Искушенным поклонникам современного пластического театра Владимир Варнава известен по балету “Пассажир”, получившему национальную театральную “Золотую маску”. Летом любой прохожий, попавший в район Владимирской площади в День Достоевского, также мог ознакомиться с творчеством Варнавы – именно его хореография легла в основу праздничного представления в честь классика. Еще его работу можно увидеть в спектаклях “Шинель. Балет” и “Записки сумасшедшего”, а совсем недавно в городе появился мюзикл “Зомби, зомби, зомби”, в котором за пластику отвечает все тот же Варнава.
– Владимир, в Мариинском театре сказали, что вы принимаете участие в очередной Творческой мастерской молодых хореографов?
– Да, готовлю балет, который называется “Глина”. Импульсом к его созданию стала музыка французского композитора Дариюса Мийо, вернее, конкретный одноактный балет “Сотворение мира”. В основе – мифология африканских стран, народы которых верили, что сначала была создана глиняная “игрушка”, “кукла”, которая стала человеком. В этой работе мне важен не нарратив, событийный ряд, а взаимоотношения материала – первородной глины – и художника, в чьих руках она преображается в человека.
– Вы приходите на репетицию с готовой уже партитурой или импровизируете на площадке, отталкиваясь от психофизики конкретного артиста?
– Самое прекрасное в моей работе – это возможность диалога с танцовщиком. Когда мы вместе создаем “здесь и сейчас”. А если я выпишу у себя дома на кухне партитуру, траекторию движения, рисунок и потом на репетиции начну “подгонять” артистов под придуманное мною, то мне быстро наскучит сам процесс. Для меня очень ценно ощущение свободы, когда человек делает что-то в удовольствие, даже если он работает над какой-нибудь страшной темой. Вроде балета “Записки сумасшедшего”.
– Вам не сложно выражать свои идеи, учитывая, что у нас нет профессиональных артистов современного танца?
– У нас нет специальных учебных заведений, где готовили бы артистов современного танца, и не существует такой профессии “на бумаге”. Поэтому некоторые приверженцы академических взглядов скептически относятся к этому жанру в нашей стране. Думаю, что наличие диплома не означает наличие таланта, ума и страсти. Все ребята, с которыми я работаю, посещают большое количество классов, выезжают на иностранные воркшопы, повышают свой уровень мастерства и знаний.
– Но вы работаете и вовсе с драматическими артистами. Они легко идут на эксперименты со своим телом?
– Все по-разному. Бывает, что приходится преодолевать зажим, конечно, в первую очередь это касается возрастных актеров. Бывает, что актеры говорят: “Ну поставьте чего-нибудь, а я потом чего-нибудь потанцую”. Таких “творцов” я стараюсь избегать. Но, к счастью, есть и другие артисты. Например, у меня был невероятный опыт работы с Сергеем Дрейденом (в спектакле ТЮЗа им. Брянцева “Вино из одуванчиков”. – Прим. ред.). И дело не только в его пластике, но и в том, что мы находились в постоянном диалоге по поводу каждой секунды его существования на сцене – что значит определенный жест, определенный шаг. Я наблюдал тотальное осознание артистом того, что он делает.
– Импульсом для “Глины” стала музыка. Что еще может послужить толчком для рождения проекта?
– Опять же все по-разному. В случае с “Пассажиром” главную роль сыграл спектакль Романа Козака с Константином Райкиным “Косметика врага”. Эта история, основанная на случайной встрече двух людей в аэропорту, но в конечном счете исследующая темные стороны человеческой души, произвела на меня серьезное впечатление. И внутри меня что-то вызревало, пока однажды я не встретился с прекрасным артистом Владимиром Дорохиным и не понял, что этот человек “мой” по внутренним параметрам. Та же история с “Записками сумасшедшего”. Работая над спектаклем “Шинель. Балет” с Максимом Диденко, я познакомился с Женей Анисимовым, который в нем исполняет одну из ролей. Однажды у него в гостях я увидел на стене довольно живую картинку – огромная тарелка, человек и несколько десятков ножей над ним. Оказалось, что Женя давно хотел поставить спектакль по рассказу Лу Синя “Записки сумасшедшего”. Так определилась тема нашей будущей работы – людоедство.
– Понятно, что людоедство в спектакле – метафора…
– Конечно. Хотя, собирая материалы для спектакля, мы обнаружили, что за последние годы в криминальной хронике Петербурга имели место быть реальные случаи каннибализма… Но конечно, буквальный смысл интересовал нас в меньшей степени. Одна из основных проблем спектакля: является ли человек больным, если его таковым называет общество? Мне хотелось, чтобы зритель подумал о позиции, которую он выбирает. Достаточно легко мы превращаемся в толпу, а мнение большинства становится приговором…
– У вас наверняка была возможность сделать выбор в пользу более комфортной жизни, вы ведь много ездили по Европе, стажировались у именитого хореографа Каролин Карлсон.
– Уехать куда-то ради того, чтобы уехать, это нечестный выбор по отношению к самому себе. Для меня это несвобода, в которую люди себя загоняют, но ради чего? Просто ради бытового комфорта? Мне этого мало. У меня все-таки есть дело, которое я люблю. И где у меня больше возможностей для развития, там я и хочу жить. Потом надо понять простую вещь: нас нигде не ждут.
Ольга Машкова
Владимир Варнава танцует с пяти лет. Учился в Ханты-Мансийске на артиста народного танца. В балетный мир погрузился в 19 лет.
В Творческой мастерской молодых хореографов в рамках фестиваля балета “Мариинский” Владимир принял участие уже в третий раз.
В декабре 2014 года стал лауреатом Молодежной премии Правительства Петербурга “за достижения в области сценического творчества”.
«Пассажир»
Балет. Совместный проект Владимира Варнавы и Максима Диденко.
03.05 – «Эрарта».
«Шинель. Балет»
Режиссер Максим Диденко, композитор Иван Кушнир, хореограф Владимир Варнава.
07.05 – «Эрарта».
«Записки Сумасшедшего»
Балет по повести Лу Синя.
Хореограф Владимир Варнава, режиссеры: Евгений Анисимов и Владимир Варнава.
15.05 – Площадка «Скороход».
Вы родились в Кургане. Расскажите, что это за город.
Небольшой город в Зауралье с населением около четырехсот тысяч человек. Там есть определенная культурная жизнь, но, конечно, не в таком масштабе, как в Уфе, Казани или Челябинске. Курган кормился за счет танкового завода, пока оставался спрос на продукцию, а потом все стало сходить на нет.
В Кургане есть театры?
Драматический и кукольный. Все остальное - художественная самодеятельность. Но мои родители - театральные художники, и они хотели, чтобы я занимался творчеством профессионально. Не навязывали, но давали понять. Я ходил в художественную школу, учился играть на скрипке.
Когда вы поняли, что для вас важны танцы?
Когда мне было пять лет, папа принес видеозапись Майкла Джексона. Сразу захотелось научиться делать чтото подобное. И в городе нашлось место, где я мог этим заниматься, - детский коллектив эстрадного танца, в котором преподавали в том числе «джексон-стайл». Прекрасные педагоги Оксана Бойко и Андрей Санников научили меня любить сцену и импровизировать. Это очень важно для хореографа, ведь современный танец во многом основан на импровизации. Но когда начались экономические трудности, мои преподаватели переехали в более перспективный Ханты-Мансийск. Мне было двенадцать лет, и это оказалось серьезной травмой. Когда тебя долго опекают определенные люди, то появляется ощущение второй семьи. И пришла идея поехать за педагогами.
Вы отправились в Ханты-Мансийск?
Да, окончив девять классов, я отправился туда. Поступил в местный колледж культуры, где и отучился четыре года в классе народного танца. Ко второму курсу, познакомившись с работами современных хореографов, посмотрев балеты Бежара, Килиана, Прельжокажа, я начал сколачивать некое объединение людей, которым интересен современный танец. Даже была идея создать свой театр. Но это дело оказалось не очень востребовано. Наш коллектив просили дарить цветы приезжающим гостям, участвовать в официальных протокольных мероприятиях города - и все, иного интереса к нам не было. Да и население Ханты-Мансийска лишь сорок тысяч человек. Покажешь премьеру - полный зал, а дальше все сложно.
И как вы смогли оттуда выбраться?
Повезло. В город приехал художник Михаил Шемякин, и ради встречи с ним прибыл хореограф Кирилл Симонов, который руководил балетной труппой в Карелии. А в Ханты-Мансийске тогда жил именитый танцовщик Александр Мунтагиров, сын которого, кстати, работает в труппе лондонского The Royal Ballet. Когда представилась возможность показать гостям местные дарования, Мунтагиров вызвал и меня. Так состоялась встреча с Кириллом, закончившаяся переездом в Петрозаводск.
Первую «Золотую маску» вы получили в двадцать один год, став самым молодым лауреатом в истории премии. Она помогла в дальнейшей карьере?
Первая «Маска» была за роль Меркуцио в балете Прокофьева «Ромео и Джульетта» в петрозаводском театре. Она, конечно, принесла определенное признание в профессиональной среде, но вторая премия для меня важней: проект «Пассажир» - моя собственная задумка. Несколько лет назад я побывал на спектакле Романа Козака по повести Амели Нотомб «Косметика врага», и он произвел на меня колоссальное впечатление. Захотелось перевести эту историю на язык движения. Я очень рад, что мою постановку оценили так высоко.
«Пассажир» - ваш собственный продюсерский проект?
Практически. Все произошло стихийно. Однажды я был в гостях, где столкнулся с замечательным танцовщиком Владимиром Дорохиным. За кухонными разговорами предложил ему сделать что-нибудь совместно. Изначально предполагался небольшой номер, но в результате он перерос в спектакль. Конечно, реализовать эту идею без поддержки Андриана Фадеева, руководителя Театра имени Якобсона, который любезно разрешил нам пользоваться его репетиционной базой, было бы сложней.
Сейчас вы не служите ни в каком театре. Нравится свободное плавание?
Была мысль попробовать себя в качестве танцовщика в европейских труппах, но увидев, в какой вечной панике - продлят контракт, не продлят - живут там наши артисты, я решил это желание в себе погасить. Делаю то, что мне интересно, работаю с людьми, общение с которыми доставляет удовольствие. Удалось поставить танцевальные номера и даже целые балеты для звезд Мариинки Дианы Вишневой и Игоря Колба. Разумеется, любому хореографу хотелось бы иметь свою труппу. Но это пока только мечты.
Побороться за право называть танцора Владимира Варнаву «своим» могут сразу несколько городов — родился он в Кургане, учился в Ханты-Мансийске, работал в Петрозаводске, а сейчас живет в Санкт-Петербурге. И везде зрители говорят: «Наш Варнава».
Фото Сергея Сараханова.
Тут дело, наверное, не только в профессионализме и бесспорном таланте. Личное обаяние и широкая улыбка Владимира покоряют чуть ли не быстрее фуэте и гран-батманов. А ведь когда-то будущий лауреат «Золотой маски» от танцах даже не думал — готовился пойти по стопам родителей и стать художником-сценографом. Но, к счастью для зрителей, и, наверное, для себя тоже, избрал сложный и трудоемкий путь танцовщика.
По образованию я — артист народного танца и педагог-хореограф, - рассказывает сам Вова, - учился в Ханты-Мансийском колледже-интернате искусств, куда уехал из Кургана вслед за своими преподавателями.
Там, в столице Югры, Владимира заметил балетмейстер Кирилл Симонов и пригласил работать в Музыкальный театр республики Карелия, где Владимир попробовал себя в разнообразных ролях, в том числе Сеид Паши из балета «Корсар», Фрица и Буффона из «Щелкунчика» и Меркуцио из «Ромео и Джульетты».
Именно энергичный спутник влюбленного Ромео принес ему в 2010 году премию «Золотая Маска» в номинации «Современный балет/мужская роль». Тогда Владимир номинировался не c кем-нибудь, а c Игорем Зеленским и Леонидом Сарафановым, танцовщиками с опытом и именем. Впрочем, премия не стала для Владимира венцом творчества, а наоборот, подтолкнула идти дальше, и в 2011 году он стал лауреатом национальной театральной премии «Арлекин», за роли Фрица и Буффона в балете «Щелкунчик».
Мне кажется, что за то время, что прошло с вручения «Маски» я стал спокойнее, шаг стал увереннее, — говорит Владимир, — но я по-прежнему работаю, стараюсь делать свое дело качественно. Я часто пересматриваю свои старые работы и очень радуюсь, что я не там, не на том уровне. Нужно оглядываться назад, чтобы идти вперед. Но жить прошлым ни в коем случае нельзя!
В 2011 году Владимир попробовал себя в качестве хореографа-постановщика больших форм — началось все с танцевальных миниатюр, поставленных для себя и коллег по Музыкальному театру Карелии, позже появился балет «Пульчинелла» на музыку Игоря Стравинского, премьера которого состоялась в рамках международного проекта «Stravinsky’s opuses».
Стравинский гениален! Я очень счастлив, что мне выпало работать с его музыкой, - говорит Владимир.
«Пульчинелла» Варнавы - балет в духе неоклассики, но в своей работе Владимир, как правило, не старается строго следовать танцевальным стилям и течениям, опираясь в первую очередь на собственное чутье и ощущения от танца.
В конце сезона 2011/2012 Владимир покинул Петрозаводский театр и перебрался в Санкт-Петербург, чтобы продолжить свою работу в качестве балетмейстера. Стартовал он в северной столице довольно удачно, поставив танец для премьера Мариинского театра Игоря Колба с выразительным названием «Начало». Видеоверсия этой работы вошла в проект «Movie movement», над которым вместе с Володей трудятся ассистент Марина Зинькова и видеограф Семён Котенёв.
«The Beginning» широкая публика уже могла увидеть на двух гала-концертах - Фаруха Рузиматова. и Светланы Захаровой. И, кстати, осталась довольна. Например, вот что пишут ценители балета на одном из форумов: «Игорь Колб превосходно - свободно, красиво, одухотворенно - исполнил номер «Начало» в хореографии Варнавы на музыку Гносиенны Э.Сати, он своими чудесными ногами с вытянутым подъемом прочерчивал такие стремительные, тонкие линии… Замечу, что лицо артист на этот раз почти скрыл надвинутой на лоб шляпой - но тело его было действительно говорящим, артистичным. Номер запомнился, порадовал - благодарность Игорю Колбу и Владимиру Варнаве!»
Вслед за «началом» логично было ожидать продолжения. Еще одна недавняя премьера — это номер «Улыбка и крик», который Владимир представил на балетном гала «Рыцарь танца представляет» в Ханты-Мансийске. Звериная грация Владимира и подкупающая естественность движений заставляет пересматривать «Улыбку» раз за разом. Как, впрочем, и другие его работы. Делать это, к счастью, нетрудно - следить за творчеством хореографа можно в сети — на видеохостингах Youtube и Vimeo.
Молодой хореограф постепенно расширяет географию своего творчества. Так, в июне танцевальный дуэт «На краю света» в исполнении заслуженной артистки Елены Кузьминой и ведущей солистки театра Бориса Эйфмана Нины Змиевец увидели в городе Калининграде. Премьера состоялась на фестивале «Балтийские сезоны». Сольный номер «Показатель пустоты», который Владимир поставил для танцовщика Мариинского театра Максима Зюзина, зрители впервые оценили на XI Летнем оперном фестивале в польском Кракове. А в начале осени Владимир поставил номер в рамках проекта Dance-платформа в Екатеринбурге для артистов Екатеринбургского театра оперы и балета.
Кроме того, Вова дал серию мастер-классов в Санкт-Петербургском Доме танца «Каннон данс», и ненадолго вернулся в Петрозаводск, чтобы принять участие в русско-норвежском проекте «Река времени».
Загадывать на будущее Владимир не любит — а свои планы осторожно называет мечтами.
Все меняется очень быстро, и еще несколько лет назад я подумать не мог, что все сложится так, как сложилось, - говорит он.
Тяжело ответить именно про балет: задача искусства в целом – просвещать людей и поднимать их нравственный уровень.
Я нахожусь в начале своего творческого пути, и одна из главных сложностей для меня – это выработать, найти свой язык. Вторая сложность – работа с композицией, режиссурой спектакля.
Я пока не встречал цензуру. Были пожелания художественного руководителя театра: сколько человек занять в постановке, как использовать маленький или большой бюджет на постановку. Идеологических ограничений я не испытывал. Думаю, что в балете вообще труднее столкнуться с цензурой, чем, например, в современном танце, балет – искусство иного плана.
Зависит от занятости артистов и ограничений, которые ты сам себе ставишь. Последняя моя работа – «Поцелуй феи» для Балета Монте-Карло (1 час 10 минут) – заняла у меня 1,5 месяца. Плюс период кастингов. Сейчас я вот уже месяц ставлю «Видение розы», в котором задействовано только 2 человека и рассчитываю, что постановка займёт максимум 30 минут. При этом нерегулярность встреч растягивает время.
Наверное, только ради этого и стоит быть хореографом. Задача не в том, чтобы просто сделать по-другому, важно найти что-то уникальное. Любой автор копается в своем детстве, в своей личной истории, ведь на формирование человека влияет очень много факторов. Сейчас я активно обращаюсь к своему прошлому, образованию, пережитому опыту. Нужно всё это из себя достать, переосмыслить, соединить со мной сегодняшним. Этот непростой внутренний диалог нужен для того, чтобы хореография не была пустой. И еще необходимо соединить хореографический текст с режиссерскими решениями и ви́дением спектакля. Грубо говоря, в постановке соединяются рациональное представление и эмоциональное поле.
Для меня очень важно, чтобы человек обладал харизмой. Очевидцы говорили про «эффект присутствия» которым обладал Вацлав Нижинский и другие великие артисты; человек только появился в сценическом пространстве, и ещё не начал танцевать, но уже притягивает к себе весь зрительский фокус. Для меня это, пожалуй, главное качество – управление энергией. Ещё, конечно, внимательность и трудолюбие. В моей последней работе «Поцелуй феи» практически весь второй состав в итоге станцевал на премьере. Причина проста: они всё время работали, проверяли порядок, не пропускали репетиции. Кто-то из первого состава не приходил и ребята из второго сразу включались в процесс. С ними было легко работать, и самостоятельный труд сделал своё дело. В задачи хореографа не должна входить отработка техники, для этого существуют педагоги-репетиторы. Как-то мне в Мариинском театре один педагог сказал важную вещь: «Я же, Володя, с артистами не репетирую, я с ними разговариваю». Для меня этот подход кажется верным. Я люблю осознанных артистов, ценю импровизацию и предложения, потому что мне интересен совместный труд. Работать хочется с личностями, а не просто с исполнителями.
Я бы с удовольствием поговорил с Всеволодом Мейерхольдом, Вацлавом Нижинским, Фредди Меркьюри и Морисом Бежаром. Одна моя мечта недавно сбылась: мне удалось позавтракать с Михаилом Барышниковым. Еще я бы поговорил с Эриком Сати. Он – представитель интересного для меня периода в искусстве, авангарда начала ХХ века. К этому времени я периодически обращаюсь и получаю искреннее удовольствие, когда пересекаюсь с ним в своих поисках.
Очень давно хотела попасть на занятие к Владимиру, находилась в состоянии предвкушения) И вот войдя в зал, я погрузилась в настоящий теплый, дружеский творческий процесс , где не только учат технике танца, но и чувствованию себя в пространстве, ощущению собственного «я» и партнера. Во время занятия наполняешься энергией и силами, которых хватает на весь день. Осталась очень довольна, спасибо за урок! =)
Вова всегда может хорошо объяснить и «достучаться» до каждого. Поэтому и заниматься у него очень легко и приятно - на занятиях всегда особая атмосфера. Ну и, конечно же, нужно отметить высокий уровень мастерства и техники преподавания и танца - такое трудно найти… И главное, что после его занятий хочется самим творить и «вытворять». Большое ему спасибо за это - за свет, энергию и вдохновение)
Настоящий подарок судьбы, что Володя был и есть часть нашей жизни. После его занятий трудно заниматься с кем-то другим, потому что уровень других педагогов совсем не тот. Дело даже не в том, что другие педагоги хуже или уровень ниже(это трудно измерить или поставить оценку). Они не хуже. Просто Володя УЧИТ ДРУГИМ ВЕЩАМ, которым не учат другие. Он уникален! Так владеть своим телом и так уметь учить - это особый талант .
Ну и вообще вне зависимости от рода занятий, Володя - человек, который несёт свет))) Мы очень благодарны ему за это.
Очень понравилось! Только что посмотрела видео, жаль, что не вживую. До сих пор не могу отойти, ком внутри стоит. Я всё еще с теми героями, с той историей, переживаниями, чувствами и эмоциями… думаю я еще долго буду обдумывать увиденное, но одно могу сказать точно, это сумасшествие мне понравилось до безумия! Был момент, когда я прослезилась, а от чего, даже и не поняла! Спектакль задел за живое. Глубоко, интересно, красиво. Каждой сценой восхищалась. Пластика, хореография и актерское мастерство гармонизировали. Сердце билось в два раза быстрей!
