Осенью 1925 года я поступил в Академию наук лаборантом геологического музея. Казалось бы, мне оставалось только закончить университет. На деле получилось совсем не так.
Сочинение
О необходимости получения образования знает, наверное, каждый. Об этом говорят и школьные учителя, и великие писатели, и просто умудрённые опытом люди. С проблемами, встающими на нашем пути на протяжении всего периода обучения, каким бы он ни был, человек сталкивается постоянно - однако вопрос, поднятый И.А. Ефремовым, по-прежнему остается актуальным. Как образование влияет на формирование личности человека? Над этим вопросом предлагает нам задуматься в своем тексте писатель.
Проблема, выдвинутая автором, особенно существенна в наши дни, потому как все больше и больше людей предпочитают учебе развлечения и другие менее значительные вещи, считая её чем-то ненужным и неважным для обычного процесса жизнедеятельности. Большинство людей просто выбирает в приоритет что-то другое: хобби, например, или же работу, как вышло с героем истории, с которой знакомит нас автор. Рассказчик описывает свою молодость и в частности те года, когда он поступил в академию наук и все своё время тратил на реализацию своего потенциала. Он акцентирует наше внимание на том, что в те года совмещать работу с занятиями было сложно, однако он шел напролом, по возможности справляясь со всеми трудностями. Рассказчик обращает внимание читателей на то, что главными его качествами на тот момент являлись «стремление и воля к знаниям», и потому он до последнего старался увидеть, услышать и понять как можно больше, перебарывая себя и свою слабость. Писатель проводит аналогию с ездой на автомобиле и говорит о том, что в период обучения вождению трудно все: следить за дорогой, за машиной, за тем, что происходит снаружи, - однако в один момент ты перестаешь замечать свои действия и прикладывать большие усилия к тому, чтобы управлять транспортным средством, все становится гораздо проще, и ты просто привыкаешь к постоянному напряжению. Автор подводит нас к мысли о том, что привычка к преодолению жизненных трудностей - главная причина, по которой стоит получать высшее образование, ведь именно в этот период формируется характер человека, а процесс обучения способен принести нам немало открытий и сюрпризов, держа нашу нервную систему в тонусе.
Позиция автора заключается в том, что образование дает человеку незаменимый опыт, учит стремиться к своей цели и добиваться её вопреки всему. Именно в годы обучения человек сталкивается с максимальным количеством новых, никогда раньше не встречавшихся трудностей, и именно преодоление тягостей и сложностей формирует рвение к познанию большего, рвение к реализации собственного потенциала, «иммунитет» к постоянному напряжению.
Трудно не согласиться с мнением автора о том, что образование играет очень важную роль в формировании личности человека. Ведь все, что происходит за весь процесс обучения, начиная от школы и заканчивая университетом, - все это является ключом, «открывшим ворота в новое, интересное, прекрасное», все это помогает в дальнейшей реализации всех своих планов за счёт приобретённых стойкости и рвения. Образование систематически прививает нам те азы, без которых нельзя выжить в обществе, и прокладывает нам почву для новых совершений и открытий, к коим каждый из нас в дальнейшем уже сам подбирает путь.
О подобной проблеме говорил Д.И. Фонвизин в комедии «Недоросль». Раскрывая читателю образ Митрофанушки, автор акцентирует внимание на том, с каким нежеланием герой берется за изучение наук, если это вообще приемлемо назвать «изучением». Сам статус человека с образованием был выгоден лишь его матери, Простаковой, и потому она нанимает учителей «для вида», без особой тщательности, надеясь, что они смогут хоть чему-то научить её любимого и обожаемого сына. Однако Митрофан не ценит даже этого и избегает любых трудностей, любой работы - умственной в том числе. Герой самостоятельно не способен решить ни одной задачи, однако и учиться чему-то, развиваться, совершенствоваться он не хочет - потому так печальна и трагична его участь и участь всех членов его семьи, таких же грубых и необразованных, как он сам.
Совершенно противоположным примером является герой романа И.С. Тургенева «Отцы и дети», Евгений Базаров. Его образ раскрывается через необыкновенные способности и интеллект, умение мыслить и рассуждать, умение конструктивно разговаривать и спорить, умение принимать решения и отстаивать собственную позицию. С самой юности этот герой стремился к знаниям, хотел все постигать и все совершенствовать, меняя мир к лучшему. И если опустить всю противоречивость этой натуры, можно смело назвать Евгения достойным человеком, серьезным научным деятелем и хорошим врачом, чего, наверное, невозможно было бы добиться без систематического образования, ведь именно оно воспитало в герое стойкость, силу и готовность действовать вопреки всем трудностям.
Таким образом, можно сделать вывод, что образование - это тот базис, без которого невозможно всестороннее развитие личности, невозможен стабильный рост, невозможна стояка и жизнеутверждающая гражданская позиция. Тут на ум приходит цитата Леонардо да Винчи: "Если запастись терпением и проявить старание, то посеянные семена знания непременно дадут добрые всходы. Ученья корень горек, да плод сладок ".
Самая ранняя рукопись романа датируется осенью 1925 года и повествует о событиях лета 1917 года, связанных с участием казачества в походе Корнилова на Петроград. «Написал 5-6 листов печатных. Когда написал, почувствовал, что не то,- рассказывал впоследствии Шолохов. – Для читателя станет не понятным – почему же казачество приняло участие в подавлении революции. Что это за казаки? Что за Область Войска Донского? Не выходит ли она для читателей некой терра инкогнито? Поэтому я бросил начатую работу. Стал думать о более широком романе. Когда план созрел, приступил к собиранию материала. Помогло знание казачьего быта». Написанные к этому времени главы о корниловщине стали в последствии сюжетной основой ко второму тому романа. «Приступил заново и начал с казачьей старины, с тех лет, что предшествовали Первой мировой войне. Написал три части романа, которые и составляют первый том «Тихого Дона». А когда первый том был закончен, и надо было писать дальше – Петроград, корниловщину, - я вернулся к прежней рукописи и использовал её для второго тома. Жалко было бросать уже сделанную работу». Однако прежде чем писатель вернулся к работе над романом, прошел почти год, наполненный как печальными (смерть отца в конце 1925 года), так и радостными событиями.
В 1925 году в издательстве «Новая Москва» вышла в свет отдельной книгой «Донские рассказы». В 1926 году появился второй сборник рассказов – «Лазоревая степь» (в 1931 году ранние рассказы Шолохова выйдут в одной книге «Лазоревая степь. Донские рассказы»). В феврале 1926 года у Шолоховых родилась дочь Светлана.
В это время помыслы писателя связаны с «Тихим Доном». Одним из немногих свидетельств его работы над романом в этот период является письмо Харлампию Васильевичу Ермакову от 6 апреля 1926 года: «Уважаемый тов. Ермаков! Мне необходимо получить от Вас дополнительные сведения относительно эпохи 1919 г. Надеюсь, что не откажете мне в любезности сообщить эти сведения с приездом моим из Москвы. Полагаю быть у Вас в доме в мае – июне с/г. Сведения эти касаются мелочей восстания В-Донского». Донской Харлампий Ермаков стал одним из прототипов Григория Мелехова (в самой ранней рукописи романа герой назван Абрамом Ермаковым).
Осенью Шолохов с семьей перебрался в Вешенскую, где погрузился в работу над романом. Первые строки первого тома были написаны 8 ноября 1926 года. Работа над книгой шла удивительно интенсивно. Закончив черновой вариант первой части, Шолохов уже в ноябре начал работу над второй. К концу лета работа над первым томом была завершена, и осенью Шолохов отвез рукопись в Москву, в журнал «Октябрь» и издательство «Московский писатель». В журнале роман был признан «бытописательским» и лишенным политической остроты, но благодаря активному вмешательству А. Серафимовича именно уже В-первых четырех номерах за 1928 год первая книга романа была опубликована. А в 5-10 номерах за этот же год – и вторая книга «Тихого Дона». В том же 1928 году первая книга романа вышла сначала в «Роман-газете», затем отдельным изданием в «Московском рабочем». Рукопись романа, еще не напечатанного в «Октябре», была рекомендована к изданию заведующей отделом издательства Евгенией Григорьевной Левицкой. Там, в издательстве, в 1927 году произошла встреча двадцатидвухлетнего Шолохова с Левицкой, которая была старше его на четверть века. Этой встрече суждено было стать началом крепкой дружбы. Левицкая не однократно помогала Шолохову в трудные минуты его жизни. Шолохов принимал живое участие в её судьбе и судьбах её близких. В 1956 году выйдет рассказ Шолохова «Судьба человека» с посвящением: «Евгении Григорьевне Левицкой, члену КПСС с 1903 года».
Осенью 1925 года Иван Ефремов стал «научно-техническим сотрудником Геологического музея», так официально называлась его должность. В Геологическом музее Академии наук СССР он работал под руководством своего научного наставника Петра Петровича Сушкина. Работа препаратором увлекла молодого студента настолько, что стало сложно совмещать ее с учебой в университете. Осенью 1925 года Иван перевелся с биологического на геологический факультет. Позднее Ефремов говорил: «Казалось бы, мне оставалось только закончить университет. На деле получилось совсем не так. Разнообразная деятельность препаратора, сама наука так увлекли меня, что я часто засиживался в лаборатории до ночи. Все труднее становилось совмещать интенсивную работу с занятиями. К тому же с весны до глубокой осени приходилось бывать в экспедициях...» На третьем курсе, в 1926 году Ефремов оставил учебу, не получив никакой специализации, зато он приобрел знание основ биологии, которое оказалось совершенно необходимым впоследствии. Работа у Сушкина привила Ефремову биологическое видение палеонтологии. Она открыла для начинающего ученого в окаменелостях не мертвые символы на шкале геологического времени, а наполненные биологической информацией и пластичные во времени организмы.
Иван Ефремов отправился весной 1926 года в свою первую палеологическую экспедицию. Это была экспедиция в Тургайскую степь под руководством палеонтолога Михаила Викентьевича Баярунаса. Окончена экспедиция была в июле, а уже в августе 1926 года Иван Ефремов по поручению профессора Сушкина был командирован в первую самостоятельную экспедицию на гору Богдо в Прикаспии «для отыскания материалов по стегоцефалам». С этой поездки началась самостоятельная экспедиционная жизнь палеонтолога Ивана Ефремова. Во время раскопок были обнаружены остатки лабиринтодонтов, древних земноводных. По результатом поездки Ефремов опубликовал научную статью об условиях захоронения остатков лабиринтодонтов в прибрежных древних морских отложениях. Статья была опубликована в «Трудах Геологического музея». Впечатления от экспедиции Ефремов позже отразил в рассказе «Белый рог».
Следущая палеологическая экспедиция под руководством Ивана Ефремова состоялась в 1927 году. Раскопки проводились в бассейнах рек Юг и Ветлуги. Из поездки он привез большую коллекцию черепов новых древних земноводных. Обрадованный успехом, в следующем году он вновь поехал в те же края и продолжил раскопки. Кроме раскопок, Иван Ефремов составил геологическое описание их местонахождения. 17 сентября 1928 года умер профессор Сушкин. Ефремов продолжил дело любимого учителя. Работа и учеба у Сушкина принесли плоды, и Иван Антонович опубликовал в 1929 году ряд описательных статей по древним наземным позвоночным. Первое из найденных и изученных животных с реки Юг, лабиринтодонта-бентозуха Ефремов назвал в честь своего покойного учителя Bentosaurus sushkini. Но оказалось, что под таким именем уже зарегистрировано ископаемое животное. Тогда из бентозавра («донной ящерицы») существо превратилось в бентозуха - «донного крокодила». В 1929 году умер отец Ивана Ефремова. В этом году Ефремов стал уже не препаратором, а научным сотрудником Геологического музея. Он принял участие в двух экспедициях: он исследовал «динозавровый горизонт» у северных предгорий Тянь-Шаня в Средней Азии, а также заброшенные шахты и отвалы Каргалинских медных рудников, где издавна находили остатки древних животных. В семье Ефремова говорят о том, что именно во время экспедиции по Средней Азии в 1929 году Иван Антонович заболел какой-то странной лихорадкой, которая перически повторяясь, мучила его много лет.
И декларационная сдача министрами-эмигрантами своих полномочий в пользу Советской Белоруссии. Но затем, когда «блудные сыновья» пересекут границу СССР и получат советское гражданство, первоначальный сценарий их прощения будет зачеркнут…
Блудный сын. Николай Лосев. 1882 г. Холст, масло. Национальный художественный музей Республики Беларусь
«Господа все в Париже!» - строго утверждал один персонаж советской литературы двадцатых годов и был прав в том, что французская столица сосредоточила монархистов-белогвардейцев и тому подобную непримиримую с Советами публику. А на иной тип эмигрантов - либеральной и социал-демократической ориентации - могла указывать фраза другого популярного персонажа: «Мы с коллегой прибыли из Берлина».
Берлин в 1925 году: Hausvogteiplatz. Фото: berlinleipzigerstrasse.com
Именно в германской столице свершилось в октябре 1925 года поворотное событие: публичная капитуляция лидеров Белорусской Народной Республики с последующей просьбой принять их на родине - теперь уже советской.
Печатный документ:
«ПАСТАНОВА ДА ПРАТАКОЛУ
пасяджэньня Рады Народных Мiнiстраў Беларускай Народнай Рэспублiкi 15 кастрычнiка 1925 г.:
У сьвядомасьцi таго, што ўлада сялян i работнiкаў, замацаваная ў Менску - сталiцы Радавай Беларусi, запраўдна iмкнецца адрадзiць Беларускi народ культурна, эканамiчна i дзяржаўна, што Радавая Беларусь ёсьць адзiная рэальная сiла, якая можа вызвалiць Заходнюю Беларусь ад польскага iга, ў поўным паразуменьнi з краявымi арганiзацыямi, пастанавiлi: спынiць iстнаваньне Ўраду Беларускай Народнай Рэспублiкi i прызнаць Менск адзiным цэнтрам нацыянальна-дзяржаўнага адраджэньня Беларусi.
Старшыня Рады Мiнiстраў Б.Н.Р. А. ЦЬВIКЕВIЧ
Дзяржаўны Сэкратар ПРАКУЛЕВIЧ
Дзяржаўны Кантралёр Л. ЗАЯЦ
Бэрлiн, 15 кастрычнiка 1925 г."
Премьер-министр БНР Александр Цвикевич (сидит справа в светлом френче) среди соратников
Фоном служили следующие события. Год 1925-й - время серьезных упрочений в БССР. В предшествующие годы осуществлены широкие амнистии. Благодаря нэпу прилавки заполнены товарами, в промышленности и сельском хозяйстве имеются положительные сдвиги. Проведена белорусизация, громадные успехи сделаны в культурном строительстве. Демонстрируются эти достижения всему миру, и все было бы хорошо, если бы не политэмиграция. Из совсекретной аналитической записки бывшего уполномоченного НКИД СССР при СНК БССР, члена ЦК КП (б)Б С.Л. Козюры, адресованной Партколлегии ЦК:
«Нужно сказать, что нам особенно гадило это „Правительство БНР“, которое путалось в Лиге Наций со своими дурацкими протестами против гнета в БССР, в передних различных министерств иностранных дел и различных контрразведок».
Понятно, что большевикам нужна была громкая акция, которая бы деморализовала белорусскую политэмиграцию. Таковой по их замыслу могла стать капитуляция в пользу БССР правительства Белорусской Народной Республики. Насколько трудоемкой явилась данная операция?..
На архивном столе передо мной лежит оригинал протокола заседания Бюро ЦК КП (б)Б от 6 января 1925 года с рукописной пометкой «Шифр». Читаю этот основополагающий документ, написанный отчасти «одесским» языком:
«Присутствовали: тт. Криницкий, Дьяков, Игнатовский, Червяков, Адамович.
1. Сообщение тов. Итви о белорусских деятелях.
Личности эмигрантских вождей требовали деликатного подхода. Вот Александр Цвикевич - премьер-министр БНР в 1923-1925 годах. Родился в Бресте в 1888 году. Окончил в 1912-м юридический факультет Петербургского университета, служил присяжным поверенным в Бресте и Пружанах. В Первую мировую работал в Тульском комитете помощи беженцам. Один из основателей в 1917 году Белорусской народной Громады, участник Первого всебелорусского конгресса. Один из инициаторов провозглашения 25 марта 1918 года Белорусской Народной Республики. Первоначально в правительстве БНР занимал пост министра юстиции, выполнял дипломатические миссии в Украине и в странах Западной Европы. Затем жил в Ковно и Праге.
Александр Цвикевич в кругу семьи
Милейший Александр Иванович мог бы называться белорусским Керенским, если бы не его рефлексии по части народных масс. Когда иные политики утверждали, что массу следует презирать, премьер Цвикевич с романтизмом земского деятеля вынашивал идею национальной гармонии и, верно, переживал по поводу отсутствия всенародного признания:
А может, пора объединительную белорусскую идею поставить выше политического неприятия большевизма?..
Пора наступает после XII съезда РКП (б) в апреле 1923 года, который принял либеральную резолюцию по нацвопросу. Привлекательный образ советского строя также создает объявленная в 1923-м в СССР политическая амнистия. В эмиграции находится все больше людей, готовых чесать затылки.
Похоже, что большевики уже не те…
И вконец смущает закордонных мечтателей укрупнение БССР территориями на востоке.
Выходит, многие наши цели уже достигнуты!
В большинстве это были разумные честные люди: педагоги, врачи, юристы, агрономы, земские работники. Не следует поголовно представлять их как скудоумных националистов с единственной базовой идеей - ненавистью к Московии. Но в достижении практических результатов мешало им, как мне кажется, одно: чрезмерный романтизм.
И почти всех белорусских мечтателей обработал минский уроженец Александр Ульянов - дипломат и разведчик. Весьма работоспособный, пластичный, контактный, умеющий слушать - этот субтильный шатен с редкой мягкой бородкой становится осью закордонной беларускай справы.
Варшава, Прага, Берлин, Данциг, Ковно, Вильно, Рига… Со всеми знакомый, всюду принятый, всех (или почти всех) обаявший и приручивший, Александр Федорович снует между центрами белорусской эмиграции подобно челноку. И, что немаловажно, не скупится на деньги.
Из показаний Антона Луцкевича: «Ульянов обещал материальную помощь. Как и через кого она в дальнейшем давалась, я не интересовался».
Тщаниями Ульянова в августе 1925 года в курортном Сопоте проводится тайная конференция (в историографии она именуется Данцигской) с участием таких фигур, как В. Игнатовский, Р. Островский, Н. Орехво, А. Славинский, С. Рак-Михайловский, Б. Тарашкевич. Здесь оформляется идея будущей Белорусской крестьянско-рабочей громады - структуры, которая оттянет на себя беларускую справу и тем самым заложит мину под БНР.
На заседания Бюро ЦК КП (б)Б 6 января 1925 года, как видно из опубликованного выше текста, присутствовали всего лишь пятеро членов. Но вот наступает середина осени, поставленная задача успешно выполнена, и на триумфальное заседание 22 октября 1925 года собираются аж 14 членов Бюро. У победы, в отличие от поражения, не бывает недостатка в авторах. Обратим внимание на то, как суетливо-радостно погуляло по черновику протокола перо секретаря ЦК А. Криницкого:
Для справки приведу окончательный текст, опубликованный в современном мидовском научно-историческом сборнике:
Выписка из протокола № 67 закрытого заседания Бюро ЦК КП (б)Б о Берлинской конференции и дальнейшей работе А.Ф. Ульянова
I. Слушали: Информацию А.Ф. Ульянова о конференции в Берлине.
Постановили:
1. Признать, что:
а) исход конференции подтвердил правильность позиции бюро ЦК КП (б)Б, занятой им в этом вопросе;
б) т. Ульянов выполнил целиком и полностью директивы бюро ЦК КП (б)Б в деле проведения конференции.
2. Принять к сведению сообщение т. Ульянова о том, что в связи с запрещением Головинскому въезда в Литву временно во главе Белорусского национального комитета в Ковно оставлены Яковюк, Гузней и Валькович. На бюро после сессии ЦИКБ более подробно обсудить вопрос о национальном комитете в Ковно.
4. Признать целесообразным дать информацию о Берлинской конференции и ее резолюциях с соответствующим освещением в выступлениях тт. Адамовича и Червякова на заседании Витебского горсовета.
5. Разрешить въезд в БССР Головинскому, Цвикевичу, Прокулевичу и Зайцу. Оказать поддержку Головинскому и Цвикевичу по 400 долларов.
6. Поручить т. Ульянову все решения согласовать с НКИД.
II. Слушали: Заявление т. Славинского о дальнейшей работе Ульянова.
Постановили: Признать необходимым оставить т. Ульянова советником Полпредства в Варшаве. Поручить т. Славинскому в Москве защищать это предложение.
Секретарь ЦК КП (б)Б А. Криницкий
Дополню, что Криницкий не преминул похвалиться в телеграмме в адрес ЦК РКП (б): «Опыт с посылкой т. Ульянова в Варшаву оправдал себя целиком».
А как же: где белорусский ЦК - там победа!
Александр Криницкий, 1925 г. Национальный музей истории и культуры Беларуси Усилия эти были оценены Москвой, и через месяц с небольшим Криницкий становится первым секретарем ЦК КП (б)Б.
Как только лидеры БНР (теперь уже бывшие) пересекли границу СССР, с ними начали общаться без реверансов - языком передовых газетных статей.
Начало передовой статьи «Ликвидация „Правительства БНР“» в номере газеты «Савецкая Беларусь» от 15 ноября 1925 года.
Пляска на костях поверженного врага выражалась в смаковании публикуемых документов.
Подборка материалов о капитуляции лидеров БНР в газете «Савецкая Беларусь» от 15 ноября 1925 г.
Поинтересуемся финалами биографий главных участников той истории.
Газета «Известия» 1 декабря 1930 года в рубрике «По Советскому Союзу» опубликовала заметку «Арестована контрреволюционная группа национал-демократов»:
МИНСК , 30 ноября. (ТАСС). ОГПУ Белоруссии арестована контрреволюционная интеллигентская группа национал-демократов, состоящая в подавляющем большинстве из бывших эсеров и белогвардейских эмигрантов, вернувшихся из-за границы. Советское правительство Белоруссии в свое время разрешило возвращение из эмиграции ряду лиц в виду их заверения добросовестно и честно работать в интересах советского строительства. В действительности эти лица, воспользовавшись оказанным доверием, продолжали свою контрреволюционную деятельность в согласии с зарубежными буржуазными национал-фашистскими организациями и по их указаниям. В числе арестованных - бывшие министры: Ластовский, Цвикевич, Красковский, Смолич, а также Лесик, Некрашевич и другие. Ведется следствие.
Александр Цвикевич. 1937 г.
Это было начало конца Александра Цвикевича: сперва осужден к пяти годам высылки, жил в Перми и Сарапуле. Снова арестован в 1937 году и 30 декабря расстрелян в Минске. В фальсифицированных обвинениях фигурировали связи с Польшей. Реабилитирован по обоим приговорам в 1988-м и 1989 годах.
Осенью 1925 года молодой помощник моториста учебно-летного отряда Военно-воздушной академии имени Н. Е. Жуковского задумал новую конструкцию, уже не планера, а авиетки – легкого двухместного самолёта. Проектирование потребовало около года, потом началась постройка самолета. Работали исключительно вечерами, с 5 до 11 часов, после трудового дня на аэродроме. Вся постройка заняла восемь месяцев, причем приходилось преодолевать недоверие некоторых слушателей и сотрудников ВВА, не допускавших возможности создания самолета 20-летним рабочим-самоучкой и всячески тормозивших работу. Но немало было и доброжелателей - комсомольцы ВВА, слушатели С. В. Ильюшин, В. С. Пышнов, некоторые руководители Академии.
И вот почти сто лет назад летчик Юлиан Иванович Пионтковский поднял эту авиетку в первый пробный полет (12 мая 1927 года). Авиетка получила название АИР-1 ("А. И. Рыков-1" в благодарность за поддержку которую конструктор, получал от ОДВФ и его преемника Авиахима), а её конструктором был Александр Сергеевич Яковлев. Авиетка – «получилась», за хорошую конструкцию самолёта А. С. Яковлева зачислили слушателем Академии им. Н. Е. Жуковского.
Хотя 19 марта тоже имело значение в жизни Александра Яковлева – это его День рождения (19 марта 1906 года).
Жизнь его интересна и поучительна и недаром одна из его книг носит название «Цель жизни». В 1919-1922 годах Александр работал курьером, продолжая учиться в школе. С 1922 года строил летающие авиамодели в школьном кружке. В 1920-е годы Яковлев - один из зачинателей советского авиамоделизма, планеризма и спортивной авиации. В 1924 году Александр Яковлев построил свой первый летательный аппарат - планёр АВФ-10, который был премирован как один из лучших советских планёров на всесоюзных соревнованиях. В 1924 - 1927 годах Яковлев работал сначала рабочим, затем мотористом лётного отряда ВВИА имени Н. Е. Жуковского. Несмотря на многочисленные просьбы и обращения, в академию его не брали, ввиду «не пролетарского происхождения», но все же в 1931 году он закончил её и в том же 1931 году поступает на работу инженером на авиазавод № 39 им. Менжинского, где в августе 1932 года организовал группу лёгкой авиации.
15 января 1934 года Яковлев стал начальником конструкторского бюро Спецавиатреста Авиапрома, в 1935 - 1956 годах был главным конструктором. Член ВКП(б) с 1938 года.
С 11 января 1940 года по 1946 год одновременно являлся заместителем наркома авиационной промышленности по новой технике. В июле 1946 года оставил должность заместителя министра по собственному желанию.
С 1956 по 1984 год - Генеральный конструктор ОКБ имени Яковлева.
