и чтению. Несколько новых текстов стали настолько внекоммуникативными и безэмоциональными, что не подходили даже под определение «мрачных».
В 1969 году в состоянии максимального отдаления от ангажированности, Беккет получил известие о присуждении ему Нобелевской премии по литературе. Сюзанна, также испытывавшая неприязнь к подобным формам социального признания, назвала это событие «катастрофой». На церемонии вручения его представлял издатель, и, кажется, Беккет согласился принять премию лишь по той причине, что отказ в еще большей степени привлек бы общественное внимание к его персоне (как это несколькими годами ранее произошло с Сартром). Большую часть денег Беккет перечислил на поддержку молодых авторов и передал библиотеке Тринити-колледжа. На просьбу издателей предоставить ранее не публиковавшиеся тексты Беккет принял решение опубликовать роман «Мерсье и Камье», написанный двумя десятилетиями ранее. К этому времени книги Беккета уже были переведены на десятки языков, количество текстов о его произведениях росло с колоссальной скоростью, рецензентами выступали Батай, Барт, Бланшо, Марсель, Роб-Грийе, а в 1970 г. Мишель Фуко завершил свою инаугурационную лекцию в Коллеж де Франс пространной цитатой из «Безымянного»: «необходимо говорить слова, пока есть слова, пока они меня не найдут, пока не скажут мне, странная боль, странный грех, необходимо продолжать, возможно, все уже кончено, возможно, они уже сказали мне, возможно, они донесли меня до порога моей истории, поднесли к двери, которая откроется навстречу моей истории, меня бы это удивило, если она откроется»…
Сам Беккет в начале 70-х гг. писал знакомым о творческом тупике, в котором винил Нобелевскую премию. Мировое признание отнюдь не способствовало удовлетворенности в собственных писательских достижениях. И тем не менее именно в эти годы он создал многие из своих поздних шедевров: мучительные пьесы-монологи, мистические телесценарии, сборник прозаических миниатюр «Провалы». Кроме того, Беккет продолжил многолетний опыт самостоятельных переводов своих текстов с французского на английский (и наоборот). К этому же периоду относятся многочисленные режиссерские работы Беккета в европейских театрах. Кроме того, увидев театральную постановку новеллы «Опустошитель», сделанную Ли Бруером в сопровождении музыки Филипа Гласса, Беккет впервые признал, что его прозаические работы могут быть адаптированы для сцены (хотя до конца жизни был весьма избирателен, давая подобные разрешения).
Между тем, мировая известность писателя не спадала. В Америке состоялась международная конференция, посвященная его творчеству, открылся театр имени Сэмюэля Беккета, а немецкая премьера срежессированной им телепьесы «Nacht und Träume» охватила аудиторию численностью около двух миллионов зрителей. В 1984 г. его заслуги в области драматургии были отмечены Нью-Йоркским обществом театральных критиков, а в 1987 г. он получил еще одну премию – «Common Wealth Awards», всю сумму от которой попросил перечислить Рику Клачи – бывшему заключенному американской тюрьмы, ставшему актером и сорежиссером многих постановок Беккета.
К середине 80-х гг. умерли почти все близкие друзья писателя. «Все мертвы, я – последний», - произнес писатель накануне восьмидесятилетия. В это время были написаны главные из поздних прозаических текстов – новеллы «Недовидено недосказано» и «Курс на худшее» («Worstward Ho»). Беккет вел все более уединенный образ жизни, но нередко продолжал принимать участие в постановке своих пьес. В старости Беккет по-прежнему избегал общения с журналистами, но все же мнение о том, что за всю жизнь он не дал ни одного интервью, является преувеличением. Время от времени он отвечал на вопросы репортеров, не разрешая им делать никаких записей во время этих бесед, но все же открывая возможность цитирования своих высказываний в прессе. В контексте беккетовского «молчания» требуется оговорка о том, что в конце жизни он по мере сил удовлетворял любопытство биографов.
В 1986 году состояние здоровья Беккета стало стремительно ухудшаться, эмфизема легких и необходимость постоянной кислородной терапии сделали неосуществимыми отъезды в Юсси. В середине 1988 г. Беккет потерял сознание, при падении получив травму головы, и после этого большую часть времени проводил в доме на территории госпиталя, поражая навещавших его знакомых нарочито аскетичным образом жизни. Через год не стало Сюзанны, отношения с которой к концу жизни становились все более далекими от взаимопонимания. Беккет тяжело перенес ее смерть и пережил жену лишь на несколько месяцев – он умер 22 декабря 1989 года. Племянник писателя и правообладатель литературного наследия Эдвард Беккет категорически отказался от идеи превращения его парижской квартиры в музей.
В последние годы к теме невозможности творчества, занимавшей Беккета на протяжении десятилетий, прибавилось тягостное ощущение, что он уже написал абсолютно все, что считал нужным, и лишь доживает жизнь. Пьеса «Что где» и рассказ «Еще шевелится» стали своеобразными эпитафиями на смерть драматургии и прозы – записанным молчанием. Но герои Беккета так и не смогли разобраться в том, возможно ли расслышать в пустоте недостающее слово или же оно останется навсегда утраченным. И по-настоящему ошеломительным в этом контексте выглядит последний из написанных Беккетом текстов. Стихотворение он записал в больнице, придя в сознание после падения и черепной травмы. «Как сказать» (перевод с французского Марка Дадяна):
«безумие –
безумие что от –
что от –
как сказать –
безумие что от сего –
начиная от –
безумие начиная от –
учитывая –
безумие учитывая что от сего –
увидев –
безумие увидев это –
это –
как сказать –
вот это –
вот это вот –
это вот –
все вот это вот –
безумие учитывая все это –
увидев –
безумие увидев все вот это вот что от –
что от –
как сказать –
видеть –
предощущать –
верить предощущать –
желание верить предощущать –
безумие что от желания верить предощущать что –
что –
как сказать –
и где –
что от желания верить предощущать что где –
где –
как сказать –
там –
вон там –
вдали –
вдали там вон там –
едва –
вдали там вон там едва что –
что –
как сказать –
увидев все это –
все вот это вот –
безумие что от того что видеть что –
предощущать –
верить предощущать –
желание верить предощущать –
вдали там вон там едва что –
безумие что здесь от желания верить предощущать что –
что –
как сказать –
как сказать»
БЕККЕТ, СЭМЮЭЛ (Beckett, Samuel) (1906–1989), французский философ и писатель, романист, драматург, поэт и эссеист. Лауреат Нобелевской премии по литературе 1969.
Беккет по происхождению – ирландец, родился 13 апреля 1906 в Дублине, в протестантской семье среднего достатка. Жизнь Беккета начиналась так же, как жизнь другого известнейшего литературного выходца из Ирландии – О.Уайльда : он учился не только в той же школе, но и в том же привилегированном дублинском колледже Троицы (Тринити-колледж). Так же, как и Уайльд, Беккет с детства интересовался литературой и театром. Но во время учебы в Тринити-колледже проявилось их главное расхождение: основной сферой интереса Беккета стала не английская , а французская литература . Это и определило его дальнейшую творческую жизнь.
В 1929, отправившись в первое заграничное путешествие, Беккет выбирает для этой цели Париж, где знакомится с уже широко известным Дж.Джойсом . Вдохновленный литературными экспериментами Джойса, Беккет становится его литературным секретарем и помогает Джойсу в работе над романом Поминки по Финнегану . И параллельно начинает пробовать свои силы в самостоятельном творчестве. Первым литературным опытом Беккета стало большое критическое исследование Данте…Бруно, Вико…Джойс (1929). Здесь он рассматривает взаимоотношения общефилософских воззрений писателя с его эстетикой, направлением и характером творчества. Проблемы индивидуального и универсального, антитеза добра и зла, получившие в этом (и следующем – Пруст , 1931) сочинении философское осмысление, позже разрабатывались Беккетом в его художественной литературной практике.
В конце 1930 Беккет возвращается в Тринити-колледж, преподавателем. Однако размеренная университетская жизнь не удовлетворяет писателя, и он отправляется путешествовать по Ирландии, Франции, Англии и Германии. Пишет и пытается издавать прозу и стихи (поэму Курвоскоп , 1930; сборник рассказов Больше замахов, чем ударов, 1934; роман Мэрфи, начат в 1934).
В 1937 он окончательно обосновывается в Париже. В 1938 с большим трудом и благодаря помощи друзей ему удается опубликовать завершенный трагико-иронический роман Мэрфи , который критики и читатели встречают без особого воодушевления. Правда, роман положительно оценил Джойс, что благоприятно сказалось на репутации Беккета как серьезного художника. И среди сдержанных критических отзывов появляется провидческая рецензия Д.Томаса, сумевшего оценить новаторство авторского замысла. Тем не менее, Беккет, расстроенный приемом романа, переживает творческий кризис. Он усугубляется тем, что Беккет был на улице тяжело ранен ножом. Лечение (которому сопутствовало и лечение у психоаналитика) заняло довольно много времени.
В 1939 приезжает в Ирландию навестить мать, но узнав о начале Второй мировой войны, возвращается в Париж. Во время войны Беккет, на протяжении всей своей жизни последовательно сторонившийся политики, принимал активное участие в движении Сопротивления в оккупированном Париже. Однако провал его группы заставил Беккета скрываться. В 1942, едва избежав ареста, он вместе со своей подругой бежал на юг Франции в Руссильон, где, работая земельным рабочим, вернулся к литературе. Здесь он начал роман Уотт , завершенный к окончанию войны.
В 1945 Беккет вернулся в освобожденный Париж. Начался новый период его творчества. В это время он начал писать по-французски. Трудности с изданием его произведений продолжались, но писал он много и эффективно: романы, пьесы, рассказы, стихи. Первым из этого творческого цикла был опубликован его роман Моллой (1951), ставший первой частью трилогии (далее – Мэлон умирает, 1951 и Безымянный , 1953). В трилогии определились контуры «нового романа», основоположником которого Беккет позже был безоговорочно признан. В нем теряют свое содержание привычные категории пространства и времени, исчезает хронология, бытие рассыпается на бесконечный ряд отдельных мгновений, воспроизводимых автором в произвольном порядке. Переход на французский язык помог перенести эксперименты со структурой романа в его лексический строй: словесные конструкции теряют свою логичность и конкретность; смысл разрушается, разбирается на составные части, складываясь в новую, совершенно непривычную цельность.
Эти же эксперименты были продолжены Беккетом в драматургии, где в силу видовых особенностей театрального искусства, прозвучали особенно радикально. Мировую известность принесла Беккету его первая пьеса – В ожидании Годо , написанная в конце 1940-х и поставленная в Париже в 1953 режиссером Р.Бленом. Статичная, «герметическая» структура пьесы, в которой ничего не происходит, а второе действие фактически повторяет первое, отсутствие действия, трагическая бессмысленность человеческого существования, странные бессмысленные диалоги вынесли на сценическую площадку эстетику и проблематику экзистенциализма, что прежде полагалось совершенно невозможным. В этой пьесе особенно ярко проявилась характерная беккетовская символика: сочетание места действия – дороги (казалось бы, олицетворяющей движение) с предельной статикой. Так дорога в эстетике Беккета приобретает совершенно новый смысл: вечного остановленного мгновения, загадочного и непостижимого пути к смерти.
Сразу после премьеры Беккет стал считаться признанным классиком и основоположником нового эстетического направления – абсурдизма . Те же новые эстетические принципы, проблематика, авторская техника разрабатывались Беккетом и в его последующих пьесах: Эндшпиль (1957), Последняя лента Крэппа (1958), Счастливые дни (1961), Игра (1963), Приход и уход (1966), Не я (1973), Долой все странное (1979), Качи-кач (1981), Огайская импровизация (1981).
В 1960-е параллельно с напряженной работой для театра, радио и телевидения, Беккет пишет новый роман Как это. Окончание работы над романом совпало с присуждением ему Нобелевской премии по литературе «за совокупность новаторских произведений в прозе и драматургии, в которых трагизм современного человека становится его триумфом». Беккет, к тому времени уже ведущий замкнутый образ жизни, согласился принять премию с условием, что он не будет присутствовать на церемонии вручения. Вместо него премия была вручена его французскому издателю Ж.Линдону. Несмотря на то, что творчеству Беккета посвящено огромное количество книг, статей и других культурологических исследований, сам писатель последовательно избегал каких бы то ни было творческих деклараций, полагая, что за него говорят его книги и пьесы.
Татьяна Шабалина
by Записки Дикой Хозяйки Беккет говорил, что "редко бывает такое, чтобы ощущение нелепости не сопровождалось ощущением необходимости"Сэмюэль Беккет - драматург и писатель, чьи пьесы навсегда изменили театр, а проза - литературу. Автор "В ожидании Годо" и "Моллоя", он вошел в историю как мизантроп, которому никогда не изменяло мрачноватое ирландское чувство юмора.
Начало
Беккет родился 13 апреля 1906 года недалеко от Дублина. Впоследствии писатель говорил, что увидел свет и закричал в тот час, когда Христос, "возопив громким голосом, испустил дух" (МФ. 27:50).
Он учился в той же школе, что и Оскар Уайльд - Portora Royal School. В 1923 году будущий писатель поступил в знаменитый дублинский Тринити Колледж, выпускниками которого были и Уайльд, и Оливер Голдсмит, и Джонатан Свифт, к которому Беккет всегда относился с глубоким почтением. В университете он изучал романские языки и играл в крикет: Беккет - единственный лауреат Нобелевской премии, чьи заслуги перед этим видом спорта отмечены в "крикетной библии" - Висденском альманахе.
В 1928 году Беккет отправился преподавать английский язык слушателям известного парижского вуза - Эколь Нормаль (Ecole Normale Superieure). В том же году поэт Томас Макгриви ввел Беккета в круг людей, помогавших Джеймсу Джойсу в работе над его книгой "Поминки по Финнегану" (тогда еще "Вещь в работе"): у Джойса ухудшилось зрение, и молодые литераторы записывали под диктовку мэтра. По легенде, аккуратный Беккет, слушая, что говорит Джойс, внес и его вопрос "Кто там?", обращенный к посетителю, постучавшему в дверь. Беккету было поручено перевести один отрывок из "Вещи" на французский язык. В 1929 году Макгриви, Беккет и еще десять участников джойсовского "кружка", в том числе крупный американский поэт Уильям Карлос Уильямс, опубликовали сборник эссе о "Вещи в работе" под труднопереводимым названием "Our Exagmination Round His Factification for Incamination of Work in Progress".
В 1930 году Беккет опубликовал сборник стихов "Whoroscope", навеянный чтением Рене Декарта, еще одного автора, которым он восхищался всю жизнь. В старости он говорил о себе тогдашнем: "Молодой человек, которому нечего сказать, но хочется что-то сделать".
Вопреки распространенному мнению, Беккет не был литературным секретарем Джойса. Он часто бывал дома у своего великого соотечественника и до определенного момента буквально преклонялся перед ним: курил сигареты в той же манере, пил те же напитки и даже носил такие же туфли (терпя всяческие неудобства).
Тогда же, на рубеже 20-х и 30-х, психически неуравновешенная дочь Джойса влюбилась в Беккета. Нора, жена мэтра, энергично сватала Лючию за молодого писателя, но он не без труда и ценой отказа от дома Джойсов смог отделаться от этого брака. Лючии вскоре после разрыва с Беккетом поставили диагноз "шизофрения", пытались лечить у Карла Юнга, но, в конце концов, поместили в лечебницу для душевнобольных, где она скончалась в 1982 году. Переписку с Лючией Беккет уничтожил незадолго до своей смерти в 1989 году, но одну странную фотокарточку, запечатлевшую юную дочь Джойса танцующей, сохранил в своем архиве.
В начале 1930-х Беккет ненадолго вернулся в Ирландию, а затем отправился в длительное путешествие по Европе, чтобы окончательно осесть в Париже в 1937 году. Он успел побывать возлюбленным известной американской меценатки Пегги Гуггенхайм, называвшей его Обломовым. Странные ниточки, связывавшие Беккета и Россию, на этом не обрываются: в 1936 году он просил Эйзенштейна и Пудовкина принять его на учебу во ВГИК. По нелепому стечению обстоятельств письмо Беккета не попало к адресатам вовремя, и эта великолепная затея ничем не закончилась.
В 1938 году Беккет опубликовал свой первый роман - "Мерфи" (по-английски; почти все более поздние вещи он писал по-французски). Герой этой книги, чтобы избежать женитьбы, устраивается на работу в госпиталь для умалишенных. В романе герой играет в шахматы с пациентом, который находится едва ли не в состоянии кататонического ступора, и Мерфи восхищается бессмысленностью этого занятия. В том же году Беккет сам столкнулся с проявлением чудовищной житейской бессмыслицы: его тяжело ранил ножом некий парижский сутенер. Позже, когда Беккет спросил у него о причинах этого поступка, этот человек ответил: "Я не знаю, мсье. Простите". Писатель отозвал свое заявление из полиции.
В больнице он познакомился с 37-летней Сюзанн Дешево-Дюмесниль (Descheveaux-Dumesnil). Беккет пережил свою будущую жену (они официально оформили свои отношения только в 1961 году) на считанные месяцы.
Когда разразилась мировая война, Беккет как гражданин нейтрального государства остался в Париже. Он помогал "Глории", одной из местных ячеек Сопротивления: переводил донесения о перемещении немецких войск для англичан. Когда "Глория" была провалена, Бекетт и Сюзанн бежали на юг Франции, где поселились в деревне Руссильон (департамент Воклюз). Там они тоже в меру сил помогали антифашистам. После войны Беккета представили к французским государственным наградам за мужество, а он скромно говорил, что его помощь Сопротивлению была чистым "бойскаутством".
Зенит
В Руссильоне Беккет работал над романом "Уотт", публикация которого была отложена до 1953 года. По возвращении в Париж после войны он написал так называемую трилогию - романы "Моллой", "Мэлоун умирает" и "Безымянный", но ни одна из этих вещей не увидела свет до 1951 года. В 1946-м он направил Сартру в его журнал "Les Temps Modernes" рассказ "La Fin". Половина его была опубликована, причем Сартр был уверен, что напечатал всю вещь целиком. Когда недоразумение обнаружилось, то подруга Сартра и соиздатель журнала Симона де Бовуар отказалась напечатать продолжение.
Усилиями Сюзанн Дешево-Дюмесниль к началу 1950-х удалось отыскать издателя для романов Беккета. Французские критики высоко оценили "Моллоя", а на автора обратили внимание. Но триумфа он дождался только в 1953 году: пьеса "В ожидании Годо" произвела фурор. Реплика одного из героев "Ничего не происходит, никто не приходит, никто не уходит - ужасно" сделалась визитной карточкой Беккета. Гарольд Пинтер говорил, что "Годо" навсегда изменил театр, а знаменитый французский драматург Жан Ануй назвал премьеру этой пьесы "самой важной за сорок лет".
В "Годо" усматривают квинтэссенцию Беккета: за тоской и ужасом человеческого бытия в его самом неприглядно-честном виде проступает неизбежная ирония. Герои пьесы напоминают братьев Маркс, великих комиков немого кино. Надо отметить, что Беккет очень любил и других гениев старых комедий: Чарли Чаплина и Бастера Китона. Единственный опыт писателя в кино - это короткометражка 1963 года "Film" с Китоном в главной роли (последней в его жизни).
За "Годо" последовали другие прославленные пьесы: "Эндшпиль" (1957), "Последняя лента Крэппа" (1958), "Счастливые дни" (1960). Параллельно Беккет писал небольшие постановки для радио и телевидения, а также готовил свой радикальный текст "Как есть", опубликованный в 1964 году.
Итог
В 1969 году Беккету присудили Нобелевскую премию по литературе. Сюзанн, прочитав телеграмму от издателя, сказала коротко: "Это катастрофа". Всемирная слава грозила нарушить уединенный образ жизни четы. В результате Беккет поблагодарил Шведскую академию за оказанную честь, но на церемонию не поехал и спрятался в Португалии от настойчивых поклонников. Один из них, впрочем, растрогал отшельника: парижанин по имени Жак Годо направил писателю письмо с извинениями, что заставил его долго ждать.
В 1970-х и 1980-х Беккет писал все меньше, все короче и все герметичнее. В беседе со своим биографом о Джойсе Беккет говорил: "Он - "синтезатор": вносил в текст как можно больше. А я - "анализатор", я стараюсь вычеркнуть как можно больше". В конце жизни внутренний редактор возобладал над писателем: каждое слово казалось ему "ненужным пятном на тишине". Он проводил время в своей парижской квартире, смотрел регбийные матчи, перечитывал любимые книги и курил вопреки запретам врачей (он страдал эмфиземой).
После смерти Сюзанн в июле 1989 года Беккет перебрался в один из парижских хосписов, где и умер 22 декабря того же года. Он, так долго стремившийся к молчанию, из-за болезни совсем не мог говорить в последние месяцы жизни. Он и Сюзанн похоронены на парижском кладбище Монпарнас. Рядом с простой гранитной плитой над их могилой растет одинокое дерево, как в пьесе "В ожидании Годо".
***
Любимому Беккетом Декарту принадлежит известная максима "Думаю, следовательно, существую". "Чтобы уловить сущность бытия, он [Беккет] стремился уловить сущность сознания, что бытует в человеке", - писал о нем один из его биографов. Писатель разбирал эту сущность до самого дна, до бесформенной первоосновы, до тотального экзистенциального кошмара и осознания полной нелепости человеческого существования. Но он говорил в то же время, что "редко бывает такое, чтобы ощущение нелепости не сопровождалось ощущением необходимости" ("Уотт").
Сэмюэл Баркли Беккет родился 13 апреля 1906 г. в Дублине в семье землемера. С 1920 по 1923 г. Сэмюэл получал образование в Портора-Ройэл-скул в Северной Ирландии. Затем он продолжал обучение в знаменитом дублинском Тринити-колледже, получив в 1927 г. степень бакалавра лингвистики и диплом с отличием.
Первыми литературными опытами Беккета стали эссе ««Данте. Бруно. Вико. Джойс», критический монолог «Пруст» (1931 г.), «Блудоскоп» (1930 г.), сборник коротких рассказов «Больше уколов, чем пинков» (1934 г.), роман «Мерфи» (1938 г.).
Сэмюэл Беккет. Фото 1977
В конце 1930-х гг. Беккет начал жить вместе с Сюзанной Дешво-Дюмениль. Вдвоём они принимали активное участие в движении Сопротивления в Париже после оккупации Франции войсками Гитлера .
В 1942 г. им пришлось бежать от гестапо на юг Франции. В течение двух лет писатель был разнорабочим. Несмотря на тяжелый физический труд, он не оставил литературное творчество. В это время был написан роман «Уотт» – последнее произведение, которое Беккет написал на английском языке.
После Второй Мировой войны литератор некоторое время работал в ирландском Красном Кресте в Париже. За антифашистскую деятельность Беккет получил Военный крест и медаль за участие в Сопротивлении от французского правительства.
Литературный Нобель. Сэмюэл Беккет
Международное признание Беккету принесла оформленная в стиле абсурда пьеса «В ожидании Годо» (написана в 1949 г., вышла в 1954 г.). Затем появились пьесы «Конец игры» (1957 г.), «Последняя лента Краппа» (1959 г.), «Счастливые дни» (1961 г.).
В 1969 г. Беккет был удостоен Нобелевской премии по литературе «за совокупность новаторских произведений в прозе и драматургии, в которых трагизм современного человека становится его триумфом». Представитель Шведской академии на церемонии вручения премии сказал, что глубинный пессимизм Беккета «содержит в себе такую любовь к человечеству, которая лишь возрастает по мере углубления в бездну мерзости и отчаяния, и, когда отчаяние кажется безграничным, выясняется, что и сострадание не имеет границ».
После получения Нобелевской премии Беккет продолжал писать одноактные пьесы. В 1978 г. вышел сборник коротких стихотворений «Вирши». Потом были опубликованы рассказ «Компания», пьеса «Долой все странное» (1979 г.).
Исследователи отмечали, что пессимизм является главной особенностью творчества Беккета. Французский критик Морис Надо писал: «Беккет поселяет нас в мир Пустоты, где впустую двигаются полые люди». Американский литературовед Санфорд Стернлихт полагал, что «Беккет является наиболее влиятельным из современных драматургов, основополагающей фигурой в современной драме».
Сэмюэл Беккет награждён премией за новаторские произведения в прозе и драматургии, в которых трагизм современного человека становится его триумфом. Глубинный пессимизм Беккета содержит в себе такую любовь к человечеству, которая лишь возрастает по мере углубления в бездну мерзости и отчаяния, и, когда отчаяние кажется безграничным, выясняется, что сострадание не имеет границ.
Премию Беккет согласился принять только при условии, что получит её французский издатель Беккета, широко известный Жером Линдон, что и было исполнено.
Последние годы Беккет вёл чрезвычайно замкнутый образ жизни, избегая давать какие-либо комментарии о своём творчестве. Сэмюэл Беккет умер в Париже 22 декабря 1989 года в возрасте 83 лет, спустя несколько месяцев после смерти своей супруги Сюзанны.
Беккет и музыка
Барретт, Ричард / Barrett, Richard (1959)- «Nothing elsewhere» для альта (1987-2005)
- «I open and close» для струнного квартета (1983-1988)
- «Another Heavenly Day» для инструментов и электроники (1990) по мотивам пьес Беккета
- Sinfonia для 8 голосов и оркестра (1968) по пьесе «Безымянный»/«Unnamable» (1953)
- Музыка к спектаклю «Игра»/«Play» (1965) по одноименной пьесе (1963)
- Квартет N2 (1984), по рассказу Беккета «Собеседник»/«Company» (1979)
- Балет «Beckett short» (2007) по сюжетам пьес Беккета
- «Два французских стихотворения Беккета»/«Due poesie francesi di Beckett» для голоса, басовой флейты, альта и ударных (1995)
- «Pas si"» для аккордеона и 2 голосов (1998) на тексты Беккета
- «В ожидании Годо» для четырёх солистов и камерного оркестра (1986) по одноимённой пьесе (1952)
- «Сэмюэл Беккет: что есть слово»/«Samuel Beckett: what is the word» op.30b на тексты Беккета для речитирующего альта, голосов и камерного ансамбля (1991)
- «…pas à pas - nulle part…» ор.36 на тексты Беккета для баритона, струнного трио и ударных (1997)
- «Memo 2» для тромбона соло (1973) по структуре пьесы «Не я»/«Not I» (1972)
- версия «Memo 2B» для тромбона и женской пантомимы (1980)
- версия «Memo 2D» для тромбона, струнного квартета и женской пантомимы (1980)
- «…меж голосов…»/«…among the voices…» по Беккету для хора и арфы (1988)
- концерт «Five Views of a Mouth» для флейты и оркестра (2007) по мотивам пьесы Беккета «Не я»/«Not I» (1972)
- «Твоя колыбельная»/«Your Rockbaby» для саксофона и оркестра (1993) с использованием «ритмических» элементов из «Колыбельной»/«Rockbaby» (1981)
- «антиопера» «Ни…»/«Neither» по либретто Беккета (1977)
- музыка к американской версии радиопьесы Беккета «Words and Music» для двух чтецов, двух флейт, вибрафона, фортепиано и струнного трио (1987)
- «Сэмюэлю Беккету» для оркестра (1987);
- нереализованная идея музыки к радиопьесе Беккета «Cascando» (1961)
- «Достаточно»/«Enough» для фортепиано (2001) по одноимённому тексту (1966)
- «антиопера» в одном действии «Игра» «Spiel» (1968) по одноимённой пьесе (1963)
- опера «Приходят и уходят»/«Come and Go» для 9 голосов и 9 инструментов (1976) по одноимённой пьесе (1965)
- «Не я»/«Not I» для сопрано и пленки (1980) по одноимённой пьесе (1972)
- опера «Что Где»/«What Where» (1988) по одноимённой пьесе (1983)
- опера по мотивам пьесы «Конец игры»/«Fin de partie» (1957) - Зальцбургский фестиваль, премьера запланирована на 2013 год
- опера по мотивам пьесы «В ожидании Годо»/ «En attendant Godot» (1952) - Alla Scala, Милан, премьера запланирована на 2015 год
