██ ██
██ ██ Нет ни одного более радостного праздника, чем Рождество, когда любой человек ожидает, что в его жизни тоже произойдет чудо, сбудутся самые невероятные мечты! Праздника, подарившего людям надежду и спасение! Тема Рождества не осталась без внимания в русской литературе, и сложилась целая традиция рождественских и святочных рассказов. Это рассказы, которые хорошо читать в январский зимний вечер, укрывшись теплым одеялом и заварив чашечку горячего шоколада. Прекрасно вдохновляет перед Рождеством и настраивает на Особый Рождественский Дух. Душевные рассказы:)
██ ██ Душевная книга в стиле старой доброй Англии, но на современный лад. Уютно и тепло. Чудесная история от современной английской писательницы. Удивительно добрый, трогательный роман, который подарит всем ощущение праздника и настоящее новогоднее настроение. Пятеро не слишком счастливых людей по воле обстоятельств оказываются в одном доме на севере Шотландии. Розамунда Пилчер с теплой, доброй улыбкой рассказывает о своих героях, и читатель начинает верить, что приближающееся Рождество обязательно принесет в их жизнь чудесные перемены. Роман известной английской писательницы отличают лиризм, мягкий юмор и неожиданные повороты сюжета.
На День рождения принято дарить подарки, и лучшим подарком родившемуся Христу будет наша душевная чистота и любовь. Священник Василий Куценко
Рождество - это не просто так. По этому поводу мы слышим многие глупости, что это семейный праздник, какие-то подарки. Самое главное, что Бог сошел на землю и стал человеком, и жил среди нас. Вот это есть тайна бытия. Если мы в нее вникнем, то через это придет к нам и спасение. А это очень важно для каждого. Вот над этим предлагаю всем поразмышлять в эти особенные дни ожидания таинственного Пришествия. Протоиерей Дмитрий Смирнов
Рождество стояло у окна и рисовало на стеклах морозные цветы, ждало, когда в доме вымоют полы, расстелят половики, затеплят лампады перед иконами и впустят Его...
Наступил сочельник. Он был метельным и белым-белым, как ни в какой другой день. Наше крыльцо занесло снегом, и, разгребая его, я подумал: необыкновенный снег... как бы святой! Ветер, шумящий в березах, - тоже необыкновенный! Бубенцы извозчиков не те, и люди в снежных хлопьях не те... По сугробной дороге мальчишка в валенках вез на санках елку и как чудной чему-то улыбался.
Я долго стоял под метелью и прислушивался, как по душе ходило веселым ветром самое распрекрасное и душистое на свете слово - «Рождество». Оно пахло вьюгой и колючими хвойными лапками...
Василий Никифоров-Волгин
Воспринять Рождество Христово всем сердцем можно лишь отстояв в храме рождественскую службу. Сопение у телеэкрана того ощущения праздника не дает. Мы должны почувствовать себя соучастниками этого События, а не сторонними наблюдателями.
Как прав был один великий муж, заметив, что «Христос мог хоть сотни раз родиться в Вифлеемских яслях. Но если Он один раз не родиться в твоей душе, Рождество навсегда останется для тебя лишенным всякого смысла».
Игумен Валериан (Головченко)
На самом деле Новый год — это праздник Надежды. Год был трудный и мы его проводили. Люди непостижимым образом понимают, что не в силах побороть болезни, искушения, безденежье или отчаяние без чуда. А ожидание этого чуда и есть Надежда. Мы все ждем чуда сверху, а оно внутри нас. Оно происходит от Бога, действующего нашими руками... Священник Константин Камышанов
Молитвы
Тропарь Рождества Христова
глас 4
Рождество Твое, Христе Боже наш,/ возсия мирови свет разума,/ в нем бо звездам служащии/ звездою учахуся/ Тебе кланятися, Солнцу Правды,/ и Тебе ведети с высоты Востока.// Господи, слава Тебе!
Кондак Рождества Христова
глас 3
Дева днесь Пресущественнаго раждает,/ и земля вертеп Неприступному приносит,/ Ангели с пастырьми славословят,/ волсви же со звездою путешествуют,/ нас бо ради родися// Отроча Младо, Превечный Бог.
Величание
Величаем Тя,/ Живодавче Христе,/ нас ради ныне плотию рождшагося/ от Безневестныя// и Пречистыя Девы Марии.
Снежное Рождество — это как глазурь на пирожном. Розамунда Пилчер - В канун Рождества
Ангелы знают, что тебе нужно. В Рождественский вечер они дарят всем удивительные подарки! Надо только суметь их увидеть...
Веселое, веселое Рождество, оно пробуждает в нас давно забытые детские мечты, уносит мысли старцев в веселые дни юности, а усталому путнику дарит уют родного очага! Чарльз Диккенс
Вот два слова - «веселое Рождество» или, может быть, «радостное Рождество», это уж кому как нравится, кто как привык. В этих словах таится так много радостных ожиданий, хотя - увы! - они нередко превращаются в пустую формальность, когда становятся лишь дополнением к звону бубенчиков и предвкушению приготовленных для вас подарков. Но лишь немногим счастливцам открывается его истинный смысл: «веселое Рождество» - это кладезь добра. Волшебный ларчик ждет, когда его разглядят за привычными и незначащими словами, отбросят крышку и насладятся его дарами. Попробуйте вникнуть, что же это такое - Рождество, и вы почувствуете исходящее от него добро, изначально сопровождавшее этот праздник. Кевин Алан Милн - Рождественский мешок
В детстве мы проникались благодарностью к тем, кто на Рождество наполнял наши чулки подарками. Почему мы не благодарим Бога за то, что Он наполнил чулки нашими ногами? Гилберт К. Честертон
У тебя не будет никакого Рождества, пока ты не почувствуешь его дух. Все остальное окажется лишь поверхностной игрой - с гирляндами, огнями и прочим декором. Неизвестный автор
Рождество - не какой-то отрезок времени и не событие, а состояние ума. Для того чтобы проявлять доброту и милосердие и сеять мир в сердцах людей, нужно проникнуться духом Рождества. Кальвин Кулидж
Наши сердца смягчаются от детских воспоминаний и любви близких, и если во время Рождества мы снова становимся детьми, нам потом будет легче прожить грядущий год. Лаура Ингаллс Уайлдер
Рождество начинается в сердце Бога. Оно бывает полным только тогда, когда проникает в сердца людей. Неизвестный автор
Канун Рождества, поздний вечер, песни, которые укутывают тебя, словно шалью. Но они греют не только твое тело. Они греют твое сердце… наполняют его мелодией, которая не замолкнет никогда. Бесс Стритер Олдрич
Только это была никакая не магия, а просто истинный дух Рождества. Он пробуждал в нас желание стать лучше, стать более щедрыми и милосердными, протягивать руку помощи тем, кто по разным причинам в этом нуждается. Кевин Алан Милн - Рождественский мешок
Не только на Рождество, но и весь долгий год радость, которую вы дарите другим, возвращается к вам. И чем больше добра и радости вы дарите неимущим, одиноким и отчаявшимся людям, тем светлее и радостнее у вас на душе. Джон Гринлиф Уиттьер
Рождественские чудеса совершаются тихо. Ты их не слышишь - ты их чувствуешь, и ты веришь в них. Кевин Алан Милн - Рождественский мешок
Я буду чтить Рождество в своем сердце и хранить память о нем весь год. Чарльз Диккенс
Последний день перед Рождеством прошел. Зимняя, ясная ночь наступила. Глянули звезды. Месяц величаво поднялся на небо посветить добрым людям и всему миру, чтобы всем было весело колядовать и славить Христа. Морозило сильнее, чем с утра; но зато так было тихо, что скрып мороза под сапогом слышался за полверсты. Еще ни одна толпа парубков не показывалась под окнами хат; месяц один только заглядывал в них украдкою, как бы вызывая принаряживавшихся девушек выбежать скорее на скрыпучий снег. Тут через трубу одной хаты клубами повалился дым и пошел тучею по небу, и вместе с дымом поднялась ведьма верхом на метле. Если бы в это время проезжал сорочинский заседатель на тройке обывательских лошадей, в шапке с барашковым околышком, сделанной по манеру уланскому, в синем тулупе, подбитом черными смушками, с дьявольски сплетенною плетью, которою имеет он обыкновение подгонять своего ямщика, то он бы, верно, приметил ее, потому что от сорочинского заседателя ни одна ведьма на свете не ускользнет. Он знает наперечет, сколько у каждой бабы свинья мечет поросенков, и сколько в сундуке лежит полотна, и что именно из своего платья и хозяйства заложит добрый человек в воскресный день в шинке. Но сорочинский заседатель не проезжал, да и какое ему дело до чужих, у него своя волость. А ведьма между тем поднялась так высоко, что одним только черным пятнышком мелькала вверху. Но где ни показывалось пятнышко, там звезды, одна за другою, пропадали на небе. Скоро ведьма набрала их полный рукав. Три или четыре еще блестели. Вдруг, с противной стороны, показалось другое пятнышко, увеличилось, стало растягиваться, и уже было не пятнышко. Близорукий, хотя бы надел на нос вместо очков колеса с Комиссаровой брички, и тогда бы не распознал, что это такое. Спереди совершенно немец: узенькая, беспрестанно вертевшаяся и нюхавшая все, что ни попадалось, мордочка оканчивалась, как и у наших свиней, кругленьким пятачком, ноги были так тонки, что если бы такие имел яресковский голова, то он переломал бы их в первом козачке. Но зато сзади он был настоящий губернский стряпчий в мундире, потому что у него висел хвост, такой острый и длинный, как теперешние мундирные фалды; только разве по козлиной бороде под мордой, по небольшим рожкам, торчавшим на голове, и что весь был не белее трубочиста, можно было догадаться, что он не немец и не губернский стряпчий, а просто черт, которому последняя ночь осталась шататься по белому свету и выучивать грехам добрых людей. Завтра же, с первыми колоколами к заутрене, побежит он без оглядки, поджавши хвост, в свою берлогу. Между тем черт крался потихоньку к месяцу и уже протянул было руку схватить его, но вдруг отдернул ее назад, как бы обжегшись, пососал пальцы, заболтал ногою и забежал с другой стороны, и снова отскочил и отдернул руку. Однако ж, несмотря на все неудачи, хитрый черт не оставил своих проказ. Подбежавши, вдруг схватил он обеими руками месяц, кривляясь и дуя, перекидывал его из одной руки в другую, как мужик, доставший голыми руками огонь для своей люльки; наконец поспешно спрятал в карман и, как будто ни в чем не бывал, побежал далее. В Диканьке никто не слышал, как черт украл месяц. Правда, волостной писарь, выходя на четвереньках из шинка, видел, что месяц ни с сего ни с того танцевал на небе, и уверял с божбою в том все село; но миряне качали головами и даже подымали его на смех. Но какая же была причина решиться черту на такое беззаконное дело? А вот какая: он знал, что богатый козак Чуб приглашен дьяком на кутью, где будут: голова; приехавший из архиерейской певческой родич дьяка в синем сюртуке, бравший самого низкого баса; козак Свербыгуз и еще кое-кто; где, кроме кутьи, будет варенуха, перегонная на шафран водка и много всякого съестного. А между тем его дочка, красавица на всем селе, останется дома, а к дочке, наверное, придет кузнец, силач и детина хоть куда, который черту был противнее проповедей отца Кондрата. В досужее от дел время кузнец занимался малеванием и слыл лучшим живописцем во всем околотке. Сам еще тогда здравствовавший сотник Л...ко вызывал его нарочно в Полтаву выкрасить дощатый забор около его дома. Все миски, из которых диканьские козаки хлебали борщ, были размалеваны кузнецом. Кузнец был богобоязливый человек и писал часто образа святых: и теперь еще можно найти в Т... церкви его евангелиста Луку. Но торжеством его искусства была одна картина, намалеванная на стене церковной в правом притворе, в которой изобразил он святого Петра в день Страшного Суда, с ключами в руках, изгонявшего из ада злого духа; испуганный черт метался во все стороны, предчувствуя свою погибель, а заключенные прежде грешники били и гоняли его кнутами, поленами и всем чем ни попало. В то время, когда живописец трудился над этою картиною и писал ее на большой деревянной доске, черт всеми силами старался мешать ему: толкал невидимо под руку, подымал из горнила в кузнице золу и обсыпал ею картину; но, несмотря на все, работа была кончена, доска внесена в церковь и вделана в стену притвора, и с той поры черт поклялся мстить кузнецу. Одна только ночь оставалась ему шататься на белом свете; но и в эту ночь он выискивал чем-нибудь выместить на кузнеце свою злобу. И для этого решился украсть месяц, в той надежде, что старый Чуб ленив и не легок на подъем, к дьяку же от избы не так близко: дорога шла по-за селом, мимо мельниц, мимо кладбища, огибала овраг. Еще при месячной ночи варенуха и водка, настоянная на шафран, могла бы заманить Чуба, но в такую темноту вряд ли бы удалось кому стащить его с печки и вызвать из хаты. А кузнец, который был издавна не в ладах с ним, при нем ни за что не отважится идти к дочке, несмотря на свою силу. Таким-то образом, как только черт спрятал в карман свой месяц, вдруг по всему миру сделалось так темно, что не всякий бы нашел дорогу к шинку, не только к дьяку. Ведьма, увидевши себя вдруг в темноте, вскрикнула. Тут черт, подъехавши мелким бесом, подхватил ее под руку и пустился нашептывать на ухо то самое, что обыкновенно нашептывают всему женскому роду. Чудно устроено на нашем свете! Все, что ни живет в нем, все силится перенимать и передразнивать один другого. Прежде, бывало, в Миргороде один судья да городничий хаживали зимою в крытых сукном тулупах, а все мелкое чиновничество носило просто нагольные; теперь же и заседатель и подкоморий отсмалили себе новые шубы из решетиловских смушек с суконною покрышкою. Канцелярист и волостной писарь третьего году взяли синей китайки по шести гривен аршин. Пономарь сделал себе нанковые на лето шаровары и жилет из полосатого гаруса. Словом, все лезет в люди! Когда эти люди не будут суетны! Можно побиться об заклад, что многим покажется удивительно видеть черта, пустившегося и себе туда же. Досаднее всего то, что он, верно, воображает себя красавцем, между тем как фигура — взглянуть совестно. Рожа, как говорит Фома Григорьевич, мерзость мерзостью, однако ж и он строит любовные куры! Но на небе и под небом так сделалось темно, что ничего нельзя уже было видеть, что происходило далее между ними. — Так ты, кум, еще не был у дьяка в новой хате? — говорил козак Чуб, выходя из дверей своей избы, сухощавому, высокому, в коротком тулупе, мужику с обросшею бородою, показывавшею, что уже более двух недель не прикасался к ней обломок косы, которым обыкновенно мужики бреют свою бороду за неимением бритвы. — Там теперь будет добрая попойка! — продолжал Чуб, осклабив при этом свое лицо. — Как бы только нам не опоздать. При сем Чуб поправил свой пояс, перехватывавший плотно его тулуп, нахлобучил крепче свою шапку, стиснул в руке кнут — страх и грозу докучливых собак; но, взглянув вверх, остановился... — Что за дьявол! Смотри! смотри, Панас!.. — Что? — произнес кум и поднял свою голову также вверх. — Как что? месяца нет! — Что за пропасть! В самом деле нет месяца. — То-то что нет, — выговорил Чуб с некоторою досадою на неизменное равнодушие кума. — Тебе небось и нужды нет. — А что мне делать! — Надобно же было, — продолжал Чуб, утирая рукавом усы, — какому-то дьяволу, чтоб ему не довелось, собаке, поутру рюмки водки выпить, вмешаться!.. Право, как будто на смех... Нарочно, сидевши в хате, глядел в окно: ночь — чудо! Светло, снег блещет при месяце. Все было видно, как днем. Не успел выйти за дверь — и вот, хоть глаз выколи! Чуб долго еще ворчал и бранился, а между тем в то же время раздумывал, на что бы решиться. Ему до смерти хотелось покалякать о всяком вздоре у дьяка, где, без всякого сомнения, сидел уже и голова, и приезжий бас, и дегтярь Микита, ездивший через каждые две недели в Полтаву на торги и отпускавший такие шутки, что все миряне брались за животы со смеху. Уже видел Чуб мысленно стоявшую на столе варенуху. Все это было заманчиво, правда; но темнота ночи напоминала ему о той лени, которая так мила всем козакам. Как бы хорошо теперь лежать, поджавши под себя ноги, на лежанке, курить спокойно люльку и слушать сквозь упоительную дремоту колядки и песни веселых парубков и девушек, толпящихся кучами под окнами. Он бы, без всякого сомнения, решился на последнее, если бы был один, но теперь обоим не так скучно и страшно идти темною ночью, да и не хотелось-таки показаться перед другими ленивым или трусливым. Окончивши побранки, обратился он снова к куму: — Так нет, кум, месяца? — Нет. — Чудно, право! А дай понюхать табаку. У тебя, кум, славный табак! Где ты берешь его? — Кой черт, славный! — отвечал кум, закрывая березовую тавлинку, исколотую узорами. — Старая курица не чихнет! — Я помню, — продолжал все так же Чуб, — мне покойный шинкарь Зозуля раз привез табаку из Нежина. Эх, табак был! добрый табак был! Так что же, кум, как нам быть? ведь темно на дворе. — Так, пожалуй, останемся дома, — произнес кум, ухватясь за ручку двери. Если бы кум не сказал этого, то Чуб, верно бы, решился остаться, но теперь его как будто что-то дергало идти наперекор. — Нет, кум, пойдем! нельзя, нужно идти! Сказавши это, он уже и досадовал на себя, что сказал. Ему было очень неприятно тащиться в такую ночь; но его утешало то, что он сам нарочно этого захотел и сделал-таки не так, как ему советовали. Кум, не выразив на лице своем ни малейшего движения досады, как человек, которому решительно все равно, сидеть ли дома или тащиться из дому, обсмотрелся, почесал палочкой батога свои плечи, и два кума отправились в дорогу. Теперь посмотрим, что делает, оставшись одна, красавица дочка. Оксане не минуло еще и семнадцати лет, как во всем почти свете, и по ту сторону Диканьки, и по эту сторону Диканьки, только и речей было, что про нее. Парубки гуртом провозгласили, что лучшей девки и не было еще никогда и не будет никогда на селе. Оксана знала и слышала все, что про нее говорили, и была капризна, как красавица. Если бы она ходила не в плахте и запаске, а в каком-нибудь капоте, то разогнала бы всех своих девок. Парубки гонялись за нею толпами, но, потерявши терпение, оставляли мало-помалу и обращались к другим, не так избалованным. Один только кузнец был упрям и не оставлял своего волокитства, несмотря на то что и с ним поступаемо было ничуть не лучше, как с другими. По выходе отца своего она долго еще принаряживалась и жеманилась перед небольшим в оловянных рамках зеркалом и не могла налюбоваться собою. «Что людям вздумалось расславлять, будто я хороша? — говорила она, как бы рассеянно, для того только, чтобы об чем-нибудь поболтать с собою. — Лгут люди, я совсем не хороша». Но мелькнувшее в зеркале свежее, живое в детской юности лицо с блестящими черными очами и невыразимо приятной усмешкой, прожигавшей душу, вдруг доказало противное. «Разве черные брови и очи мои, — продолжала красавица, не выпуская зеркала, — так хороши, что уже равных им нет и на свете? Что тут хорошего в этом вздернутом кверху носе? и в щеках? и в губах? Будто хороши мои черные косы? Ух! их можно испугаться вечером: они, как длинные змеи, перевились и обвились вокруг моей головы. Я вижу теперь, что я совсем не хороша! — и, отодвигая несколько подалее от себя зеркало, вскрикнула: — Нет, хороша я! Ах, как хороша! Чудо! Какую радость принесу я тому, кого буду женою! Как будет любоваться мною мой муж! Он не вспомнит себя. Он зацелует меня насмерть». — Чудная девка! — прошептал вошедший тихо кузнец, — и хвастовства у нее мало! С час стоит, глядясь в зеркало, и не наглядится, и еще хвалит себя вслух! «Да, парубки, вам ли чета я? вы поглядите на меня, — продолжала хорошенькая кокетка, — как я плавно выступаю; у меня сорочка шита красным шелком. А какие ленты на голове! Вам век не увидать богаче галуна! Все это накупил мне отец мой для того, чтобы на мне женился самый лучший молодец на свете!» И, усмехнувшись, поворотилась она в другую сторону и увидела кузнеца... Вскрикнула и сурово остановилась перед ним. Кузнец и руки опустил. Трудно рассказать, что выражало смугловатое лицо чудной девушки: и суровость в нем была видна, и сквозь суровость какая-то издевка над смутившимся кузнецом, и едва заметная краска досады тонко разливалась по лицу; и все это так смешалось и так было неизобразимо хорошо, что расцеловать ее миллион раз — вот все, что можно было сделать тогда наилучшего. — Зачем ты пришел сюда? — так начала говорить Оксана. — Разве хочется, чтобы выгнала за дверь лопатою? Вы все мастера подъезжать к нам. Вмиг пронюхаете, когда отцов нет дома. О, я знаю вас! Что, сундук мой готов? — Будет готов, мое серденько, после праздника будет готов. Если бы ты знала, сколько возился около него: две ночи не выходил из кузницы; зато ни у одной поповны не будет такого сундука. Железо на оковку положил такое, какого не клал на сотникову таратайку, когда ходил на работу в Полтаву. А как будет расписан! Хоть весь околоток выходи своими беленькими ножками, не найдешь такого! По всему полю будут раскиданы красные и синие цветы. Гореть будет, как жар. Не сердись же на меня! Позволь хоть поговорить, хоть поглядеть на тебя! — Кто же тебе запрещает, говори и гляди! Тут села она на лавку и снова взглянула в зеркало и стала поправлять на голове свои косы. Взглянула на шею, на новую сорочку, вышитую шелком, и тонкое чувство самодовольствия выразилось на устах, на свежих ланитах и отсветилось в очах. — Позволь и мне сесть возле тебя! — сказал кузнец. — Садись, — проговорила Оксана, сохраняя в устах и в довольных очах то же самое чувство. — Чудная, ненаглядная Оксана, позволь поцеловать тебя! — произнес ободренный кузнец и прижал ее к себе, в намерении схватить поцелуй; но Оксана отклонила свои щеки, находившиеся уже на неприметном расстоянии от губ кузнеца, и оттолкнула его. Чего тебе еще хочется? Ему когда мед, так и ложка нужна! Поди прочь, у тебя руки жестче железа. Да и сам ты пахнешь дымом. Я думаю, меня всю обмарал сажею. Тут она поднесла зеркало и снова начала перед ним охорашиваться. «Не любит она меня, — думал про себя, повеся голову, кузнец. — Ей все игрушки; а я стою перед нею как дурак и очей не свожу с нее. И все бы стоял перед нею, и век бы не сводил с нее очей! Чудная девка! чего бы я не дал, чтобы узнать, что у нее на сердце, кого она любит! Но нет, ей и нужды нет ни до кого. Она любуется сама собою; мучит меня, бедного; а я за грустью не вижу света; а я ее так люблю, как ни один человек на свете не любил и не будет никогда любить». — Правда ли, что твоя мать ведьма? — произнесла Оксана и засмеялась; и кузнец почувствовал, что внутри его все засмеялось. Смех этот как будто разом отозвался в сердце и в тихо встрепенувших жилах, и со всем тем досада запала в его душу, что он не во власти расцеловать так приятно засмеявшееся лицо. — Что мне до матери? ты у меня мать, и отец, и все, что ни есть дорогого на свете. Если б меня призвал царь и сказал: «Кузнец Вакула, проси у меня всего, что ни есть лучшего в моем царстве, все отдам тебе. Прикажу тебе сделать золотую кузницу, и станешь ты ковать серебряными молотами». — «Не хочу, — сказал бы я царю, — ни каменьев дорогих, ни золотой кузницы, ни всего твоего царства: дай мне лучше мою Оксану!» — Видишь, какой ты! Только отец мой сам не промах. Увидишь, когда он не женится на твоей матери, — проговорила, лукаво усмехнувшись, Оксана. — Однако ж дивчата не приходят... Что б это значило? Давно уже пора колядовать. Мне становится скучно. — Бог с ними, моя красавица! — Как бы не так! с ними, верно, придут парубки. Тут-то пойдут балы. Воображаю, каких наговорят смешных историй! — Так тебе весело с ними? — Да уж веселее, чем с тобою. А! кто-то стукнул; верно, дивчата с парубками. «Чего мне больше ждать? — говорил сам с собою кузнец. — Она издевается надо мною. Ей я столько же дорог, как перержавевшая подкова. Но если ж так, не достанется, по крайней мере, другому посмеяться надо мною. Пусть только я наверное замечу, кто ей нравится более моего; я отучу...» Стук в двери и резко зазвучавший на морозе голос: «Отвори!» — прервал его размышления. — Постой, я сам отворю, — сказал кузнец и вышел в сени, в намерении отломать с досады бока первому попавшемуся человеку. Мороз увеличился, и вверху так сделалось холодно, что черт перепрыгивал с одного копытца на другое и дул себе в кулак, желая сколько-нибудь отогреть мерзнувшие руки. Не мудрено, однако ж, и смерзнуть тому, кто толкался от утра до утра в аду, где, как известно, не так холодно, как у нас зимою, и где, надевши колпак и ставши перед очагом, будто в самом деле кухмистр, поджаривал он грешников с таким удовольствием, с каким обыкновенно баба жарит на Рождество колбасу. Ведьма сама почувствовала, что холодно, несмотря на то что была тепло одета; и потому, поднявши руки кверху, отставила ногу и, приведши себя в такое положение, как человек, летящий на коньках, не сдвинувшись ни одним суставом, спустилась по воздуху, будто по ледяной покатой горе, и прямо в трубу. Черт таким же порядком отправился вслед за нею. Но так как это животное проворнее всякого франта в чулках, то не мудрено, что он наехал при самом входе в трубу на шею своей любовницы, и оба очутились в просторной печке между горшками. Путешественница отодвинула потихоньку заслонку, поглядеть, не назвал ли сын ее Вакула в хату гостей, но, увидевши, что никого не было, выключая только мешки, которые лежали посреди хаты, вылезла из печки, скинула теплый кожух, оправилась, и никто бы не мог узнать, что она за минуту назад ездила на метле. Мать кузнеца Вакулы имела от роду не больше сорока лет. Она была ни хороша, ни дурна собою. Трудно и быть хорошею в такие годы. Однако ж она так умела причаровать к себе самых степенных козаков (которым, не мешает, между прочим, заметить, мало было нужды до красоты), что к ней хаживал и голова, и дьяк Осип Никифорович (конечно, если дьячихи не было дома), и козак Корний Чуб, и козак Касьян Свербыгуз. И, к чести ее сказать, она умела искусно обходиться с ними. Ни одному из них и в ум не приходило, что у него есть соперник. Шел ли набожный мужик, или дворянин, как называют себя козаки, одетый в кобеняк с видлогою, в воскресенье в церковь или, если дурная погода, в шинок, — как не зайти к Солохе, не поесть жирных с сметаною вареников и не поболтать в теплой избе с говорливой и угодливой хозяйкой. И дворянин нарочно для этого давал большой крюк, прежде чем достигал шинка, и называл это — заходить по дороге. А пойдет ли, бывало, Солоха в праздник в церковь, надевши яркую плахту с китайчатою запаскою, а сверх ее синюю юбку, на которой сзади нашиты были золотые усы, и станет прямо близ правого крылоса, то дьяк уже верно закашливался и прищуривал невольно в ту сторону глаза; голова гладил усы, заматывал за ухо оселедец и говорил стоявшему близ его соседу: «Эх, добрая баба! черт-баба!» Солоха кланялась каждому, и каждый думал, что она кланяется ему одному. Но охотник мешаться в чужие дела тотчас бы заметил, что Солоха была приветливее всего с козаком Чубом. Чуб был вдов; восемь скирд хлеба всегда стояли перед его хатою. Две пары дюжих волов всякий раз высовывали свои головы из плетеного сарая на улицу и мычали, когда завидывали шедшую куму — корову, или дядю — толстого быка. Бородатый козел взбирался на самую крышу и дребезжал оттуда резким голосом, как городничий, дразня выступавших по двору индеек и оборачиваяся задом, когда завидывал своих неприятелей, мальчишек, издевавшихся над его бородою. В сундуках у Чуба водилось много полотна, жупанов и старинных кунтушей с золотыми галунами: покойная жена его была щеголиха. В огороде, кроме маку, капусты, подсолнечников, засевалось еще каждый год две нивы табаку. Все это Солоха находила не лишним присоединить к своему хозяйству, заранее размышляя о том, какой оно примет порядок, когда перейдет в ее руки, и удвоивала благосклонность к старому Чубу. А чтобы каким-нибудь образом сын ее Вакула не подъехал к его дочери и не успел прибрать всего себе, и тогда бы наверно не допустил ее мешаться ни во что, она прибегнула к обыкновенному средству всех сорокалетних кумушек: ссорить как можно чаще Чуба с кузнецом. Может быть, эти самые хитрости и сметливость ее были виною, что кое-где начали поговаривать старухи, особливо когда выпивали где-нибудь на веселой сходке лишнее, что Солоха точно ведьма; что парубок Кизяколупенко видел у нее сзади хвост величиною не более бабьего веретена; что она еще в позапрошлый четверг черною кошкою перебежала дорогу; что к попадье раз прибежала свинья, закричала петухом, надела на голову шапку отца Кондрата и убежала назад. Случилось, что тогда, когда старушки толковали об этом, пришел какой-то коровий пастух Тымиш Коростявый. Он не преминул рассказать, как летом, перед самою Петровкою, когда он лег спать в хлеву, подмостивши под голову солому, видел собственными глазами, что ведьма, с распущенною косою, в одной рубашке, начала доить коров, а он не мог пошевельнуться, так был околдован; подоивши коров, она пришла к нему и помазала его губы чем-то таким гадким, что он плевал после того целый день. Но все это что-то сомнительно, потому что один только сорочинский заседатель может увидеть ведьму. И оттого все именитые козаки махали руками, когда слышали такие речи. «Брешут сучи бабы!» — бывал обыкновенный ответ их. Вылезши из печки и оправившись, Солоха, как добрая хозяйка, начала убирать и ставить все к своему месту, но мешков не тронула: «Это Вакула принес, пусть же сам и вынесет!» Черт между тем, когда еще влетал в трубу, как-то нечаянно оборотившись, увидел Чуба об руку с кумом, уже далеко от избы. Вмиг вылетел он из печки, перебежал им дорогу и начал разрывать со всех сторон кучи замерзшего снега. Поднялась метель. В воздухе забелело. Снег метался взад и вперед сетью и угрожал залепить глаза, рот и уши пешеходам. А черт улетел снова в трубу, в твердой уверенности, что Чуб возвратится вместе с кумом назад, застанет кузнеца и отпотчует его так, что он долго будет не в силах взять в руки кисть и малевать обидные карикатуры. В самом деле, едва только поднялась метель и ветер стал резать прямо в глаза, как Чуб уже изъявил раскаяние и, нахлобучивая глубже на голову капелюхи, угощал побранками себя, черта и кума. Впрочем, эта досада была притворная. Чуб очень рад был поднявшейся метели. До дьяка еще оставалось в восемь раз больше того расстояния, которое они прошли. Путешественники поворотили назад. Ветер дул в затылок; но сквозь метущий снег ничего не было видно. — Стой, кум! мы, кажется, не туда идем, — сказал, немного отошедши, Чуб, — я не вижу ни одной хаты. Эх, какая метель! Свороти-ка ты, кум, немного в сторону, не найдешь ли дороги; а я тем временем поищу здесь. Дернет же нечистая сила потаскаться по такой вьюге! Не забудь закричать, когда найдешь дорогу. Эк, какую кучу снега напустил в очи сатана! Дороги, однако ж, не было видно. Кум, отошедши в сторону, бродил в длинных сапогах взад и вперед и, наконец, набрел прямо на шинок. Эта находка так его обрадовала, что он позабыл все и, стряхнувши с себя снег, вошел в сени, нимало не беспокоясь об оставшемся на улице куме. Чубу показалось между тем, что он нашел дорогу; остановившись, принялся он кричать во все горло, но, видя, что кум не является, решился идти сам. Немного пройдя, увидел он свою хату. Сугробы снега лежали около нее и на крыше. Хлопая намерзнувшими на холоде руками, принялся он стучать в дверь и кричать повелительно своей дочери отпереть ее. — Чего тебе тут нужно? — сурово закричал вышедший кузнец. Чуб, узнавши голос кузнеца, отступил несколько назад. «Э, нет, это не моя хата, — говорил он про себя, — в мою хату не забредет кузнец. Опять же, если присмотреться хорошенько, то и не Кузнецова. Чья бы была это хата? Вот на! не распознал! это хромого Левченка, который недавно женился на молодой жене. У него одного только хата похожа на мою. То-то мне показалось и сначала немного чудно, что так скоро пришел домой. Однако ж Левченко сидит теперь у дьяка, это я знаю; зачем же кузнец?.. Э-ге-ге! он ходит к его молодой жене. Вот как! хорошо!.. теперь я все понял». — Кто ты такой и зачем таскаешься под дверями? — произнес кузнец суровее прежнего и подойдя ближе. «Нет, не скажу ему, кто я, — подумал Чуб, — чего доброго, еще приколотит, проклятый выродок!» — и, переменив голос, отвечал: — Это я, человек добрый! пришел вам на забаву поколядовать немного под окнами. — Убирайся к черту с своими колядками! — сердито закричал Вакула. — Что ж ты стоишь? Слышишь, убирайся сей же час вон! Чуб сам уже имел это благоразумное намерение; но ему досадно показалось, что принужден слушаться приказаний кузнеца. Казалось, какой-то злой дух толкал его под руку и вынуждал сказать что-нибудь наперекор. — Что ж ты, в самом деле, так раскричался? — произнес он тем же голосом, — я хочу колядовать, да и полно! — Эге! да ты от слов не уймешься!.. — Вслед за сими словами Чуб почувствовал пребольной удар в плечо. — Да вот это ты, как я вижу, начинаешь уже драться! — произнес он, немного отступая. — Пошел, пошел! — кричал кузнец, наградив Чуба другим толчком. — Что ж ты! — произнес Чуб таким голосом, в котором изображалась и боль, и досада, и робость. — Ты, вижу, не в шутку дерешься, и еще больно дерешься! — Пошел, пошел! — закричал кузнец и захлопнул дверь. — Смотри, как расхрабрился! — говорил Чуб, оставшись один на улице. — Попробуй подойди! вишь, какой! вот большая цаца! Ты думаешь, я на тебя суда не найду? Нет, голубчик, я пойду, и пойду прямо к комиссару. Ты у меня будешь знать! Я не посмотрю, что ты кузнец и маляр. Однако ж посмотреть на спину и плечи: я думаю, синие пятна есть. Должно быть, больно поколотил, вражий сын! Жаль, что холодно и не хочется скидать кожуха! Постой ты, бесовский кузнец, чтоб черт поколотил и тебя, и твою кузницу, ты у меня напляшешься! Вишь, проклятый шибеник! Однако ж ведь теперь его нет дома. Солоха, думаю, сидит одна. Гм... оно ведь недалеко отсюда; пойти бы! Время теперь такое, что нас никто не застанет. Может, и того, будет можно... Вишь, как больно поколотил проклятый кузнец! Тут Чуб, почесав свою спину, отправился в другую сторону. Приятность, ожидавшая его впереди при свидании с Солохою, умаливала немного боль и делала нечувствительным и самый мороз, который трещал по всем улицам, не заглушаемый вьюжным свистом. По временам на лице его, которого бороду и усы метель намылила снегом проворнее всякого цирюльника, тирански хватающего за нос свою жертву, показывалась полусладкая мина. Но если бы, однако ж, снег не крестил взад и вперед всего перед глазами, то долго еще можно было бы видеть, как Чуб останавливался, почесывал спину, произносил: «Больно поколотил проклятый кузнец!» — и снова отправлялся в путь. В то время, когда проворный франт с хвостом и козлиною бородою летал из трубы и потом снова в трубу, висевшая у него на перевязи при боку ладунка, в которую он спрятал украденный месяц, как-то нечаянно зацепившись в печке, растворилась и месяц, пользуясь этим случаем, вылетел через трубу Солохиной хаты и плавно поднялся по небу. Все осветилось. Метели как не бывало. Снег загорелся широким серебряным полем и весь обсыпался хрустальными звездами. Мороз как бы потеплел. Толпы парубков и девушек показались с мешками. Песни зазвенели, и под редкою хатою не толпились колядующие. Чудно блещет месяц! Трудно рассказать, как хорошо потолкаться в такую ночь между кучею хохочущих и поющих девушек и между парубками, готовыми на все шутки и выдумки, какие может только внушить весело смеющаяся ночь. Под плотным кожухом тепло; от мороза еще живее горят щеки; а на шалости сам лукавый подталкивает сзади. Кучи девушек с мешками вломились в хату Чуба, окружили Оксану. Крик, хохот, рассказы оглушили кузнеца. Все наперерыв спешили рассказать красавице что-нибудь новое, выгружали мешки и хвастались паляницами, колбасами, варениками, которых успели уже набрать довольно за свои колядки. Оксана, казалось, была в совершенном удовольствии и радости, болтала то с той, то с другою и хохотала без умолку. С какой-то досадою и завистью глядел кузнец на такую веселость и на этот раз проклинал колядки, хотя сам бывал от них без ума. — Э, Одарка! — сказала веселая красавица, оборотившись к одной из девушек, — у тебя новые черевики! Ах, какие хорошие! и с золотом! Хорошо тебе, Одарка, у тебя есть такой человек, который все тебе покупает; а мне некому достать такие славные черевики. — Не тужи, моя ненаглядная Оксана! — подхватил кузнец, — я тебе достану такие черевики, какие редкая панночка носит. — Ты? — сказала, скоро и надменно поглядев на него, Оксана. — Посмотрю я, где ты достанешь черевики, которые могла бы я надеть на свою ногу. Разве принесешь те самые, которые носит царица. — Видишь, каких захотела! — закричала со смехом девичья толпа. — Да, — продолжала гордо красавица, — будьте все вы свидетельницы: если кузнец Вакула принесет те самые черевики, которые носит царица, то вот мое слово, что выйду тот же час за него замуж. Девушки увели с собою капризную красавицу. — Смейся, смейся! — говорил кузнец, выходя вслед за ними. — Я сам смеюсь над собою! Думаю, и не могу вздумать, куда девался ум мой. Она меня не любит, — ну, Бог с ней! будто только на всем свете одна Оксана. Слава Богу, дивчат много хороших и без нее на селе. Да что Оксана? с нее никогда не будет доброй хозяйки; она только мастерица рядиться. Нет, полно, пора перестать дурачиться. Но в самое то время, когда кузнец готовился быть решительным, какой-то злой дух проносил пред ним смеющийся образ Оксаны, говорившей насмешливо: «Достань, кузнец, царицыны черевики, выйду за тебя замуж!» Все в нем волновалось, и он думал только об одной Оксане. Толпы колядующих, парубки особо, девушки особо, спешили из одной улицы в другую. Но кузнец шел и ничего не видал и не участвовал в тех веселостях, которые когда-то любил более всех. Черт между тем не на шутку разнежился у Солохи: целовал ее руку с такими ужимками, как заседатель у поповны, брался за сердце, охал и сказал напрямик, что если она не согласится удовлетворить его страсти и, как водится, наградить, то он готов на все: кинется в воду, а душу отправит прямо в пекло. Солоха была не так жестока, притом же черт, как известно, действовал с нею заодно. Она таки любила видеть волочившуюся за собою толпу и редко бывала без компании; этот вечер, однако ж, думала провесть одна, потому что все именитые обитатели села званы были на кутью к дьяку. Но все пошло иначе: черт только что представил свое требование, как вдруг послышался голос дюжего головы. Солоха побежала отворить дверь, а проворный черт влез в лежавший мешок. Голова, стряхнув с своих капелюх снег и выпивши из рук Солохи чарку водки, рассказал, что он не пошел к дьяку, потому что поднялась метель; а увидевши свет в ее хате, завернул к ней, в намерении провесть вечер с нею. Не успел голова это сказать, как в дверь послышался стук и голос дьяка. — Спрячь меня куда-нибудь, — шептал голова. — Мне не хочется теперь встретиться с дьяком. Солоха думала долго, куда спрятать такого плотного гостя; наконец выбрала самый большой мешок с углем; уголь высыпала в кадку, и дюжий голова влез с усами, с головою и с капелюхами в мешок. Дьяк вошел, покряхтывая и потирая руки, и рассказал, что у него не был никто и что он сердечно рад этому случаю погулять немного у нее и не испугался метели. Тут он подошел к ней ближе, кашлянул, усмехнулся, дотронулся своими длинными пальцами ее обнаженной полной руки и произнес с таким видом, в котором выказывалось и лукавство, и самодовольствие: — А что это у вас, великолепная Солоха? — И, сказавши это, отскочил он несколько назад. — Как что? Рука, Осип Никифорович! — отвечала Солоха. — Гм! рука! хе! хе! хе! — произнес сердечно довольный своим началом дьяк и прошелся по комнате. — А это что у вас, дражайшая Солоха? — произнес он с таким же видом, приступив к ней снова и схватив ее слегка рукою за шею, и таким же порядком отскочив назад. — Будто не видите, Осип Никифорович! — отвечала Солоха. — Шея, а на шее монисто. — Гм! на шее монисто! хе! хе! хе! — И дьяк снова прошелся по комнате, потирая руки. — А это что у вас, несравненная Солоха?.. — Неизвестно, к чему бы теперь притронулся дьяк своими длинными пальцами, как вдруг послышался в дверь стук и голос козака Чуба. — Ах, Боже мой, стороннее лицо! — закричал в испуге дьяк. — Что теперь, если застанут особу моего звания?.. Дойдет до отца Кондрата!.. Но опасения дьяка были другого рода: он боялся более того, чтобы не узнала его половина, которая и без того страшною рукою своею сделала из его толстой косы самую узенькую. — Ради Бога, добродетельная Солоха, — говорил он, дрожа всем телом. — Ваша доброта, как говорит писание Луки глава трина... трин... Стучатся, ей-Богу, стучатся! Ох, спрячьте меня куда-нибудь! Солоха высыпала уголь в кадку из другого мешка, и не слишком объемистый телом дьяк влез в него и сел на самое дно, так что сверх его можно было насыпать еще с полмешка угля. — Здравствуй, Солоха! — сказал, входя в хату, Чуб. — Ты, может быть, не ожидала меня, а? правда, не ожидала? может быть, я помешал?.. — продолжал Чуб, показав на лице своем веселую и значительную мину, которая заранее давала знать, что неповоротливая голова его трудилась и готовилась отпустить какую-нибудь колкую и затейливую шутку. — Может быть, вы тут забавлялись с кем-нибудь?.. может быть, ты кого-нибудь спрятала уже, а? — И, восхищенный таким своим замечанием, Чуб засмеялся, внутренно торжествуя, что он один только пользуется благосклонностью Солохи. — Ну, Солоха, дай теперь выпить водки. Я думаю, у меня горло замерзло от проклятого морозу. Послал же Бог такую ночь перед Рождеством! Как схватилась, слышишь, Солоха, как схватилась... эк окостенели руки: не расстегну кожуха! как схватилась вьюга... — Отвори! — раздался на улице голос, сопровождаемый толчком в дверь. — Стучит кто-то, — сказал остановившийся Чуб. — Отвори! — закричали сильнее прежнего. — Это кузнец! — произнес, схватясь за капелюхи, Чуб. — Слышишь, Солоха, куда хочешь девай меня; я ни за что на свете не захочу показаться этому выродку проклятому, чтоб ему набежало, дьявольскому сыну, под обоими глазами по пузырю в копну величиною! Солоха, испугавшись сама, металась как угорелая и, позабывшись, дала знак Чубу лезть в тот самый мешок, в котором сидел уже дьяк. Бедный дьяк не смел даже изъявить кашлем и кряхтением боли, когда сел ему почти на голову тяжелый мужик и поместил свои намерзнувшие на морозе сапоги по обеим сторонам его висков. Кузнец вошел, не говоря ни слова, не снимая шапки, и почти повалился на лавку. Заметно, что он был весьма не в духе. В то самое время, когда Солоха затворяла за ним дверь, кто-то постучался снова. Это был козак Свербыгуз. Этого уже нельзя было спрятать в мешок, потому что и мешка такого нельзя было найти. Он был погрузнее телом самого головы и повыше ростом Чубова кума. И потому Солоха вывела его в огород, чтобы выслушать от него все то, что он хотел ей объявить. Кузнец рассеянно оглядывал углы своей хаты, вслушиваясь по временам в далеко разносившиеся песни колядующих; наконец остановил глаза на мешках: «Зачем тут лежат эти мешки? их давно бы пора убрать отсюда. Через эту глупую любовь я одурел совсем. Завтра праздник, а в хате до сих пор лежит всякая дрянь. Отнести их в кузницу!» Тут кузнец присел к огромным мешкам, перевязал их крепче и готовился взвалить себе на плечи. Но заметно было, что его мысли гуляли Бог знает где, иначе он бы услышал, как зашипел Чуб, когда волоса на голове его прикрутила завязавшая мешок веревка, и дюжий голова начал было икать довольно явственно. — Неужели не выбьется из ума моего эта негодная Оксана? — говорил кузнец, — не хочу думать о ней; а все думается, и, как нарочно, о ней одной только. Отчего это так, что дума против воли лезет в голову? Кой черт, мешки стали как будто тяжелее прежнего! Тут, верно, положено еще что-нибудь, кроме угля. Дурень я! я и позабыл, что теперь мне все кажется тяжелее. Прежде, бывало, я мог согнуть и разогнуть в одной руке медный пятак и лошадиную подкову; а теперь мешков с углем не подыму. Скоро буду от ветра валиться. Нет — вскричал он, помолчав и ободрившись, — что я за баба! Не дам никому смеяться над собою! Хоть десять таких мешков, все подыму. — И бодро взвалил себе на плеча мешки, которых не понесли бы два дюжих человека. — Взять и этот, — продолжал он, подымая маленький, на дне которого лежал, свернувшись, черт. — Тут, кажется, я положил струмент свой. — Сказав это, он вышел вон из хаты, насвистывая песню:Менi с жiнкой не возиться.
Шумнее и шумнее раздавались по улицам песни и крики. Толпы толкавшегося народа были увеличены еще пришедшими из соседних деревень. Парубки шалили и бесились вволю. Часто между колядками слышалась какая-нибудь веселая песня, которую тут же успел сложить кто-нибудь из молодых козаков. То вдруг один из толпы вместо колядки отпускал щедровку и ревел во все горло:Щедрик, ведрик!
Дайте вареник,
Грудочку кашки,
Кiльце ковбаски!
7 769
В ночь с шестого на седьмое января православные России отмечают праздник Рождества Христова. Как известно, в нашей стране церковь в начале 20 века не перешла с Юлианского календаря на новый григорианский, вследствие чего календарь на 13 дней отличается от календаря, используемого остальными христианами. Рождество, как праздник в России, значительно отличается от своего аналога в остальном христианском мире. Изначально Рождественские праздники были связаны со множеством народных обычаев, но они забылись, после того как в 1918 году празднование Рождества было запрещено.
Лишь в 1935 году советская власть вновь разрешила ставить и наряжать елки - правда, уже не рождественские, а новогодние. И звезды на верхушке ели стали по-советски пятиконечными. А ранее звезды были семиконечными и символизировали ту самую звезду, которая, согласно Евангелию, привела к только что родившемуся младенцу Христу волхвов.
Один из самых больших христианских праздников. С Рождества Христова началась новая эра, и отмечать праздник начали уже в первых веках. Вначале это был строго установленный день - 6 января и назывался Богоявлением.
Число это не имело никакого отношения к дате появления на свет Богомладенца, так как этот день был неизвестен. Но означенная дата носила глубокий символический смысл. Древняя Церковь соотносила «двух Адамов» - первого человека на Земле, и Христа - нового, второго Адама. Первый Адам - виновник греха и смерти всего рода человеческого. Второй Адам - создатель жизни и источник спасения людей. При том считалось, что Христос родился в тот же день, в который был сотворен первый Адам - в шестой.
Праздник Богоявления претерпел изменения и стал считаться рождением Бога в облике простого человека, в обычных условиях и при нелегких бытовых обстоятельствах. Уже в древности Рождество прижилось и получило широкое распространение во всем западном и восточном мире. Обычай наряжать в эти дни елку пришел из Германии, где он существовал с давних времен. Считалось, что елка со свечами и украшениями - символ духовного света и спасительных плодов благодати Божьей.
Рождественская ночь, подарки, свечи,
Друзья и близкие за праздничным столом.
Как хочется, чтоб радость длилась вечно,
И мы делились своим счастьем и теплом.
Пусть ночь пройдёт, но с нею не исчезнет
Из наших душ прекрасный добрый свет.
И каждый в своём сердце пусть поверит –
Бог есть любовь, и с нами Он вовек!
Народные приметы:
Снег в Рождестве - к урожайному году;
метель - пчелы будут хорошо роиться;
иней - к урожаю хлеба, небо звездное - к урожаю гороха.
От Рождества до Крещения охотится грех, с охотником случится несчастье.
Рождественский сочельник нельзя отделить от Рождества. Причем в Европе, других католических и протестантских странах оно отмечается 25 декабря, т. е. предвосхищает встречу Нового года. В России вот уже несколько десятилетий сначала отмечается Новый год, а потом - 7 января - Рождество Христово.
Рождество слилось с древнеславянским праздником - Святками. Святочные обряды - общинные святочные пиршества, колядование - со временем превратились в рождественские обряды. Рождество православная семья ждала весь год, подготовка к нему была очень основательной. Шесть недель до Рождества постились, ели рыбу. Зато на Рождество все ели свинину. Перед Рождеством, за 3 дня, на рынках и площадях можно было купить елку.
В последнее десятилетие праздник Рождества Христова опять активно возвращается в семейные традиции не только сельских жителей, но и горожан. И теперь, как и в прежние годы, когда в морозном небе всходит первая рождественская звезда, члены семьи, собравшиеся за столом, поздравляют друг друга с Рождеством, дарят друг другу подарки. А в сельской местности под окнами стали опять появляться колядники и распевать особые песни - колядки:
«… Пришло Рождество,
Начинаем торжество!..»
Основная цель колядования - пожелание счастья, богатства и хорошего урожая.
Колядующих угощают лакомствами, благодарят за поздравления. Весь день 7 января принято ходить в гости и принимать гостей. И гадать.
РОЖДЕСТВЕНСКИЕ ГАДАНИЯ
Рождество – лучшее время для гаданий! Ночь с 6 на 7 января – это Сочельник, канун Рождества. По народным поверьям, в эту ночь снимаются все запреты, таинственные силы устремляются на Землю. Одни – для того чтобы вредить людям, другие – чтобы помогать. Девушки, собираясь погадать, настраивались на серьезный лад. Они мысленно отгораживались от реального мира и обращались к сверхъестественным силам.
Гадание на имя суженого
В полночь выйдите на улицу и спросите имя первого встречного мужчины. Названное имя и будет именем суженого.
Гадание на пламени свечи
К рождественской ночи, переодевшись в чистую одежду и умывшись, поставьте новую свечу на деревянную подставку и, держа в уме свой вопрос, подожгите фитиль. Выждав немного, посмотрите на пламя – оно расскажет о будущем. Тусклое пламя означает печали. Слабое, но ровное пламя предвещает спокойную жизнь, которую обойдут сильные волнения и неудачи. Яркое, но неровное пламя означает, что в жизни все в основном сложится удачно, а очень яркое, да еще если свеча трещит, предвещает жизнь счастливую и полную приключений. Цвет пламени тоже может кое о чем рассказать: желтый – радость, желто-красный – прибыль. Если же свеча сильно коптит, это к несчастью.
Гадание на трех чашках
Для этого гадания возьмите три чашки: в одну налейте воду, во вторую насыпьте сахар, а в третью положите кольцо. После этого закройте глаза, три раза обернитесь вокруг себя и, не открывая глаз, выберите одну чашку. Чашка с водой предвещает обыкновенный, ничем не примечательный год, небогатый на события, с сахаром – сулит веселье и деньги, а кольцо предвещает скорое замужество либо знакомство с будущим мужем.
Гадание на рисовых зернах
Для этого гадания возьмите чашку, насыпьте туда рис и, накрыв ее левой рукой, загадайте желание или задайте вопрос. В старину девушки говорили так: «Укажи, судьба, чего мне ждать: хорошего или плохого?» Затем переверните чашку, чтобы высыпать ее содержимое на скатерть или салфетку, и левой же рукой зачерпните горстку риса. Теперь осталось пересчитать количество зерен: четное количество – желание сбудется и вас ждет удача, нечетное предвещает неудачу.
Гадание с рукавицей
Бросьте вверх рукавицу и наблюдайте, как она упадет. Если она упадет кверху большим пальцем – значит, вы познакомитесь в наступившем году со своим суженым; если же большой палец обращен книзу, то знакомство не состоится.
Гадание по снегу
Лягте навзничь на снег, потом поднимитесь и уйдите не оглядываясь. Утром осмотрите это место: исчерченный след на снегу означает, что муж будет грубым, гладкий – что муж будет мягким и добрым. Если яма получилась глубокая, то замуж предстоит выйти не один раз, если отпечаток замело, то свадьба состоится скоро. А если на этом месте намело холмик, то в наступающем году ожидайте неприятностей.
Гадание на воске
Зажгите свечи, потом возьмите восковую или простую парафиновую свечу и, изломав ее на мелкие кусочки, положите в металлическую ложку. Ложку нагрейте на одной из свечей до тех пор, пока кусочки не превратятся в расплавленную жидкость. Когда воск растает, возьмите стакан с холодной водой и одним махом вылейте в воду содержимое ложки. По полученной фигуре гадайте. Если увидите гроб – значит, суждено заболеть, а если венок – то выйти замуж.
Гадание на яблоке
Стоя перед зеркалом, разрежьте яблоко на девять частей, съешьте восемь из них, а последнюю бросьте через левое плечо. В зеркале должен появиться суженый.
Гадание на сновидении
Перед сном съешьте что-то соленое, но не пейте. Ложась спать, загадайте: «Суженый, ряженый, приди ко мне и напои меня!» Кто напоит – за того и замуж выйдешь.
Соленая вода
Налейте в стакан немного воды, растворите в ней большое количество соли, выпейте перед сном и попросите: «Кто мой суженый, кто мой ряженый, подай мне пить!» Жених явится во сне и даст напиться.
или что такое сочельник и с чем его едет
У православных христиан принято Сочельник - ночь перед Рождеством - проводить в храме за молитвами. Готовясь к рождественским праздникам, на Руси строго соблюдали одно важное правило - тщательно убирали дом. Ну, может, не так основательно, как к Пасхе, но все-таки скоблили полы, натирали до блеска кастрюли-сковородки, чистили столовое серебро. Дом украшают елкой. Традиционные рождественские цвета - красный и зеленый, и в создании праздничного настроения можно опираться именно на них. Излюбленная символика праздника - ангелочки, ослики, ясли с младенцем, вифлеемская звезда. У католиков принято вешать на стены и двери рождественские венки из соломы и веток хвои, у нас больше прижились елочные букеты. В убранстве дома должны присутствовать свечи. Они придают особый уют и очарование всей атмосфере новогоднего праздника, символизируя Солнце, а рождественские свечи - свет Христа. На Руси к Новому году и к Рождеству делали особые толстые свечи, которые зажигались с вечера и горели до исхода следующего дня.
Поскольку 7 января заканчивается пост и разговеться следует видимо с размахом. На рождественском столе непременно в изобилии должно быть мясо, рыба, вино и сладости. Традиционные блюда к этому празднику - холодец, пельмени, запеченный поросенок с хреном, щи из кислой капусты, пирожки с мясом, рисом или повидлом. Перед торжественным обедом раньше подавали «жирную кутью» - рассыпчатую рисовую или пшеничную кашу с изюмом и медом, политую растопленным сливочным маслом.
Хотя Рождество и сугубо семейный праздник, большим грехом считается отказать в угощении случайно оказавшимся рядом обездоленным людям. Конечно, звать их за домашний стол, может, и не стоит, но ведь нетрудно отнести несколько пирожков и горсть конфет к ближайшей церкви. Или раздать соседским ребятишкам по шоколадке - тоже не в тягость.
Особенно пожилым родственникам, стоит позвонить и поинтересоваться здоровьем. Традиционно на Рождество подносили съедобные подарки, причем не только в православном, но и в католическом мире: годятся и самодельные конфеты, и баночки с вареньями-соленьями, и торты. Из несъедобного годятся любые игрушки и сувениры, зимние аксессуары вроде варежек или шарфов и другие мелочи.
Говорят, что в рождественскую ночь надо обязательно надеть что-то новенькое, а если такового нет, то хотя бы один предмет белого цвета. Кроме того, известно, что сразу после Рождества наступают Святки, когда можно наряжаться во всякие карнавальные костюмы.
До первой звезды в Сочельник обычно сидят в тишине и думают. К счастью, зимой первая звезда на небе появляется довольно рано, примерно в половине шестого вечера. Потом надо сесть за стол, выпить-закусить и по-хорошему идти на улицу - петь песни, играть в снежки и кататься на санках. Приветствуются огненные забавы типа салютов и фейерверков и обход соседей с целью позвать повеселиться вместе.
Канун рождества, Коляды, называют также Рождественским сочельником. Это название связано с обычаем православных христиан употреблять в этот день пищу сочиво - сушеные хлебные зерна, размоченные в воде, попросту говоря - кашу. Сочивом называли не только кашу и всякую постную пищу, а также сок; или, как говорили раньше, "молоко" разных семян: маковое, конопляное, подсолнечное, горчичное, ореховое, миндальное и другие. Этим "молоком" приправляли каши во время 40-дневного Филиппового поста перед Рождеством и в рождественский сочельник.
Сочивом начиналась трапеза в Рождественский и Крещенский сочельники, на родинах, крестинах, поминках, с той лишь разницей, что эта каша была разной по составу.
В сочельник у православных варили кутью, у католиков - бигилию. Рождественскую кутью готовили постной. Но на второй день Рождества готовили "Бабину кашу", или "бабкину кутью". Такую кашу в древности обычно приносили в числе даров в дом, где появился новорожденный. В отличие от рождественской постной кутьи "бабкину кашу" готовили "богатой". Сочельник - вечерняя трапеза накануне Рождества, сопровождаемая многими традициями и обрядами. В Рождественский сочельник церковь приписывала строгий пост до вечернего богослужения, и в этот день это первая трапеза, которой заканчивается предрождественский пост.
По традиции она начинается с появлением первой звезды, в память Вифлеемской звезды, возвестившей пастухам рождение Христа. "В Сочельник, под Рождество бывало, до звезды не ели, - описывал русский писатель - эмигрант И. С. Шмелев обычай встречи Рождества в рассказе "Лето Господне". - Кутью варили из пшеницы, с медом; взвар - из чернослива, груши, шепталы... Ставили под образа, на сено. Почему?.. А будто - дар Христу. Ну... будто, Он на сене, в яслях. Бывало, ждешь звезды, протрешь все стекла... Первая звезда, а вон - другая... На черном небе так и кипит от света, дрожит, мерцает. А какие звезды!.. Усатые, живые, бьются, колют глаз. В воздухе-то мерзлость, через нее-то звезды большие, разными огнями блещут, - голубой хрусталь, и синий, и зеленый, - в стрелках. И звон услышишь. И будто это звезды - звон-то! Морозный, гулкий, - прямо, серебро... В Кремле ударят, - древний звон, степенный, с глухотцой. А то - тугое серебро, как бархат звонный. И все запело, тысяча церквей играет.
Такого не услышишь, нет. Не Пасха, перезвону нет, а стелет звоном, кроет серебром, как пенье, без конца-начала... - гул и гул.
Уже в IV в. было установлено Православной Церковью, как праздновать повечерие Рождества Христова. В V в. Анатолий, Патриарх Константинопольский, затем Анатолий и Софроний Иерусалимские (VI в.), Козма Маюмский и Иоанн Дамаскин (VIII в.) написали для празднества Рождества Христова священные песнопения, которыми Церковь и в настоящее время прославляет празднуемое событие. В повечерие издавна совершались Царские Часы, называемые так из-за того, что на них было положено возглашать многолетие царю, всему царствующему дому и всем православным христианам.
Подготавливаются же к достойному празднованию Рождества Христова верующие сорокадневным рождественским постом - Филиппов. В церквях в вечерние часы шла торжественная служба, а те, кто не пошел на богослужение, готовились к восходу звезды дома. К этому времени все члены семьи одевались по-праздничному и собирались вместе, стол был накрыт белоснежной скатертью, сервирован лучшей посудой, приборами, заставлен традиционными блюдами. Блюд насчитывалось 13, к столу должно было садиться четное количество человек. В случае, когда собиралось нечетное количество, подавался один свободный прибор. Под скатертью на всей поверхности стола разостлано было сено, символизирующее то сено, на котором в яслях лежал новорожденный Христос. Стол украшался ветками ели, свечами, ленточками. В центре стола находилась композиция из веток ели, свечи и прочих рождественских атрибутов. В углу комнаты или в ее центре устанавливали любовно украшенную елочку, под нее клали подарок каждому присутствующему. В крестьянских семьях в ожидании звезды все вместе читали молитву, старшие рассказывали детям о рождении Христа, о волхвах, дары приносящих.
Появления первой звезды ждали с нетерпением дети, их радостное сообщение о ее появлении было сигналом для начала трапезы. Трапеза начиналась с общей молитвы, затем самый почитаемый член семьи женского пола (как правило, хозяйка дома) поздравлял всех с праздником. У католиков обряд начинался с обмена облаткой - символом хлеба, богатства и благополучия. Хозяйка дома сначала делилась облаткой с мужем, затем с сыновьями по старшинству, потом с дочерьми тоже по старшинству, с внуками и всеми остальными. Обряд этот заканчивался, когда все присутствующие обменялись облаткой, пожелав друг другу счастливого Рождества, прощая все обиды. Это был момент всеобщего примирения. У православных трапеза начиналась с приема кутьи. У католиков ее наличие не было обязательным. Варили кутью из пшеницы, гороха, риса, обдирного ячменя. Приправляли медом, маковым, конопляным, подсолнечным или другим постным маслом. Зерно было символом воскресающей жизни, а мед или сладкая приправа означали сладость благ будущей блаженной жизни.
Порядок приема пищи регламентировался строгими правилами: сначала подавались закуски (селедка, рыба, салаты), затем красный (слегка подогретый) борщ, грибной или рыбный суп. К борщу, грибному супу подавались ушки или пирожки с грибами, а у православных сочни - жареные на конопляном масле мучные лепешки. Под конец трапезы на стол подавались сладкие блюда: рулет с маком, пряники, медовики, клюквенный кисель, компот из сухофруктов, яблоки, орехи.
За столом каждый должен был отведать все приготовленные блюда. Не допускалось проявление своих индивидуальных вкусов. Такое требование - хороший воспитательный момент для детей. Трапеза была безалкогольной. Все блюда были постными, жареными и заправленными растительным маслом, без мясной основы, без молока и сметаны. Не подавались горячие блюда, чтобы хозяйка постоянно находилась за столом.
Во время трапезы велась непринужденная беседа только о добрых делах. Несмотря на то, что это был сугубо семейный праздник, считалось необходимым пригласить к столу одиноких знакомых, соседей (независимо от их вероисповедания). За стол усаживался каждый случайный гость, в том числе и нищий. Существовало поверье, что в этот день в виде нищего может предстать Бог. Вообще все религиозные праздничные традиции были направлены на укрепление гуманизма, доброжелательного отношения друг к другу и к окружающей среде. В сочельник хозяин поздравлял с праздником домашних животных, выносилось угощение и бездомным животным (на крыльцо, за порог выставлялась миска с едой).
Потом начиналась самая веселая часть сочельника - раздача подарков. При наличии в доме детей один из домочадцев переодевался в Деда Мороза - Святого Николая. Он же и приносил подарки в мешке. Раздавая их, высказывал пожелания, согласно необходимым требовани-ям, предъявляемым к получающему. Для детей это был хороший воспи-тательный момент, в отношении к взрослым он был окрашен долей шутки. Вообще большинство трад-ций и обрядов Рождества было направлено на воспитание у детей самодисциплины, внимания к присутствующим, соблюдения и участия в ритуальной стороне, терпения, выдержки. Это был один из немногих случаев, когда дети садились за стол вместе со взрослыми. А что касается подарков, это был хороший обычай дарить их друг другу, притом ценились подарки, приготовленные своими руками. Они нарядно оформлялись цветной бумагой, веточками ели, ленточками. Содержание подарков должно было быть сюрпризом. Все было овеяно таинственностью и поднимало настроение. Подарки тут же разворачивались, радость и благодарность хозяйке и друг другу переполняли сердца всех.
Колодки, Колядки, Калитки - маленькие выпечные изделия из ржаного пресного теста с различными начинками, наливками, намазками или припеками.
Состав: для теста: 1 стакан пшеничной муки, 1 стакан ржаной муки, 0,25 стакана воды, 0,25 стакана молока, 0,25 стакана простокваши или кефира, 0,25 стакана сметаны, растительное масло, соль; для начинок: 7-8 картофелины, 2-3 ст. ложки растительного масла, соль; 500 гр. свежих грибов или 100 гр. сушеных, 1-2 ст. ложки растительного масла, 1 луковица, зелень укропа или петрушки, соль; 500 гр. творога, 1-2 ст. ложки сахара.
Тесто: Смешайте муку, воду, молоко, простоквашу и сметану, немного посолите и вымесите тесто. Накройте салфеткой и дайте отстояться 20 минут.
Так называют вечер перед Рождеством, в народе его еще называют Святой Вечер или Коляда. Если провести его согласно традициям, то год будет удачным.
Традиции Святвечера: постный ужин в кругу семьи
Христианский праздник Рождество установлен в честь рождения во плоти Иисуса Христа от Девы Марии. Это семейный праздник. В этот день вся семья собирается за праздничным ужином как только на небе взойдет первая звезда. По традиции на столе должно стоять 12 постных блюд - по количеству апостолов Христа.
Рождественский пост заканчивается 7 января после того, как семья побывает на утренней рождественской службе, поэтому меню стоит выбирать соответствующее.
Главные блюда на Святой Вечер - кутья из злаков, меда, орехов и мака, а также узвар из сухофруктов. Традиционно на стол подают грибы, тушеную капусту, вареники, рыбу, борщ, вареники, фасоль, салаты из свеклы, голубцы. На сладкое - постную выпечку, чернослив с орехами, фрукты.
Под скатерть наши предки клали сено, чеснок, зерно и деньги. Считалось, что это привлечет богатство, хороший урожай и отпугнет нечистую силу.
Также на стол ставили лишнюю тарелку с ложкой, поскольку верили, что в канун Рождества на семейную трапезу в дом приходят души умерших родственников.
Святой вечер начинался с того, что хозяин дома заносил в дом и ставил под образами дидух - сноп пшеницы последнего урожая, символизирующий плодородие и достаток. Перед началом ужина все собравшиеся за столом читают «Отче наш».
Что можно и чего нельзя в канун Рождества
Рождество - светлый праздник, поэтому вечером накануне него следует думать не только о материальном - что накрыть на стол и как привлечь в дом благополучие и достаток. Время поста дается для того, чтобы настроиться на светлые мысли, помогать своим близким.
В этот вечер нельзя ссориться. В душе следует простить всех своих врагов и попросить прощения у тех, кого вы обидели.
Также не советуют народные приметы жадничать, а свои долги следует раздать, чтобы весь год не жить в долг.
Кстати, после застолья полагалось не спать, а веселиться, иначе можно проспать свое счастье.
6 января заведено навещать родителей, дедушек и бабушек. Крестники носят своим крестным родителям «вечерю» - кутью. За это их благодарят сладостями или деньгами.
Колядки
Со второй половины дня 6-го января дети и молодежь начинают колядовать - ходят по улицам, стучатся в дома, славят песнями Христа и желают счастья хозяевам.
Обычно колядующие наряжались в костюмы, обязательным атрибутом была звезда на палке. Она символизировала Вифлеемскую звезду, которая указала волхвам путь к родившемуся Иисусу.
Ряженых принято благодарить сладостями или деньгами.
Гадания и приметы
Для незамужних девушек Святки, которые длятся до Крещения 19 января - время гаданий. Они начинались уже вечером 6 января, когда девушки выходили во двор с ложкой кутьи: в какой стороне залает собака, оттуда и ждать жениха.
Также они бросали сапожок за ворота и по направлению носка определяли, где живет их суженый. Еще один популярный способ - выливать теплый воск на воду и по очертаниям гадать. что принесет этот год.
Также в Сочельник есть много народных примет, связанных с погодой и празднованием:
Если небо усыпано звездами - в этом году следует ожидать богатого урожая.
Снежная метель на Рождество – к тому, что следует ждать хорошего урожая пшеницы. Кроме того, метель – хороший знак для пчеловода, ведь она предвещает хорошее роение пчел.
Оттепель на Рождество – к плохому урожаю овощей.
За торжественным столом должно присутствовать четное количество людей. Если оно нечетное, то ставят один лишний прибор.
В Сочельник необходимо выйти на улицу и посмотреть в небо. Если увидеть падающую звезду и загадать желание, то оно обязательно исполнится.
Еще есть примета, которой многие доверяют и по сей день – как проведешь Рождество, такой и год будет.