Художник эмигрировал из России и собирается просить политическое убежище во Франции. Художник рассказал, что его и Шалыгину подозревают в совершении насильственных действий сексуального характера. require(["inlineoutstreamAd", "c.

Карл Казимир Теодор Майергольд (так Мейерходльда звали при рождении) родился 9 февраля 1874 года в Пензе. Родители его были лютеранами, отец занимался виноделием. Карл Казимир закончил пензенскую мужскую гимназию и в 1895 году поступил на юридический факультет Московского университета. В этом же году он принимает православие и меняет имя на Всеволод. Имя было выбрано неслучайно - так звали русского писателя, критика и поэта Гаршина, обличавшего в своих книгах социальную несправедливость. Говорят, вместе с именем человек выбирает себе судьбу. Гаршин в 33 года покончит жизнь самоубийством - шагнет в лестничный проем. Мейерхольд проживёт дольше. Но смерть его будет не менее страшной.

Сам исполнитель Young Thug на съемки ролика не явилсяВ субтитрах к видео создатель клипа отметил, что рэпер не явился на съемки, поэтому ему пришлось импровизировать. Стааке получил бюджет в 100 тысяч долларов, договорился с актерами, а также собрал декорации и реквизит.

В 1896 году Мейерхольд переходит учиться в класс Владимира Немировича-Данченко в театрально-музыкальное училище Московского филармонического общества. Вместе с другими выпускниками училища, будущими легендами русского театра Ольгой Книппер, Иваном Москвиным, он становится актёром только что созданного Художественно-общедоступного театра. Дебютом Мейерхольда стал Василий Шуйский в первой постановке нового театра «Царь Фёдор Иоаннович». После Всеволод сыграет ряд ярких ролей.

Но настоящая слава ждала Мейерхольда вовсе не на актёрском поприще. В 1902 года Мейерхольд начал ставить сам в Херсоне. Театр он назвал «Новая драма». За три года Мейерхольд выступил автором... 200 постановок.

В 1906 году Мейерхольда приглашают в Петербург. Сама Вера Комиссаржевская предложила ему возглавить её собственный Драматический театр. Всеволод Мейерхольд всего за один сезон выпустил 13 премьер, попасть на которые было невозможно, настолько большим успехом у публики пользовались спектакли «Гедда Габлер» Ибсена, «Сестра Беатриса» Метерлинка, «Жизнь человека» Леонида Андреева и др.

Театр "Ленком" в 1500-й раз сыграет спектакль "Юнона и Авось"

Первое представление состоялось более 35 лет назад - 8 июля 1981 года."Именно этот день считается днем рождения спектакля, поведавшего со сценических подмостков пронзительную историю любви русского графа-путешественника Николая Резанова и дочери губернатора Калифорнии Кончиты", - отметили в пресс- службе, добавив, что с тех пор "Юнона и Авось" неизменно собирает полные залы. Сегодняшнее представление также пройдет с аншлагом. "Все билеты проданы", - сообщается на официальном сайте "Ленкома".

Позже Мейерхольд ставит в императорских театрах - в Александринском «У царских врат» Гамсуна, «Шут Тантрис» Харта, «Дон Жуан» Мольера и др., в Мариинском - оперу «Орфей и Эвридика» Глюка.

После Октябрьской революции нарком просвещения Луначарский приглашает Всеволода Мейерхольда возглавить театральный отдел Наркомпроса.

В 1920 году в Москве создан Государственный театр имени Мейерхольда «Театр РСФСР-I». Далее его переименовывали в «Театр Актёра» и Театр ГИТИСа.

"Совместные переживания" в Центре имени МейерхольдаВ тесной черной комнате рассаживаются примерно полсотни зрителей, но не так, как в обычном театре, а по спирали: если посмотреть сверху, получается улитка. Над головами сидящих иногда загорается зеленая лампочка, а на стену проецируется что-то вроде звездного неба, по которому вместо метеоритов летят цифры. Перед началом каждому зрителю выдают бумажку с номером и одной репликой (у каждого - своя). Если загорается ваша цифра, вы должны произнести реплику, а если горит зеленая лампочка - можете рассказать историю вашей первой любви.

Далее площадка обретает окончательное название - Государственный театр имени Мейерхольда (ГосТиМ). В 1934 году Всеволод Мейерхольд ставит «Даму с камелиями» с блистательной Зинаидой Райх. Мейерхольд женился на актрисе в 1922 году, оставив ради неё семью с тремя детьми.

Но... постановка не нравится Сталину. А это - приговор. Пресса клеймит режиссёра жуткими рецензиями, коллеги злорадствуют. Райх не выдерживает травли на мужа и пишет письмо «отцу народов», где обвиняет Сталина в том, что он мало что понимает в театральном искусстве. Театр закрывают.

20 июня 1939 года в Ленинграде Мейерхольда арестуют. В это же самое время в его московской квартире идёт обыск. В протоколе обыска сохранена жалоба 3инаиды Райх - актриса протестует против методов НКВД. Менее чем через месяц Райх убили. Кто - не установлено.

Мейерхольд написал из Лубянской тюрьмы Молотову: «Вот моя исповедь, краткая, как полагается за секунду до смерти. Я никогда не был шпионом. Я никогда не входил ни в одну из троцкистских организаций (я вместе с партией проклял Иуду Троцкого). Я никогда не занимался контрреволюционной деятельностью... Меня здесь били - больного шестидесятилетнего старика, клали на пол лицом вниз, резиновым жгутом били по пяткам и по спине, когда сидел на стуле, той же резиной били по ногам (сверху, с большой силой) и по местам от колен до верхних частей ног. И в следующие дни, когда эти места ног были залиты обильным внутренним кровоизлиянием, то по этим красно-синим-желтым кровоподтекам снова били этим жгутом, и боль была такая, что казалось на больные чувствительные места ног лили крутой кипяток (я кричал и плакал от боли). Меня били по спине этой резиной, меня били по лицу размахами с высоты».

Минкультуры упрекнули в значительном финансировании "Сатирикона" с единственной постановкой

Минкультуры упрекнули в значительном финансировании "Сатирикона" с единственной постановкой"В 2017 году театр "Сатирикон" получит 235 миллионов рублей финансирования. В прошлом году театр получил в целом примерно 213 миллионов. Знаете, сколько было постановок? Одна", - сказал Пожигайло на заседании рабочей группы совета во вторник.

© Предоставлено: Аргументы и Факты © Public Domain

После практически месяца допросов и пыток Мейерхольд подписывает показания против самого себя. Его обвиняют в том, что он - агент, участвующий в антисоветской работе.

В обвинительном заключении звучит: «В 1934-1935 гг. Мейерхольд был привлечен к шпионской работе. Являясь агентом английской и японской разведок, вел активную шпионскую работу, направленную против СССР. Обвиняется в том, что является кадровым троцкистом, активным участником троцкистской организации, действовавшей среди работников искусства».

В 1955 году Верховным судом СССР гения режиссуры Мейерхольда посмертно реабилитировали.

• Антон Адасинский: «Чтобы сыграть Мейерхольда, мне даже грим не нужен»
• «Аэрофлот» ввел в эксплуатацию новый лайнер «В. Мейерхольд»

Большинство россиян проигнорируют Великий пост.
По данным «Левада-центра», соблюдать все ограничения намерены два процента опрошенных. Частично соблюдать пост, например, отказаться от мяса и алкоголя, собираются около 18 процентов респондентов, а четыре процента планируют поститься в последнюю, самую строгую неделю поста.Ограничить на время поста употребление спиртных напитков готовы 30 процентов россиян, сократить потребление развлекательной информации - 19 процентов, отказаться от занятий сексом готовы 15 процентов респондентов.Великий пост у православных христиан начался 27 февраля и продлится до 15 апреля. Завершится пост с началом Пасхи.

Всеволод Мейерхольд был признан в дореволюционной России, где он был с 1907 года главным режиссером Императорских театров Санкт-Петербурга, драмы и оперы – Александринского и Мариинского. 25 февраля 1917 года, в самом начале февральской революции в Александринке шла премьера лермонтовского "Маскарада" в его постановке. В 1918 году Мейерхольд стал коммунистом – он хотел служить своим искусством революции.

Мейерхольд оставался верен режиму Сталина, но, как и многие верные коммунисты, был отнесен к "чужим", арестован и расстрелян как шпион. Он несколько раз, в частности, в письме к Молотову, написанном за две недели до расстрела, отказался от своих обличавших его как иностранного шпиона и троцкиста показаний, сделанных под пытками, которые он в том письме описал. Его жена актриса Зинаида Райх была зверски убита в своей квартире вскоре после ареста Мейерхольда.

В 1955 году, т.е. спустя два года после смерти Сталина, тогда все еще почитаемого, еще не развенчанного Хрущевым, в Москве две молодые женщины – 37-летняя Татьяна Есенина, приемная дочь великого реформатора мирового театра режиссера Всеволода Мейерхольда, и его внучка 31-летняя Мария Валентей – начали добиваться на тот момент практически невозможного – реабилитации Мейерхольда. Трудности состояли в том, что во многих инстанциях сидели враги и ненавистники Мейерхольда, те, кто добивались закрытия его театра, а после закрытия клеймили Мейерхольда в печати. т.е. участвовали в травле Мастера, как многие именовали Мейерхольда в театральной среде.

Но обе современные Антигоны (как воплощения верности родственному долгу) в 1955 году были готовы сделать все возможное и невозможное. И судьба послала им союзника в лице молодого следователя военной прокуратуры Бориса Ряжского.

После письма Татьяны Есениной Маленкову в январе 1955 года дело Мейерхольда было взято на рассмотрение на предмет возможной реабилитации. И оно 1 июля 1955 года поступило от начальства к 29-летнему старшему лейтенанту, следователю Военной прокуратуры Борису Ряжскому, которому была поручена проверка всех обстоятельств дела.

Вот его рассказ (1988):

"Все дела расписывал и передавал нам начальник. Вижу, в дело Мейерхольда вложена записка "Прошу переговорить". Прихожу к нему в кабинет, он говорит: "Там упомянуто Постановление ЦК по театру Мейерхольда. Так что ты смотри, сначала расследуй все обстоятельства, потом пиши представление в ЦК, чтобы отменяли постановление, а уж после ставь вопрос о реабилитации".

В самые первые дни после того, как я получил дело Мейерхольда, ко мне пришли Татьяна Сергеевна Есенина, дочь Зинаиды Райх и Сергея Есенина, воспитанная Мейерхольдом, и внучка Мейерхольда от первого брака Мария Алексеевна Валентей. Выслушали они меня, Маша была очень сдержанна, а Татьяна Сергеевна восприняла мой рассказ горячо, возбужденно. Ей вскоре нужно было уезжать к себе в Ташкент <где она навсегда осела после эвакуации во время войны>, решили, что помогать мне будет Маша. Показал я им составленный по материалам дела список "вредителей" и "шпионов", соучастников Мейерхольда. Татьяна Сергеевна говорит: "Пастернак жив, он здесь, в Москве. И Олеша в Москве". Я-то эти фамилии узнал только из материалов дела, в нем Пастернак и Олеша проходили как завербованные Мейерхольдом члены "вредительской" организации, и я был уверен, что они погибли с ним вместе. Отметила Татьяна Сергеевна в тот день в моем списке крестиками, кто жив, кто в Москве, кто умер, кто сидит…"

Свои опросы по списку Борис Ряжский начал с актеров, игравших у Мейерхольда, с его учеников.

"Еще до первой встречи с Ильинским вызвал я к себе в прокуратуру Николая Охлопкова. Он только что возвратился из поездки в Англию, был очень насторожен, официален, разговор никак не получался. Мы решили, что лучше приехать мне к нему в театр. Он и там сначала страховался, но в театре-то я его прижал, он стал откровеннее. Там же, в театре, он познакомил меня с М. Бабановой, с нею у нас был важный подробный разговор. Познакомил меня Охлопков и еще с кем-то из актеров. После этих встреч я понял, что нечего вызывать таких людей в прокуратуру и допрашивать, нужно разговаривать с ними по-людски, иначе окажусь в глупом положении.

И пошел калейдоскоп. Всех, кого мог, я опросил, человек сто. Быстро сработал по Москве беспроволочный телеграф, начались телефонные звонки, чаще анонимные, подсказывали, какие из статей нужно разыскивать, с кем связаться и тому подобное. Сам я физически не мог все это собрать, помощников не полагалось, искать статьи и добывать отзывы деятелей культуры о Мейерхольде бегала Маша, а Ярослав Михайлович, тесть мой, сидел в Театральной библиотеке в закрытом фонде (я ему специальный мандат выдал) и делал на машинке выписки и аннотации.

Эренбургу я позвонил домой, приехал, привез дело, сказал, что обвинения в шпионаже отпадают. О том, что якобы это он, Эренбург, завербовал Всеволода Эмильевича во французскую разведку, говорить не стал, но Эренбург спросил: "Наверное, и я там где-нибудь прохожу?" Целый день я у него просидел, о многом он рассказал, вынул откуда-то из-под спуда книгу о театре революции. "Почитайте, – говорит, – она вам поможет”. А у меня тогда кроме "Моей жизни в искусстве" был уже полученный от Э. Гарина первый том волковского “Мейерхольда”.

К М. Ромму я приехал на студию во время съемок; когда он узнал, о чем пойдет речь, с ним плохо сделалось, он не смог сразу говорить. Там же, на студии, я виделся и с И. Пырьевым. Очень хорошие музыканты были, Шебалин, Софроницкий, особенно Оборин Лев Николаевич. Долго не мог я поймать Д. Шостаковича и условиться о встрече с ним. Он собирался в Ленинград, и я попросил его перед отъездом повидаться со мною, заехать в прокуратуру, но, когда он приехал, я увидел, что сделал огромную ошибку. У нас в прокуратуре (на Кировской, 41) обычно кругом было полно народа, места не найдешь спокойно поговорить, а Шостаковичу, когда он узнал от меня правду о гибели Всеволода Эмильевича, стало дурно, совсем плохо, еле вынесли его от меня. После этого я уже никого не вызывал, ездил к людям сам.

Однажды, помню, являются ко мне в прокуратуру Кукрыниксы. "Что же вы нас не вызываете? Мы тоже работали со Всеволодом Эмильевичем, хотим написать вам о нем!" – "Ради бога, – отвечаю, – прошу вас, Маша к вам придет, передайте с нею ваше заявление…" …В конце сентября я ездил в Ленинград, встречался с Черкасовым, Меркурьевым, Вивьеном. Для хода реабилитации эти отзывы были очень важны. Становилось очевидным, что не стали бы такие заметные люди рисковать именем, званиями, если бы Мейерхольд того не заслуживал. Выглядели письма очень веско, никто не ограничивался простым "Я знал Мейерхольда", писали о чем-то конкретном, о каком-то спектакле и т. д., а для реабилитации эти документы имели огромное значение. Я понимал, что в 1955 году с А. Яблочкиной спорить никто не станет, она любого переспорит и свои слова отстоит. Я к ней ездил домой, она меня чаем-вареньем угощала и написала о Мейерхольде прямо мне от руки. Я попросил разрешения снять копию с ее письма, вложил машинопись в дело, а автограф на память себе оставил.

Выходило, что вся художественная интеллигенция отозвалась на реабилитацию Мейерхольда, встала на защиту памяти гениального человека. Я находился под очень сильным впечатлением этого. Меня это окрыляло, я был уверен, что иду по верному пути".

Никак нельзя сбросить со счетов, что тогда нужна была смелость, и немалая, требовалось мужество, чтобы в ответ на запрос Военной прокуратуры написать положительный отзыв о Мейерхольде. Ведь все это было еще до XX съезда, перелом происходил труднейший, все привыкли бояться, над каждым палка висела, Мейерхольда-то уже давно не было в живых, а они все работают, могло казаться, что карьера повисает на волоске. Поэтому хочется, чтобы сегодня люди читали эти письма, они характеризуют и Мейерхольда, и тех, кто их писал.

Это хождение за письмами – уникальный сюжет: несколько десятков людей с именами, не зная после ареста Мейерхольда в 1939 году ничего о его дальнейшей судьбе, узнавали от Ряжского страшную правду и пытались способствовать возвращению мастера театра в культуру. И все же страх был велик. Он виден, в частности, в том, что только 9 авторов писем, зная, что речь идет о реабилитации, осмелились употребить в своих текстах это слово.

​Невозможно зачеркнуть ту выдающуюся роль, которую сыграл Мейерхольд в развитии русского и советского театрального искусства. Имя гениального Всеволода Мейерхольда, его выдающееся творческое наследие должны быть возвращены советскому народу.

Композитор Д. Шостакович,

народный артист СССР

"…… Систематизировал я все это, получился толстенный том.

Положено писать представление в ЦК. А кто я такой, чтобы ко мне прислушались? Я по чинам всего-навсего старший лейтенант, мое представление обязательно направят на перепроверку, пойдет оно ходить по кругу, вся куча собранных материалов прахом полетит.

Никому, думаю, не найти документов убедительнее тех, которые у меня собраны.

В них были ответы на все вопросы.

Ясно, что Мейерхольд из богатой семьи, что не убежал от революции за границу. Перешел на сторону Советской власти. На юге белые даже приговаривали его к расстрелу, об этом мы достали белогвардейскую газету.

О том, что он создал революционный театр, в свое время печатались книги, живы-здоровы работавшие с ним актеры, они давно народные-перенародные, а могли бы, как он, числиться во вредителях.

Думал я, думал и решился. Буду, решил, рисковать. И рискнул. Черт с ними со всеми, думаю, вынул из папки и порвал бумажку ("Прошу переговорить"), которой начальник предупреждал, что сначала надо ставить вопрос об отмене решения о театре Мейерхольда, а потом уже о реабилитации его самого.

Доложил дело по начальству. Начальство мне все подписало. Так, думаю, в прокуратуре проскочили, посмотрим, что будет в Верховном Суде. 26 ноября состоялся суд. У меня в тот день шли три дела, мейерхольдовское я втолкнул в середину, и оно в тот же день прошло благополучно, Мейерхольд был реабилитирован".

Как удалось избежать того, что не помешали реабилитации Всеволода Эмильевича те, кто оставался в его врагах, продолжал считать его формалистом и так далее?

Спасибо Ильинскому. Он мне… сказал: "Смотри, у него много врагов, многие не захотят, чтобы он воскрес… Но это все ерунда". Это Ильинский меня надоумил. И Бабанова. Благодаря им я точно знал противоборствующие стороны, знал врагов Мейерхольда и знал, как их подавить. Во-первых, из Театральной библиотеки, из ее закрытых фондов, было взято все ценное из напечатанного о Мейерхольде при его жизни с 1922 года. Недаром тесть сидел там, на Пушкинской, 8, несколько месяцев. Затем я закрылся Бахрушинским музеем: они дали полную раскладку каждого спектакля, поставленного Мейерхольдом после 1922 года, анализ всей работы его театра и даже его ленинградских постановок. Этот документ выглядел очень авторитетно. И, наконец, я располагал огромным числом писем от крупнейших деятелей культуры.

И когда силы, не желавшие реабилитации Мейерхольда, возникли, они не могли уже ничего изменить. 1 декабря мною было отправлено министру культуры Н. Михайлову официальное письмо о том, что В. Мейерхольд полностью реабилитирован. Министерство восприняло это известие как взрыв атомной бомбы. От министра тут же был звонок моему начальнику. Тот вызвал меня: "В чем дело? Ты в ЦК сообщил?" Заставили меня составить справку для ЦК. Очень большую справку я составил. Те мужики, прокуроры-полковники, которые меня тогда подняли, они очень хорошо ко мне относились, научили, как эту справку строить. Приложил я к ней все имевшиеся материалы. Принес ее и все свои талмуды в ЦК, кладу на стол. Велели мне объяснить, на каких основаниях я провел реабилитацию. "Вот, – говорю, – справка, здесь все перечислено". В ответ было сказано: "Так-то оно так, но вы делаете глупость". И еще было сказано, что я превысил свои права и полномочия. "Извините, – отвечаю, – я молодой". Пожурили меня строго, сделали выговор, сказали, что не дорос до Центрального аппарата. Но Верховный Суд – высшая инстанция, отменять его решение было бы нехорошо, посмотрели, посмотрели и сочли это нецелесообразным.

После реабилитации Мейерхольда Эренбург на свой риск и страх собрал кого-то, кажется, в МГУ, и объявил о ней, но в печати впрямую ничего сообщено не было, над всем какое-то время довлело мнение Министерства культуры и соответствующего отдела ЦК".

Понятно, что, если бы Ряжский, как ему рекомендовал начальник, обратился в ЦК КПСС до решения Верховного суда, с предложением отменить постановление о ликвидации театра, то на этом реабилитация была бы остановлена и отложена надолго. Ряжский, как видно из его воспоминаний, об этом догадывался, а скорее всего, был в этом уверен. И нарушил предписание. Поэтому его поступок, да и всю его работу по реабилитации Мейерхольда можно назвать "подвигом честного человека" (такую характеристику дал Пушкин карамзинской "Истории государства Российского"). Бывают времена и ситуации, когда быть просто честным человеком на своем месте – подвиг.

Об одном из скромности умалчивает Борис Ряжский в своих воспоминаниях. Но об этом написала Мария Валентей:

"Борис Всеволодович Ряжский был понижен в должности, и ему пришлось даже уехать из Москвы из-за того, что он посмел на свой страх и риск передать дело прямо в Верховный суд и не испросил предварительно одобрения в соответствующих кабинетах ЦК партии. Вернуться в Москву и найти работу ему было совсем не просто".

Ряжский был наказан. Уточню: он был уволен из прокуратуры и направлен на работу на Север. Вернувшись через несколько лет в родную Москву, он работал некоторое время в МУРе, а затем преподавал историю КПСС в университете им. Патриса Лумумбы.

Проведя реабилитацию Мейерхольда, Борис Ряжский придал мужества многим людям искусства, и реабилитация вдохновила их позднее выступить за отмену того самого постановления Политбюро ЦК ВКП(б) "О ликвидации театра им. Вс. Мейерхольда" ("ликвидировать театр Мейерхольда, как чуждый советскому искусству") от 7 января 1938 г. Но это произошло уже после ХХ съезда, в 1961 году.

Со стороны же инстанций попытки считать даже воскрешенного и, можно сказать, дважды реабилитированного Мейерхольда "мертвым и хулимым" продолжались еще долго. В 1964 году от Юрия Любимова требовали снять портрет Мейерхольда в фойе театра на Таганке, а еще спустя 10 лет ему запретили делать спектакль к 100-летию Всеволода Эмильевича. И все же "умертвить" Мейерхольда второй раз его врагам не удалось, и в том немалая заслуга Бориса Ряжского.

Всеволод Эмильевич Мейерхольд оставил невероятной силы документ – письмо к Молотову:

"…меня здесь били – больного 65-летнего старика: клали на пол лицом вниз, резиновым жгутом били по пяткам и по спине; когда сидел на стуле, той же резиной били по ногам сверху, с большой силой… В следующие дни, когда эти места ног были залиты обильным внутренним кровоизлиянием, то по этим красно-синим-желтым кровоподтекам снова били этим жгутом, и боль была такая, что, казалось, на больные, чувствительные места ног лили крутой кипяток, я кричал и плакал от боли. Меня били по спине этой резиной, руками меня били по лицу размахами с высоты…

...следователь все время твердил, угрожая: "Не будешь писать (то есть сочинять, значит!?) будем бить опять, оставим нетронутыми голову и правую руку, остальное превратим в кусок бесформенного окровавленного искромсанного тела". И я все подписывал до 16 ноября 1939 г. Я отказываюсь от своих показаний, как выбитых из меня, и умоляю Вас, главу Правительства, спасите меня, верните мне свободу. Я люблю мою Родину и отдам ей все мои силы последних годов моей жизни".

Уже при Брежневе зазвучал тезис о "периоде необоснованных реабилитаций". Жив этот тезис, как сталинизм и сталинисты, и поныне.

Марии Валентей только в 1991 году, т.е. спустя 36 лет после реабилитации Мейерхольда, удалось добиться освобождения и возвращения наследникам квартиры режиссера, в которой после его ареста, убийства Райх и выселения ее детей поселились и больше полувека жили секретарша и шофер Лаврентия Берии.

Теперь в этой квартире действует музей Мейерхольда.

За что расстреляли Мейерхольда? Думается не за "великий талант", как нас пытаюся уверить Вульф, Сванидзе и иже с ними. Конечно, мало верится и в шпионаж в пользу Англии и Японии. Думается не последнюю роль сыграла давняя дружба с Л. Троцким. Плюс гомосексуализм "гения", о котором вулфы и сванидзе стыдливо умалчивают. А между тем известно, кого Сталин называл "мерзавцами".

Кому-то может показаться, что с Мейерхольдом обошлись слишком жестоко. Может быть. Но мне вспоминается такой факт, о котором помалкивают поклонники "гениального режиссера": в 1937 году Мейерхольд написал Сталину письмо, в котором предлагал расстреливать "врагов народа" на сцене его театра. Для приближения сцены к зрителю, так сказать...
Ну и, как говориться, за что боролся, на то и напоролся. И как после этого не верить и Божий Суд на Земле и в Высший Промысел?!

Оригинал взят у kosarex в Причина гибели Мейерхольда

Портрет В.Мейерхольда, 1916 г. Б.Григорьев

Есть жизнь реального Мейерхольда, есть посмертная слава, которую ему либеральная общественность стала клепать по случаю оттепели времен Хрущева. Либеральная общественность желала возвеличить нерусские жертвы, чтобы забыть о русских жертвах сталинизма. Недаром столько сил было потрачено на восхваление Тухачевского, прославившегося кровавым подавлением крестьянского восстания на Тамбовщине, после которого население только Тамбовской области сократилось с 2,5 до 1 миллиона человек. Восхваление Мейерхольда тоже имело свой смысл. Его театр всегда считался скандальным, где желание режиссера выпендриться превалировало над понятиями искусства и эстетики. В соцреалистических постановках, где не было выкрутас, превалировали шаблоны. Подтекст восхвалений был прост - мы и кухарку выдадим за гения культуры, политики, философии, короче, чего угодно.

Реальный же Мейерхольд был ценее советской власти тем, что сходу принял её всю - со всей демагогией, грабежами, расстрелами, марксизмом. Такие ценились, таким давали деньги и многое прощали. Мейерхольд ставил свои эксперименты, власть умилялась. Но Мейерхольд остался такой же внесистемной личностью, какими были стихийные большевики перед революцией. Он писал доносы на всех подряд, забывая золотое правило - коллективный поток доносов всегда убедительнее индивидуальных. У него бывали нервные срывы. Он не понимал, что за внешней эксцентричностью сплошь рядом должен стоять расчет и холодный ум. В итоге он стал мешать и раздражать власть. Чем, например, должен был ответить Илья Эренбург на донос Мейерхольда? Не просто личным доносом, а коллективным, когда десятки, если не сотни его симпатизантов, должны были обнажить перья и марать бумагу словно труп резать в анатомическом театре. Совершенно не случайно нам не дают полную картину доносов того времени. Слишком многое станет видно.

Мейерхольду отомстили большим большевистско-чекистским коллективом.
Через три недели после ареста Мейерхольда его 45-летняя супруга была жестоко убита в собственной постели - неизвестные нанесли ей 17 ножевых ранений и вырезали глаза. На ее похоронах детям было приказано покинуть родительскую квартиру в течение двух суток. Большая жилплощадь тут же была поделена между семьей личного водителя Лаврентия Берии и секретаршей любвеобильного сановника.

После трех недель пыток Мейерхольд подписал все обвинения против себя и известных деятелей культуры, а перед смертью от них отказался.

На сегодняшний день есть две документально подтвержденные версии смерти режиссера. Согласно одной, 1 февраля 1940 года в одном из кабинетов Бутырской тюрьмы было зачитано обвинительное заключение в шпионаже и объявлен приговор - смертная казнь.

За ночь до казни Мейерхольд написал свое последнее письмо на имя председателя правительства В. Молотова, в котором рассказывал об унижениях, систематических избиениях и пытках: В архивных документах Бутырской тюрьмы сохранилась запись: «Приговор приведен в исполнение 2 февраля 1940 года».

Но есть и вторая версия, основанная на свидетельствах очевидцев. Через много лет они рассказали, что перед смертью 66-летнего Мейерхольда зверски избили, переломали все пальцы и утопили в бочке с нечистотами.

Да, ту же Райх могли арестовать, но наказание заранее планировалось как публичное, чтобы не было сомнений, дескать, взяли Мейерхольда в общем порядке. Думаю, что не через много лет было рассказано о том, что Мейерхольда замочили в сортире, кой кому рассказали сразу. Надо же своих порадовать. И убийство Зинаиды Райх тоже образцово-показательно - не только убили, но и глаза вырезали, чтобы не было сомнений, мол, убили, но случайно и при ограблении. Всё здесь символично от мочения в сортире до вырезания глаз.

Но не менее символично, что нам правды не сказали, а наоборот попытались запудрить мозги. Андрей Вознесенский и Альфред Шнитке даже песню написали в его честь, где нам уныло впаривали, будто Мейерхольд был гением.

Кто погубил театр великого режиссера?

Мейерхольд еще долго будет оставаться не просто одной из самых крупных фигур отечественной культуры, но и одной из самых загадочных. Когда мы в начале 1960-х решили устроить в Московском университете вечер памяти Всеволода Эмильевича и пришли поговорить о нем с Дмитрием Шостаковичем, тот предупредил: “Учтите, Мейерхольд - это как горизонт: чем ближе вы к нему приближаетесь, тем дальше он оказывается”.

Так начался наш разговор о легендарном Мастере с человеком, который занимается изучением его жизни и творчества уже более сорока лет, - с искусствоведом, профессором Александром Шерелем.

В номере “Известий” за 18 декабря 1937 года целая колонка отведена публикации “открытых писем общественности”. На сей раз они были обращены в адрес знаменитого режиссера Всеволода Мейерхольда.

В те времена была весьма широко распространена форма такого публичного доноса, - поясняет Шерель. - Вот посмотрите, кто стал “обличителем” Всеволода Эмильевича.

Читаю старые газетные строчки.

Народный артист СССР Борис Щукин: “Вы явились автором целого ряда спектаклей, которые клеветали на нашу советскую действительность...”

Еще одно обличение: главный режиссер Малого театра Пров Садовский называет театр Мейерхольда “школой формалистических выкрутасов”.

Я против туманных режиссерских вывертов, извращающих смысл событий и облик героев. [...] Банкротство театра Мейерхольда - это логический конец неправильного, ошибочного пути...” Подпись - полковник Валерий Чкалов.

- Неужели прославленный летчик действительно мог написать такое?

Скорее всего текст сочинили другие, но подписал именно он - Валерий Павлович, кумир всего Союза. Сделал ли это от безысходности, выполняя “высшую” волю? Ведь в то время над героем уже сгустились тучи, ходил, что называется, по лезвию. Во всяком случае, эта подборка “открытых писем” была опубликована и послужила веским аргументом для оправдания ликвидации мейерхольдовского театра, который был закрыт в начале января 1938 года.

Знаки беды

Чего бы мы с вами ни коснулись - истории его театра или истории взаимоотношений с властями, - в них часто проскальзывают элементы некоей театрализации. Мейерхольд обожал розыгрыши, обожал играть. В том числе и с власть имущими.

В 1930-е годы, например, он подал в суд на партийный архив города Николаева, где Всеволоду Эмильевичу отказались выдать справку о том, что в начале 1920-х он воевал с белогвардейцами, принимая участие в отрядах “зеленых” батьки Махно. И это в то время, когда Махно уже признали в СССР врагом!

Можно сказать, Мейерхольд нарывался на неприятности. Уже после реабилитации в 1955 году много говорилось о том, что он был убежденным коммунистом. Так ли это? А может быть, Мейерхольд лишь разыгрывал перед “верхами” свою верность коммунистическим идеалам?

- Неужели он не мог уехать из страны?

Еще в начале 1930-х, когда театр Мейерхольда приезжал на гастроли в Берлин, состоялась встреча Мастера с великим актером Михаилом Чеховым, жившим в эмиграции. И тот сказал: “Всеволод Эмильевич! Вам не следует возвращаться в Москву: вас там погубят”. Как вспоминал Чехов, Мейерхольд явно растерялся: “Но мое возвращение - дело чести!”

Режиссер мог укрыться за границей и позднее: в Чехословакии были друзья, которые помогли бы остаться, найти работу... Почему он так и не сделал этого? Ведь видел же, как власти измываются над его другом Шостаковичем, видел, что растет волна арестов... Неужели не понимал, что его ожидает? Тут есть несколько вариантов.

Например, наш известный режиссер Плучек, когда я поинтересовался его точкой зрения на сей счет, заявил: “Этот человек верил в коммунизм!” Другая версия, самая житейски простая (ее придерживалась Мария Валлентей - внучка Мастера): Всеволод Эмильевич очень любил свою жену Зинаиду Райх и двух ее детей, которые ему были как родные. Если остаться за границей - они окажутся на положении заложников. А еще от одного режиссера, Михаила Левитина, я услышал совсем иное мнение: “Мейерхольд в своей жизни так много играл со всеми - и всех переигрывал. Возможно, уверившись в себе, он решил поиграть и со смертью?”

- Наверняка ведь еще задолго до ареста были какие-то вещие знаки?

Конечно, тучи над головой Мастера сгущались постепенно. В конце 1937 года был запрещен его новый спектакль по роману Островского “Как закалялась сталь”, а “Правда” после этого опубликовала разгромную статью “Чужой театр”, в которой Всеволода Эмильевича называли режиссером, “чуждым советскому искусству”. Вскоре был закрыт и ГОСТИМ - театр Мейерхольда, существовавший с 1931 года... В газетах замелькало новое уничижительное слово: “мейерхольдовщина”.

Последний знак беды проявился буквально накануне ареста. В июне 1939-го проходила Всесоюзная режиссерская конференция. Руководство страны на ней представлял зам. председателя Совнаркома и недавний генпрокурор А.Вышинский. Для публикации в печати была сделана парадная фотография: группа ведущих советских режиссеров вместе с грозным “вице-премьером”. На ней Мейерхольд сидит по левую руку от Андрея Януарьевича. Однако на страницах центральных газетах читатели увидели совсем иное: слева от Вышинского находится известный режиссер Алексей Попов! Ретушерам велено было вмонтировать его вместо Мейерхольда.

Черные крысы

После выступления на конференции Мастер уезжает в Ленинград, где у него тоже была квартира (еще Киров ее дал Мейерхольду в номенклатурном доме на набережной реки Карповки). По приезде, вечером того же дня, он отправляется на Большой проспект - в гости к бывшему артисту своего театра Эрасту Гарину и его жене. Засиделись допоздна - благо в городе царили белые ночи. Домой Всеволод Эмильевич засобирался лишь под утро. Супруга Эраста Павловича потом вспоминала, что они вышли на балкон - помахать идущему по двору Мейерхольду: “Он обернулся к нам, поднял прощально руку и направился к арке ворот... И вдруг мы увидели, как две огромные черные крысы двинулись за ним следом через двор и скрылись в темном провале арки!”

Какая аберрация художественной памяти! Актер и его жена увидели в образе крыс две черные машины, следовавшие по пятам за Мейерхольдом... Когда он пришел к себе на Карповку, возле подъезда дома его уже ждали. Оперуполномоченный НКВД Антропов предъявил ордер на арест и обыск. И все-таки в этот отчаянный момент у Мастера хватило духа сопротивляться. Он заметил, что бумага выписана в Москве, а печать на ней почему-то стоит ленинградская: “Это неправильный ордер, я никуда не пойду!” И чекисты, почувствовав его волю, не рискнули лезть на рожон. Одна машина сторожила режиссера у подъезда, а вторая помчалась в управление - срочно оформлять “правильный” ордер. Произошла непредвиденная заминка, и сама процедура ареста Мейерхольда происходила уже утром, - некоторые жильцы дома возвращались в свои квартиры с прогулок по набережным, из гостей...

Рассказ о том, что произошло далее, является лишь версией. Я хочу это особо подчеркнуть! Никаких официальных документов, подтверждающих данный эпизод, пока не обнаружено, а есть лишь логические рассуждения и некоторые косвенные данные. Тем не менее на этой версии настаивала недавно умершая Мария Алексеевна Валлентей - внучка режиссера, хранительница его архива, которой удалось (единственной из всех) ознакомиться в КГБ с уголовным делом Мастера.

Сосед Всеволода Эмильевича по подъезду возвращался домой. Чекисты его остановили в дверях и потребовали, чтобы он был понятым при обыске. После увиденного во время работы сотрудников НКВД в квартире Мейерхольда сосед пережил тяжелое нервное потрясение, в результате чего стал заметно заикаться и постоянно делал руками вот так: цеплял ноготь о ноготь. Очень характерный жест - узнаете, о ком речь? Дмитрий Дмитриевич Шостакович! Ведь его квартира действительно была в том же подъезде.

Назначен главным заговорщиком

- Существовала все-таки какая-то конкретная причина ареста?

В числе прочих обвинений, которые зачитали Мейерхольду сразу же, как только он был доставлен в “Большой дом” на Литейном проспекте, фигурировало такое: “За преступную связь с Борисом Пастернаком, Ильей Эренбургом и Юрием Олешей”.

- Но ведь никто из этих троих тогда не был под арестом!

В том-то и дело. Существует версия, что Сталин собирался устроить очередную массированную чистку. На сей раз уже среди творческой интеллигенции. Вот под эту будущую расправу и готовили “исполнителей ролей”. Фамилии трех из них как раз фигурировали в деле Мейерхольда... Но задуманное судилище не состоялось. Что остановило “вождя народов”? Видимо, главную роль сыграла война с финнами - когда нам крепко дали по морде, Сталин решил притормозить: сажать в такой ситуации известных артистов и писателей, с которыми тогда дружила головка армии, было опасно... Но я думаю, если бы такой процесс все-таки состоялся, одной из ключевых фигур стал бы именно Мейерхольд.

Постановление об аресте Мастера подписал лично нарком Берия. В числе обвинений, предъявленных ему на первом же допросе, помимо “преступной связи” с писателями значилась “работа на японскую, на литовскую разведку”. Не забыли режиссеру и еще одного “греха”: в 1920-е годы он очень много общался с Троцким. А свой спектакль “Земля дыбом” даже посвятил “первому красноармейцу Льву Давидовичу Троцкому” (за то, что он помог оформить постановку, приказав выделить для нее военную амуницию, прожектора, полевые телефоны и даже мотоцикл).

Мы не знаем, что было с Мейерхольдом в первые часы после ареста. Может быть, его уже начали бить, а может чекисты показали режиссеру какие-то “убийственные” документы, которые на него очень сильно подействовали... Во всяком случае, он сдался и ночью в камере написал на нескольких листах свои показания. Уже в наше время эти бумаги в КГБ дали прочитать Марии Валлентей, она говорила мне, что он там признавался во всем. Сохранилось письмо, написанное Всеволодом Эмильевичем позднее: “...Унижением и болью вырвали мое признание, мою подпись под листом бумаги, где нет ни единого слова правды...”

Уже через сутки, 22 июня 1939 года, Мейерхольда отправили в столицу. Начальник Ленинградского управления НКВД получил телеграмму за подписью заместителя наркома Гоглидзе: этапировать в Москву Мейерхольда “с особым конвоем, как особо опасного преступника”.

Поначалу режиссера содержали на Лубянке, потом перевели в Бутырскую тюрьму.

Ныне это камера №305, расположенная в так называемой Пугачевской башне. Известно, что во время пребывания в Бутырке Мейерхольд заболел и был отправлен в тюремную больницу, ту, которая располагалась во дворе, в помещении бывшей церкви. Причем больница эта предназначалась в том числе и для тронувшихся умом. И это - очередная загадка Мастера. Что с ним случилось? Может быть, действительно нервы не выдержали всех ужасов сталинских застенков. Хотя нельзя исключить, что он опять решил поиграть - уже со своими тюремщиками - и притворился психически нездоровым. Якобы администрация Бутырки даже вызвала психиатров, чтобы те разобрались с недугом Мейерхольда.

Закрытое судебное заседание Военной коллегии Верховного суда СССР состоялось 1 февраля 1940 года прямо в одном из кабинетов Бутырской тюрьмы. Там же, в тюремном кабинете, ему зачитали обвинительное заключение: “...В 1934-1935 гг. Мейерхольд был привлечен к шпионской работе. Являясь агентом английской и японской разведок, вел активную шпионскую работу, направленную против СССР… Обвиняется в том, что является кадровым троцкистом, активным участником троцкистской организации, действовавшей среди работников искусства...” Дальше последовал приговор: смертная казнь.

Дожидаясь ужасной минуты в своей камере, Всеволод Эмильевич написал последнее свое письмо - на имя председателя правительства Молотова: “Вот моя исповедь, краткая, как полагается за секунду до смерти. Я никогда не был шпионом. Я никогда не входил ни в одну из троцкистских организаций (я вместе с партией проклял Иуду Троцкого). Я никогда не занимался контрреволюционной деятельностью... Меня здесь били - больного шестидесятишестилетнего старика, клали на пол лицом вниз, резиновым жгутом били по пяткам и по спине, когда сидел на стуле, той же резиной били по ногам [...] боль была такая, что казалось, на больные чувствительные места ног лили крутой кипяток...”

На следующее утро, 2 февраля, в камеру к Мейерхольду вошел особоуполномоченный НКВД (в будущем он станет начальником Бутырки) А.В.Калинин вместе с несколькими охранниками. По крутой лестнице Мастера перетащили со второго этажа на первый - в специальную расстрельную камеру. И через минуту все было кончено... Убедившись, что заключенный мертв, Калинин сделал соответствующую запись в акте о расстреле. Причем допустил ошибку в имени: написал “Всевольд” вместо “Всеволод”... Камера, где оборвалась жизнь Мейерхольда, сохранилась, и мне удалось даже там побывать. Сейчас ее используют для временного размещения заключенных, которых предстоит вывозить за пределы тюрьмы: в этом помещении есть выход наружу (раньше он использовался для того, чтобы выносить трупы казненных). А на цементном полу - как напоминание из страшных сталинских лет - канавка для стока крови.

Гений на помойке

За те несколько десятилетий, что я занимаюсь историей Мейерхольда и его театра, не раз доводилось встречаться с людьми, которые утверждали, что Мастер избежал смерти в Бутырке. Некоторые утверждали, будто бы много лет спустя после 1940-го в гулаговских лагерях они видели среди заключенных живого Мейерхольда. Другие рассказывали даже, что им довелось работать в лагерном театре, которым руководил Всеволод Эмильевич. Такую разноголосицу спровоцировал еще и тот факт, что власти впоследствии выдали детям Мейерхольда по крайней мере два варианта свидетельства о его смерти. В одном из них указана дата смерти - 2 февраля 1940 года и причина: “упадок сердечной деятельности”, согласно другому свидетельству, режиссер скончался 17 марта 1942 года, а в графе “причина смерти” стоит прочерк.

Долгие годы могила Мастера оставалась неизвестной. Лишь сравнительно недавно эта “чекистская тайна” была рассекречена. Убитого режиссера отвезли из Бутырки в Донской крематорий, а после сожжения пепел высыпали в общую яму, вырытую на окраине Донского кладбища.

Там вместе с Всеволодом Эмильевичем покоится прах Бабеля, маршалов Тухачевского и Егорова и еще многих тысяч жертв 30-40-х годов... Сейчас место захоронения приведено в порядок, установлена белая мемориальная плита “Общая могила №1. Захоронение невостребованных прахов 1930-1942 г.г. включительно”. А я помню время, когда на этом месте еще была помойка, куда с кладбища вытаскивали опавшую листву, мусор, старые венки...

Его день смерти опередил дату рождения всего на одну неделю - но с интервалом в 66 лет. За эти годы он стал великим режиссером. И - одной из загадок своего века.

«...В.Э. Мейерхольда арестовали 20 июня 1939 г. в 9 часов утра в Ленинграде. В тот же день в ленинградской и московской (на Брюсовском) квартирах, на даче в Горенках и в кабинете Мастера в Оперной студии им. Станиславского были проведены обыски. На Брюсовском энкавэдэшники первым делом изъяли копии всех писем 3.Н. Райх на имя Сталина и Ежова, паспорт и партбилет Мастера. Причём, они так торопились, что не удосужились даже вывезти архив В. Э. Мейерхольда, а запихали бумаги - без описи! - в сорок папок и оставили их в доме. […]

Тем не менее, 65-летнего Мейерхольда арестуют и расстреляют. Значит, в силу каких-то обстоятельств Сталин изменил мнение о B. Э. Мейерхольде. Почему?

И случайно ли в ночь с 14 на 15 июля 1939 г. в своей квартире в Брюсовском переулке зверски убьют 3. Н. Райх, и убийцы никогда не будут найдены?

В чем же тогда причина столь резкого изменения отношения Сталина к Мейерхольду? Завязка трагедии «Отелло» начинается с носового платка. Мастер мечтал поставить спектакль на круглой арене так, чтобы в прологе все зрители видели этот платок с монограммой Отелло в уголке.

Завязка моей гипотезы ареста мастера - конверт, банальный советский почтовый конверт с письмом 3. Н. Райх.

Режиссёр театра Мейерхольда Л.В. Варпаховский, реабилитированный после семнадцати лет отсидки, рассказал М. Бабановой, что ему после реабилитации показали в прокуратуре «письмо, которое после закрытия театра, но ещё до ареста Мейерхольда Райх написала И. Сталину». Копия этого письма и была изъята во время обыска квартиры на Брюсовском (под № 1 в описи НКВД). Уверен, что 3. Райх написала и отправила в апреле-мае 1939 г. письмо, не показав его мастеру. По ощущению Л.В. Варпаховского письмо для адресата было оскорбительным и уничижительным: «Решительный и гневный текст в таком примерно смысле: как, вы, грузин, можете судить о русском театре, что вы понимаете в режиссуре, чтобы оценить... и т.д.» Это более чем вероятно - во множестве воспоминаний мемуаристам запомнились слова 3. Райх, что Сталину не помешало бы брать уроки понимания сценического искусства у Мейерхольда.

В октябре 1997 г. я поделился этой гипотезой с И.П. Уваровой. Она подтвердила факт письма, рассказав мне, что в 1939 г. М.Ф. Гнесин пришёл в гости к Мейерхольдам. Разговор не клеился, в семье была какая-то напряжённая, тягостная атмосфера тревожного ожидания, и гость заторопился уходить. В. Мейерхольд вышел провожать его в прихожую, извинился и шёпотом сказал: «Михаил Фабианович, вы извините нас. Дело в том, что Зинаида Николаевна написала и послала Сталину письмо, не согласовав его со мной». Уже потом вышел сборник документов, подготовленный В. Колязиным, из которого видно, что энкавэдэшники изъяли при обыске из квартиры В.Э. Мейерхольда копию этого злосчастного письма 3. Райх к Сталину на шести листах. Это было второе письмо 3.Н. Райх Сталину . Первое она написала 29 апреля 1937 г. ещё до злосчастной статьи в «Правде», до закрытия театра. Кстати, и первое письмо к вождю она скрыла от Мейерхольда.

Скажу честно, тяжело и больно читать это письмо. Из текста явственно вычитывается, что его автор, как минимум, человек неадекватных реакций. Правда, она сама признаётся в письме, что «я сейчас очень больна - больны мозги и нервы от всего, что происходит». Пожалеем её, до чего довела людей эта проклятая власть!

Я не буду анализировать всё письмо, отсылаю интересующихся к первоисточнику. Но два момента хотелось бы выделить. Уже в самом начале она пишет: «Я с Вами все время спорю в своей голове, всё время доказываю Вашу неправоту порой в искусстве. Я в нём живу больше 20 лет; [...] Вы были заняты не тем (искусство - надстройка) и правы по тому закону, который Вы себе поставили, и правы по-своему - в этом Ваша сила, - я её признаю. [...] Вы должны понять его всю силу и не ограничивать своими вкусами».

Не знаю, что думал адресат, читая эти строки, но вряд ли радовался.

А в заключение она пишет: «Задумала я ещё на 5-е мая свидание с Вами, если Вы сможете. Свидание сразу с 1) матерью Маяковского, сестрами его, 2) с Мейерхольдом и Сейфуллиной. Об организации этого свидания сейчас напишу Николаю Ивановичу Ежову и пошлю ему вместе с этим письмом. Пожалуйста, телеграфируйте мне коротенько в Ленинград, Карповка, 13, Дом Ленсовета, кв. 20. Чтоб быть мне здоровой. Обязательно. Привет сердечный. Зинаида Райх».

Концовка письма не понятна. Создаётся впечатление, что она перепутала адресата с поклонником - назначает ему сроки свидания (через шесть дней после отправки письма), да и сама интонация выдает, даже стыдно вымолвить, какую-то игриво-провинциальную барышню - «Задумала я ещё на 5-е мая свидание с Вами, если Вы сможете. [...] телеграфируйте мне коротенько [...] Чтоб быть мне здоровой. Обязательно. Привет сердечный». Хоть убей, ничего не понимаю.

Но этот и другой сюр в письме (его там более чем достаточно) можно понять, если представить, в какой жуткой социально-психологической атмосфере они жили в эти годы. Видимо, есть пределы социальной адаптации личности, и не у всех защитные механизмы мозга пластичны до бесконечности. Конечно, определённую роль сыграли и болезнь 3. Райх, и специфическое актёрское восприятие и понимание мира... Второе письмо, о котором говорил Варпаховский, из материалов по делу Мейерхольда исчезло, мне не удалось его прочитать. Но ярость и гнев 3. Райх как женщины и артистки, лишившейся с закрытием театра в одночасье всего, что составляло смысл её жизни, - работы, аплодисментов, поклонения зрителей, восхищения вчерашних друзей - по-человечески понятны. Более того, известно, как она билась во время болезни, стараясь разорвать привязывающие её к кровати верёвки, как трепетно ухаживал за ней Мейерхольд, как, в конце концов, к ней вернулся рассудок...

Эсхилу с Софоклом и не снилось, что пережил тогда Мейерхольд, и всё же...

И всё же вполне допустимо предположение, что основанием для резкой смены отношения Сталина к Мейерхольду, унижения мастера в Кремле и истинной причиной его ареста послужило злосчастное письмо Райх, приведшее Сталина в ярость. Зная отношение мастера к 3.Н. Райх, можно предположить, что он её не «сдал», чем только усугубил свою вину в глазах кремлёвского адресата, - значит, и он, Мейерхольд, считает так же».

Дадамян Г.Г. , Новый поворот, или культура моего поколения, СПб, «Балтийские сезоны», 2010 г., с. 247-255.