Гумилёв Николай Степанович (1886-1921) – русский поэт, творчество которого относят к Серебряному веку, является основателем направления акмеизма в поэзии, переводчик, литературный критик. Участвовал в экспедициях на востоке и северо-востоке Африки, внёс огромный вклад в исследование этого континента. Благодаря его трудам, богатейшая коллекция Музея антропологии и этнографии в Петербурге пополнена редкими и значимыми экспонатами.

Детство

Родился Николай Гумилёв в Кронштадте 15 апреля в 1886 году. Его папа Степан Яковлевич служил корабельным военным доктором на флоте, мама Анна Ивановна (девичья фамилия Львова) имела отношение к дворянству, принадлежала к старинному роду. В семье ещё был старший ребёнок, тоже мальчик,1884 года рождения, звали его Дмитрий. Николай в детстве был слабеньким и очень часто болел, он страдал от постоянных головных болей, с трудом переносил шум.

Осенью в 1894 году Гумилёв начал обучение в гимназии Царского Села. Через некоторое время из-за частых и продолжительных болезней он был вынужден перейти на домашние занятия.

В 1895 году семья Николая покинула Царское Село и переехала в Петербург. Здесь, в купеческом доме, они сняли квартиру. Мальчик поступил на обучение в гимназию. В 1900 году старший брат Дмитрий заболел туберкулёзом, и семья была вынуждена уехать в Тифлис. Там Коля начал обучение снова в 4-ом классе 2-ой Тифлисской гимназии. Через время он стал учеником 1-ой Тифлисской мужской гимназии.

В 1903 году всё семейство вернулось в Царское село. Николай опять пошёл в местную гимназию, поступив в 7-ой класс. Учёба давалась ему плохо, один раз его чуть не отчислили, но здесь сыграла положительную роль его творческая поэтическая натура. За Гумилёва вступился директор, и юноша остался на второй год.

В 1906 году будущий поэт окончил гимназию и получил аттестат. Оценка «отлично» там была всего одна – по предмету «Логика».

За пределами России

В 1906 году началась заграничная жизнь Гумилёва. Проживал он в Париже, в Сорбонне. Увлёкся изучением французской литературы, слушал курс лекций. Его интересовала живопись, он занялся её изучением, посещал выставки. Также Николая всегда привлекали путешествия, он много ездил по Франции, довелось побывать и в Италии. В Париже Гумилёв издал три номера литературного журнала «Сириус», заводил знакомства с писателями и поэтами из России и Франции.

Весной в 1907 году Гумилёву пришлось вернуться на родину для прохождения призывной комиссии. Летом этого же года он отправился путешествовать по Леванту, после чего снова приехал во Францию.

В 1908 году Гумилёв получил средства за очередной стихотворный сборник, также ему помогли деньгами родители, и он отправился снова путешествовать. Синоп, Стамбул, Греция, Египет, Эзбикие, Каир – по этим городам и странам пролегал маршрут поэта на этот раз. В самом конце осени он вернулся в Петербург. Второй раз Николай отправился в Африку в 1913 году.

Поэзия

Свой первый стих Гумилёв сочинил, когда ему было шесть лет. Это было коротенькое четверостишье про Ниагару.

Впервые поэтические строки Гумилёва были опубликованы в 1902 году, когда семья проживала на Кавказе. В местной газете «Тифлисский листок» напечатали стих «Я в лес бежал из городов…».

В 1905 году состоялась публикация первой книги со стихами Гумилёва, она называлась « Путь конквистадоров». Деньги на издание дали Николаю родители. Ранние, немного наивные стихи, но, тем не менее, собственная интонация уже прослеживалась.

Брюсов, один из самых авторитетных поэтов начала 20-го века, удостоил своим вниманием эту книгу и написал отдельную рецензию. Он не хвалил стихи Гумилёва, но и не критиковал особо, предположил, что всё лучшее у молодого поэта будет впереди. С этого времени Гумилёв и Брюсов начали переписываться. Николай относился к Брюсову с огромным уважением и почитанием, как к учителю. Посвятил ему свой стих «Скрипка». В некоторых его поэтических произведениях даже прослеживаются брюсовские мотивы. В ответ от мэтра поэзии молодой Гумилёв получал покровительственное, почти отеческое отношение.

В 1908 году вышла следующая подборка стихов Гумилёва под названием «Романтические цветы», которая почти полностью посвящалась Анне Горенко. Брюсов отметил, что в этот раз стихи уже изящные и красивые.

В 1909 году Николай Гумилёв и поэт Сергей Маковский стали организаторами иллюстрированного журнала «Аполлон», в котором освещались вопросы живописи и театрального искусства, музыки и литературы. Николай был в этом журнале заведующим отделом литературы и критики, здесь же он публиковал «Письма о русской поэзии».

В 1910 году увидел свет сборник со стихами «Жемчуга», и хотя многие назвали поэзию Гумилёва её «ещё ученической», она получила весьма лестные отзывы.

В 1911 году Николай Гумилёв принимал активное участие в создании «Цеха поэтов».

В 1912 году сделал громкое заявление по поводу открытия нового направления в поэзии – акмеизма:

• слова – точные;
• образы и тематика – предметные;
• стихи – материальные.

Реакция общественности была бурной, в большинстве своём негативной.

Одновременно с этим Гумилёв обучался в университете в Петербурге, стал студентом историко-филологического факультета, увлекался старофранцузскими поэтами и их творчеством. В этом же году увидела свет книга стихов «Чужое небо».

В 1918 году издались африканская поэма «Мик» и стихотворный сборник «Костёр».

В 1921 году был опубликован сборник стихов о путешествии по Африке «Шатёр», его даже называют «учебником географии в стихах». Второй сборник, вышедший в этом году, назывался «Огненный столп», он считался «вершиной творчества поэта».

Больше всего в своём творчестве Гумилёв уделял внимание темам любви, жизни, смерти и искусству. В меньшей мере присутствовали стихи военные и географические. И что интересно, в его стихах практически совсем нет политической тематики.

Николай Гумилёв также писал в прозе и очень много занимался переводами.

Личная жизнь

В 1903 году Николай познакомился с гимназисткой Анной Горенко (будущей Ахматовой). Между молодыми людьми были взаимные симпатии.

Весной 1909 году Гумилёв повстречался со своей давней знакомой, с которой первая встреча произошла ещё в Сорбонне в 1906 году, поэтессой Елизаветой Дмитриевой. У них развивался бурный роман, и поэт даже предложил ей стать его женой. Но Елизавета выбрала другого, более того, коллегу Николая по журналу «Аполлон» – поэта Максимилиана Волошина.

В конце 1909 года, когда стала достоянием общественности идея литературной мистификации Дмитриевой и Волошина, последовало скандальное разоблачение Черубины де Габриак, Гумилёв позволил себе нелестное высказывание о Елизавете. В ответ Максимилиан Волошин при всех оскорбил Николая, за что был вызван на дуэль. Это произошло в ноябре 1909 года. Новость облетела все московские газеты и журналы. Волошин выстрелил дважды – осечка. Гумилёв сделал выстрел вверх. Оба поэта остались живыми.

В 1910 году после долгих колебаний и раздумий Николай решил жениться. Венчание произошло в Николаевской церкви на левом берегу Днепра, под Киевом, в селе Никольская слободка. 25 апреля его женой стала Горенко Анна Андреевна (Ахматова).

1 октября 1912 года у супругов родился мальчик, его назвали Лев. К 1914 году отношения разладились. Николай ушёл на войну, по возвращении с которой в 1918 году Гумилёв и Ахматова развелись. Их сына воспитывала мать поэта в родовом имении в Бежецком уезде Тверской губернии.

В 1919 году был зарегистрирован ещё один брак Николая Гумилёва с Анной Николаевной Энгельгардт. В браке родилась дочь Елена, которая вместе с матерью в годы ленинградской блокады умерла от голода.

Был у поэта ещё один мимолётный роман с литературоведом, артисткой театра Мейерхольда Высотской Ольгой Николаевной. Она родила от Николая сына Ореста, у которого впоследствии было трое детей – единственных потомков Гумилёва.

Военные годы

Вернувшись из второй африканской экспедиции, Гумилёв вёл богемную жизнь, которая, впрочем, ему в скорости наскучила.

1914 год начался с неприятностей. Закрылся «Цех поэтов», в отношениях с Анной наметился разрыв. В начале августа Николай со старшим братом Дмитрием ушли на фронт (Николай добровольцем, Дмитрий по призыву). Интересно, но среди всех поэтических личностей, так патриотично писавших стихи о войне, добровольцами на фронт ушли только Николай Гумилёв и Бенедикт Лившиц.

Первые два месяца прошли в обучении и подготовительных занятиях. В конце осени полк, где служил Николай, перебросили в Южную Польшу.

В 1915 году Гумилёв воевал на Волыни (Западная Украина).

За всю войну Николай прошёл путь от вольноопределяющегося до ефрейтора, затем от унтер-офицера до прапорщика. Имел награду – Георгиевский крест 3-ей степени.

Гумилёв никогда не скрывал, что он убеждённый монархист. Проживая в Советской России, он никогда не боялся остановиться перед храмом и перекреститься.

Тем не менее, он продолжал работать здесь и никуда эмигрировать не собирался. Гумилёв писал стихи, вёл лекции о поэзии в «Институте живого слова», в студии «Звучащая раковина», входил во Всероссийский поэтический союз (Петроградский отдел).

В начале августа 1921 года поэта арестовали, его подозревали в заговоре и участии в Петроградской боевой организации Таганцева. Друзья Николая пытались выручить его всеми средствами, но ничего не получилось. Гумилёв был расстрелян. Только в 2014 году установили, что Николай и ещё 56 осуждённых были убиты ночью на 26 августа 1921 года. До нынешнего времени остаётся неизвестным, где был расстрелян и захоронен поэт.

В 1992 году Николая Гумилёва реабилитировали.

Город	Памятный знак
г. Бежецк Тверской области	Скульптурная композиция Николаю Гумилёву, Анне Ахматовой и их сыну Льву
Калининградская область, Краснознаменский район, посёлок Победино	Памятный знак в честь Н. Гумилёва
г. Коктебель	Памятник Н. Гумилёву
Рязанская область, посёлок Шилово	Памятник Н. Гумилёву
г. Калининград	На Доме искусств есть мемориальная доска, где изображён барельеф поэта.
Тверская область, Бежецкий район, с. Градницы	В усадьбе Гумилёвых мемориальная доска.

В 2011 году Почта России выпустила конверт, на котором изображены книги Н. Гумилёва и марка с портретом поэта.

Каждый год в Калининградской области, в Краснознаменске, проводят вечера «Гумилёвская осень», на которые съезжаются поэты и известные люди со всей России.

Астроном Крымской обсерватории Людмила Карачкина в 1987 году открыла астероид, ему дали название «Гумилёв».

Биография Николая Гумилёва.

Николай Степанович Гумилёв родился 3(15) апреля 1886 года в Кронштадте, где его отец, Степан Яковлевич, окончивший гимназию в Рязани и Московский университет по медицинскому факультету, служил корабельным врачом. По некоторым сведениям, семья отца происходила из духовного звания, чему косвенным подтверждением может служить фамилия (от латинского слова humilis, “смиренный”), но дед поэта, Яков Степанович, был помещиком, владельцем небольшого имения Березки в Рязанской губернии, где семья Гумилёвых иногда проводила лето

Мать Гумилёва, Анна Ивановна, урожденная Львова, сестра адмирала Л. И. Львова, была второй женой С. Я. и на двадцать с лишним лет моложе своего мужа. У поэта был старший брат Дмитрий и единокровная сестра Александра, в замужестве Сверчкова. Мать пережила обоих сыновей, но точный год ее смерти не установлен.

Гумилёв был еще ребенком, когда отец его вышел в отставку и семья переселилась в Царское Село. Свое образование Гумилёв начал дома, а потом учился в гимназии Гуревича, но в 1900 году семья переехала в Тифлис, и он поступил в 4-й класс 2-й гимназии, а потом перевелся в 1-ю. Но пребывание в Тифлисе было недолгим. В 1903 году семья вернулась в Царское Село, и поэт поступил в 7-й класс Николаевской Царскосельской гимназии, директором которой в то время был и до 1906 года оставался известный поэт Иннокентий Федорович Анненский. Последнему обычно приписывается большое влияние на поэтическое развитие Гумилёва, который, во всяком случае, очень высоко ставил Анненского как поэта. По-видимому, писать стихи (и рассказы) Гумилёв начал очень рано, когда ему было всего восемь лет. Первое появление его в печати относится к тому времени, когда семья жила в Тифлисе: 8 сентября 1902 года в газете “Тифлисский Листок” было напечатано его стихотворение “Я в лес бежал из городов...” (стихотворение это не было нами, к сожалению, разыскано).

По всем данным, учился Гумилёв плоховато, особенно по математике, и гимназию кончил поздно, только в 1906 воду. Зато еще за год до окончания гимназии он выпустил свой первый сборник стихов под названием “Путь конквистадоров”, с эпиграфом из едва ли многим тогда известного, а впоследствии столь знаменитого французского писателя Андрэ Жида, которого он, очевидно, читал в подлиннике.

Из биографических данных о Гумилёве неясно, что он делал сразу по окончании гимназии. А. А. Ахматова, упомянув, что ее муж, окончив гимназию, по желанию отца поступил в Морской Корпус и был одно лето в плавании, прибавляет: “А поэт по настоянию отца должен был поступить в университет”, и дальше говорит, что он решил уехать в Париж и учиться в Сорбонне. Согласно словарю Козьмина, Гумилёв поступил в Петербургский университет уже гораздо позднее, в 1912 году, занимался старо-французской литературой на романо-германском отделении, но курса не кончил. В Париж же он действительно уехал и провел заграницей 1907-1908 годы, слушая в Сорбонне лекции по французской литературе.

В Париже Гумилёв вздумал издавать небольшой литературный журнал под названием “Сириус”, в котором печатал собственные стихи и рассказы под псевдонимами “Анатолий Грант” и “К-о”, а также и первые стихи Анны Андреевны Горенко, ставшей вскоре его женой и прославившейся под именем Анны Ахматовой - они были знакомы еще по Царскому Селу. Были ли в журнале какие-нибудь другие сотрудники кроме Ахматовой и скрывавшегося под разными псевдонимами Гумилёва, остается неясным.

Вернувшись в мае 1907 года в Россию, 20 июня он уже вновь был в Париже, пытаясь осмыслить случившееся с ним за два киевско-московско-петербургских месяца: и встречу с Брюсовым, и освобождение от воинской службы, и очередной отказ Анны Горенко выйти за него замуж. Это были отказы, очень глубоко ранившие душу “конквистадора”! Известно, что после двух из них Гумилёв пытался покончить с собой.

В Париже же в 1908 году Гумилёв выпустил свою вторую книгу стихов - “Романтические цветы”. Из Парижа он еще в 1907 году совершил свое первое путешествие в Африку. По-видимому, путешествие это было предпринято наперекор воле отца, по крайней мере, вот как пишет об этом А. А. Гумилёва:

“Об этой своей мечте [поехать в Африку]... поэт написал отцу, но отец категорически заявил, что ни денег, ни его благословения на такое (по тем временам) “экстравагантное путешествие” он не получит до окончания университета. Тем не менее, Коля, не взирая ни на что, в 1907 году пустился в путь, сэкономив необходимые средства из ежемесячной родительской получки. Впоследствии поэт с восторгом рассказывал обо всем виденном: - как он ночевал в трюме парохода вместе с пилигримами, как разделял с ними их скудную трапезу, как был арестован в Трувилле за попытку пробраться на пароход и проехать “зайцем”. От родителей это путешествие скрывалось, и они узнали о нем лишь постфактум. Поэт заранее написал письма родителям, и его друзья аккуратно каждые десять дней отправляли их из Парижа”.

В 1908 году Гумилёв вернулся в Россию. Теперь у него уже было некоторое литературное имя.

В период между 1908 и 1910 гг. Гумилёв завязывает литературные знакомства и входит в литературную жизнь столицы. Живя в Царском Селе, он много общается с И. Ф. Анненским. В 1909 году знакомится с С.К. Маковским и знакомит последнего с Анненским, который на короткое время становится одним из столпов основываемого Маковским журнала “Аполлон”. Журнал начал выходить в октябре 1909 года, а 30 ноября того же года Анненский внезапно умер от разрыва сердца на Царскосельском вокзале в Петербурге. Сам Гумилёв с самого же начала стал одним из главных помощников Маковского по журналу, деятельнейшим его сотрудником и присяжным поэтическим критиком. Из года в год он печатал в “Аполлоне” свои “Письма о русской поэзии”. Лишь иногда его в этой роли сменяли другие, например Вячеслав Иванов и М. А. Кузмин, а в годы войны, когда он был на фронте - Георгий Иванов.

Весной 1910 года умер отец Гумилёва, давно уже тяжело болевший. А несколько позже в том же году, 25-го апреля, Гумилёв женился на Анне Андреевне Горенко. После свадьбы молодые уехали в Париж. Осенью того же года Гумилёв предпринял новое путешествие в Африку, побывав на этот раз в самых малодоступных местах Абиссинии. В 1910 же году вышла третья книга стихов Гумилёва, доставившая ему широкую известность - “Жемчуга”. Книгу эту Гумилёв посвятил Брюсову, назвав его своим учителем.

В 1911 году у Гумилёвых родился сын Лев. К этому же году относится рождение Цеха Поэтов и нового литературного течения – акмеизм, признанным вождём которого стал сам Н. С. Гумилёв.

Провозглашенный им акмеизм в его собственном творчестве всего полнее и отчетливее выразился в вышедшей именно в это время (1912 г.) сборнике “Чужое небо”, куда Гумилёв включил и четыре стихотворения Теофиля Готье, одного из четырех поэтов - весьма друг на друга непохожих - которых акмеисты провозгласили своими образцами. Одно из четырех стихотворений Готье, вошедших в “Чужое небо” (“Искусство”), может рассматриваться как своего рода кредо акмеизма. Через два года после этого Гумилёв выпустил целый том переводов из Готье - “Эмали и камеи” (1914 г.).

В эти годы, предшествовавшие мировой войне, Гумилёв жил интенсивной жизнью: “Аполлон”, Цех Поэтов, “Гиперборей” (небольшой журнальчик возникший при Цехе Поэтов и выходивший в 1912 - 1913 гг.), литературные встречи на башне у Вячеслава Иванова, ночные сборища в “Бродячей Собаке” (литературно-артистическое кабаре). Но и не только это, а и поездка, в Италию в 1912 году, плодом которой явился ряд стихотворений, первоначально напечатанных в “Русской Мысли” (постоянными сотрудниками которой в эти годы стали и Гумилёв и Ахматова) и в других журналах, а потом вошедших большей частью в книгу “Колчан”; и новое путешествие в 1913 году в Африку, на этот раз обставленное как научная экспедиция, с поручением от Академии Наук (в этом путешествии Гумилёва сопровождал его семнадцатилетний племянник, Николай Леонидович Сверчков). Об этом путешествии в Африку (а может быть отчасти и о прежних) Гумилёв писал в напечатанных впервые в “Аполлоне” “Пятистопных ямбах”:

Но проходили месяцы, обратно Я плыл и увозил клыки слонов, Картины абиссинских мастеров, Меха пантер - мне нравились их пятна - И то, что прежде было непонятно, Презренье к миру и усталость снов.

Люди, хорошо знавшие Н. Гумилёва, отмечали, что это был человек, который словно специально искал опасности, словно постоянно испытывал судьбу. Так, ещё незадолго до войны, у него была дуэль с М. Волошиным, с которым они были приятелями. Ссора произошла из-за недоброжелательного отзыва Гумилёва о стихах молодой поэтессы, которой помогал Волошин, редактируя её стихи. Волошин оскорбил Гумилёва, и тот настаивал на дуэли, добиваясь того, чтобы стрелять только до смерти одного из участников и обязательно с расстояния в пять шагов. С большим трудом удалось уговорить та пятнадцать... Первым стрелял Гумилёв, но в противника не попал. Ответный выстрел не последовал, пистолет Волошина дал осечку. Гумилёв согласился на второй раз, но пистолет опять дал осечку. Секунданты не дали согласия на третий выстрел, и Гумилёв “безмолвный, гордый ушёл к автомобилю”. Только в 1921 г. они пожали друг другу руки...

Первая мировая война сломала привычный ритм жизни. Спустя 24 дня после объявления войны, 24 августа, несмотря на полученное еще в 1907 году из-за косоглазия освобождение, он записывается добровольцем в лейб-гвардии уланский полк.

Как и ко всему, что делал, к своему участию в войне Гумилёв отнесся крайне серьезно. Добившись зачисления “охотником” в армию и выбрав кавалерию, он тут же стал тренироваться, совершенствоваться в стрельбе, езде и фехтовании. Фронт был не за горами – уже в октябрьские дни начались бои.

Служил Гумилёв прилежно, отличался храбростью – о том говорит и быстрое его продвижение до прапорщика, и два Георгиевских креста – IV и III степеней, которые давались за исключительное мужество. Был в уланском полку, затем в гусарском. По воспоминаниям современников, в дружбе был верен, в бою – отважен, даже безрассудно храбр. Вот, например, что рассказывал А. В. Посажной, бывший тогда штаб-ротмистром, о случае, когда его, прапорщика Гумилёва и штаб-ротмистра Шахназарова обстреляли с другого берега Двины немецкие пулеметчики. Оба штаб-ротмистра спрыгнули в окоп, а “Гумилёв же нарочно остался на открытом месте и стал зажигать папиросу, бравируя своим спокойствием. Закурив папиросу, он затем тоже спрыгнул с опасного места в окоп, где командующий эскадроном Шахназаров сильно разнес его за ненужную в подобной обстановке храбрость – стоять без цели на открытом месте под неприятельскими пулями”.

Николай Степанович Гумилёв – русский поэт, переводчик, прозаик, критик – родился 3 (15) апреля 1886 года в Кронштадте. Сын флотского врача.

Детство провел в Царском Селе, Санкт-Петербурге, Тифлисе. В 1906 году окончил Царскосельскую гимназию, директором которой был И.Ф. Анненский.

Первая публикация – стихотворение «Я в лес бежал от городов…» (газета «Тифлисский листок», 1902 ). В 1905 году на собственные средства издал книгу стихов «Путь конквистадоров», замеченную В.Я. Брюсовым, который надолго стал поэтическим учителем Гумилёва. В 1906-1908 гг. жил в Париже, учился в Сорбонне, выпускал журнал «Сириус» (1907 , 3 номера), издал сборник стихов «Романтические цветы» (1908 ).

Раннее творчество Гумилёва развивалось в русле символизма под сильным воздействием оккультных теорий в изложении французских популяризаторов (Папюс, Э. Леви). После возвращения в Россию (1908 ) учился в Санкт-Петербургском университете (не окончил), сотрудничал в газете «Речь», журналах «Весы», «Русская мысль» и др., издавал журнал «Остров» (1909 , 2 номера), с осени 1909 года стал деятельным сотрудником журнала «Аполлон» (вёл рубрику «Письма о русской поэзии»).

Вышедшая весной 1910 года книга стихов «Жемчуга», куда вошли и лучшие стихи из почти неизвестных в России «Романтических цветов», на долгие годы определила литературную репутацию Н. Гумилёва: экзотика, романтическая любовь, несколько риторичная героика сделались составной частью читательских представлений о самом поэте; особой популярностью пользовались циклы «Озеро Чад» и «Капитаны». К этому же времени относится роман Гумилёва с Е.И. Дмитриевой, дуэль с М.А. Волошиным из-за неё (ноябрь 1909 ), путешествие в Абиссинию. 25 апреля 1910 года Н. Гумилёв на А.А. Горенко (А.А. Ахматовой), в 1912 году родился их сын Л.Н. Гумилёв (развелись в 1918 ).

С 1909 году Гумилёв тесно общается с В.И. Ивановым, одобрившим книгу «Жемчуга»; однако в полемике 1910 года о символизме Гумилёв стал на сторону Брюсова (противостоявшего Иванову и Блоку), отрицая теургическое начало в поэзии. Осенью 1911 года организовал и возглавил «Цех поэтов», внутри которого в 1912 году сформировалась программа нового литературного направления – акмеизма . Н. Гумилёв – автор одного из его манифестов и ряда образцовых для акмеизма стихов. В сборник «Чужое небо» (1912 ) Гумилёв еще пробовал разные типы поэтики, представил эпические и драматические опыты в стихах; первым и последним несомненно акмеистическим стал сборник «Колчан» (1916 ). В нём отчетливо выделяются несколько формально не организованных циклов: военные стихи, стихи об Италии, об Африке и о России.

В 1910-1911 гг. Гумилёв совершил два путешествия в Африку (последнее – по поручению Музея антропологии и этнографии Петербургской АН; собранные коллекции поступили в музей). С начала Первой мировой войны добровольцем ушел на фронт, служил в уланских и гусарских полках, дважды был награжден Георгиевским крестом, однако экзаменов на чин корнета сдать не смог, оставшись прапорщиком. В эти годы, помимо военных стихов, выгодно отличающихся от массовой продукции на эту же тему, и прозаических «Записок кавалериста» (1915-1916 ), Гумилёв написал пьесы «Дитя Аллаха» и «Гондола» (обе 1916 ), продолжал деятельность обозревателя современной поэзии в «Аполлоне» и других изданиях. Весной 1917 года добился перевода на Салоникский фронт. Через Скандинавию приехала в Лондон, оттуда в Париж, где остался при комиссариате, ответственном за русский экспедиционный корпус.

После Октябрьской революции 1917 года пытался попасть на Персидский или Месопотамский фронт, в связи с чем отправился в Лондон, а оттуда в апреле 1918 года – в Петроград. В эти годы были написаны трагедия «Отравленная туника», оставшаяся неоконченной повесть «Весёлые братья», цикл стихов, опубликованный посмертно под названием «К синей звезде» (1923 ). Стихи 1916-1918 гг . составляют сборник «Костёр» (1918 ). В Петрограде Николай Гумилёв переводил с разных языков, работал в издательстве «Всемирная литература», читал лекции; организовал новый «Цех поэтов», вёл занятия в литературных студиях. Сотрудничал в Союзе поэтов (в начале 1921 стал председателем Петроградского отделения) и других литературных организациях.

Летом 1921 года издал книгу стихов «Шатёр». В августе 1921 года арестован по обвинению в причастности к контрреволюционному заговору (т.н. Таганцевское дело), 25 августа 1921 года Николай Гумилёв был расстрелян без суда. Вопрос об участии Гумилёва в заговоре остается нерешенным, однако очевидно, что он не участвовал ни в каких конкретных действиях.

Последний сборник стихов Н. Гумилёва «Огненный столп», ставший его высшим поэтическим достижением, вышел в свет, когда Н. Гумилёв уже находился в тюрьме. Читатели-современники нашли в нем прежде всего облик поэта – рыцаря и воина, умевшего «не бояться и делать что надо»; понадобилось значительное время, чтобы осознать книгу как завещание «поэта-визионера, поэта-пророка» (слова А. Ахматовой). В первые два года после смерти Гумилёва его книги продолжали выходить в Советской России, затем – только в издательствах русского зарубежья; с 1986 года вновь издаются в России.

Биография

Гумилев Николай Степанович (1886−1921) - русский поэт. Последние четыре года жизни - формально - советский. Единственный из великих поэтов Серебряного века, казненный Советской властью по приговору суда. Остальные либо замучены бессудно (Клюев, Мандельштам), либо доведены до самоубийства (Есенин, Маяковский, Цветаева), либо умерли до срока от физических и духовных потрясений (Блок, Хлебников, Ходасевич), либо - в лучшем случае - перенесли преследования и гонения (Пастернак, Ахматова). Гумилева постигла самая ранняя и самая жестокая кара. Чекисты, расстреливавшие его, рассказывали, что их потрясло его самообладание:

И чего он с контрой связался? Шел бы к нам - нам такие нужны!

Тайна судьбы Гумилева - в странной притягательности его характера для утверждающейся советской поэзии при полной неприемлемости его поведения для утверждающейся Советской власти.

Родившийся в Кронштадте в семье морского врача, детство проведший в Царском Селе и в Санкт-Петербурге, отрочество - в Тифлисе, юность - снова в Царском Селе, Гумилев вбирает в душу впечатления имперской мощи и воинской доблести впережку с южной экзотикой, что и определяет изначально его вкусы, его поэтический почерк, начиная с первого сборника стихов «Путь конквистадоров», изданный на средства автора в 1905 году. Не слишком усердный в гимназическом учении (хотя директором его гимназии работает знаменитый поэт Иннокентий Анненский), Гумилев весьма усерден во внепрограммном «приключенческом» чтении. С трудом и опозданием окончив гимназию, он тотчас уезжает в Париж, где проводит два года, общаясь с французскими поэтами и художниками и пытаясь издавать литературно-художественный журнал «Сириус», весьма далекий, как видно и из названия, от повседневной обыденщины и предназначенный, как видно из издательских разъяснений, исключительно «для изысканного понимания». В 1908 году Гумилев возвращается в Россию сформировавшимся поэтом и критиком. Однако скоро становится очевидно, что он ведет себя совсем не так, как принято в тогдашней поэтической среде, проникнутой декадентской «расслабленностью». Гумилев - уникальный пример, когда человек готов практически служить идеалу и в этом деле воинствует. Верность его однажды принятым воззрениям и обязательствам неукоснительна. Крещенный в православии, он и среди скептических интеллигентов его круга, и впоследствии среди крутых большевиков продолжает при виде каждой церкви осенять себя знамением, хотя, по ядовитой характеристике Ходасевича, «не подозревает, что такое религия». Присягнувший царю, он и при Советской власти остается монархистом, причем он не скрывает этого ни от простодушных пролеткультовцев, которым читает лекции, ни от чекистских следователей, которые его допрашивают; он даже в подсоветской печати ухитряется написать о своем «контакте» с абиссинским негусом: Я бельгийский ему подарил пистолет И портрет моего государя. При этом он в сущности никаких личных чувств не питает ни к Николаю II, ни вообще к Романовым - скорее уж - к императрице, которая была шефом его полка и в 1914 году вручала ему, отличившемуся на фронте, Георгиевский крест. Верность Прекрасной Даме? Да, но не та, что у Блока: это не просто образный ход, но офицерский долг чести, подкрепляемый поступками. Романтический принцип, странно спроецированный в жизнь. По отзывам мемуаристов, Гумилев на всю жизнь остается то ли тринадцатилетним мальчиком, играющим в индейцев, то ли шестнадцатилетним гимназистом, играющим в рыцаря. Ему мало написать: А ушедший в ночные пещеры Или к заводям тихой реки Повстречает свирепой пантеры Наводящие ужас зрачки, - - он должен лично привезти чучело этой пантеры в Петербург, а для этого поехать в Африку и лично застрелить ее на охоте. В 1914 году он не просто пишет о пулях, он сам стоит на бруствере под пулями. Он гордится званием прапорщика больше, чем званием писателя. Он не только описывает реальность - он ею живет, ее строит, включается в нее безоговорочно. Что это за реальность? Его учитель Иннокентий Анненский ставит его первым стихам такую оценку: «Маскарадный экзотизм». В стихах действуют: Оссиан. Летучий Голландец. Помпей у пиратов. «Мореплаватель Павзаний с берегов далеких Нила»… Античная когорта: Цезарь, Август, Ганнибал… Воины Агамемнона. «Мадонны и Киприды»… Большой гимназический набор. Плюс внеклассное чтение: Ганнон Карфагенянин, князь Сенегальский, Синдбад-Мореход и летучий Улисс. Первоначально все это и впрямь укладывается в круг чтения мечтательного гимназиста, - но экзотические горизонты завораживают Гумилева и в зрелости: «сумасшедшие своды Валлгаллы», таинственный Занзибар, фантастический «брат Алжира, Тунис»… Плач о Леванте, плач об Индии, плач о Персии, плач о черной Африке… «Царскосельский Киплинг» - называли Гумилева. В четко очерченном, голографически рельефном театре гумилевской лирики заметна внешняя скудость русской темы. И это при том, что тот же Иннокентий Анненский чутко улавливает за экзотическим маскарадом - «стихийно-русское искание муки», а мука эта - от невозможности связать искомую идеальную гармонию - с реальной русской жизнью. Георгий Адамович свидетельствует: «О России он думал постоянно». В стихе России нет. Это отсутствие, быстро замеченное современниками, заставляет их приписать Гумилева скорее к «французской», чем к «славянской» почве, что, впрочем, для 1900-х и 1910-х годов отнюдь не звучит разоблачением, а напротив, как бы и комплиментом: знаком признания «европейского уровня» стиха. В таком отрешенно-всесветном духе выдержаны дореволюционные лирические сборники Гумилева: «Путь конквистадоров» (1905), «Романтические цветы» (1908), «Жемчуга» (1910), «Чужое небо» (1912), «Колчан» (1915) - эти книги Гумилев издает в Санкт-Петербурге, в Париже и вновь в Санкт-Петербурге в паузах между поездками в Египет, Абиссинию и Сомали с целью изучения быта африканских племен (собранные коллекции Гумилев передает Музею антропологии и этнографии). Однако хотя в стихах Гумилева много Африки и мало России, - русская боль чувствуется. Русь возникает как знак обреченности романтического идеала, как символ покорности обстоятельствам. Это глушь, грусть, отречение от жизни. Это мир, последовательно противостоящий всему, что Гумилев признает и проповедует. В излюбленном его мире царит солнце - ослепительное и всепоглощающее. С первого опубликованного стиха (1902 год, «Тифлисский листок») до пистолетной вспышки последнего мгновенья огненным столпом проходит через тексты «свет беспощадный, свет слепой…». Гумилевское солнце первоначально загорается от рассыпанных искр Константина Бальмонта, которым юный Гумилев увлечен. У самого Гумилева солнце не столько греет, светит и радует, сколько прожигает мир насквозь: «Костер», «Огненный столп» - названия его книг; пожар, запекшиеся губы, рубины, жаркая кровь - сквозные мотивы. Солнце сверкает, играет, испепеляет. Мир в лучах солнца «сыплется», бликует, дробится; он живет отсветами; он у Гумилева - розовый, или, точнее, «розоватый», тянущийся к солнцу и сжигаемый солнцем. Вот пример этого взрыва красок и чувств из классического стихотворения «Капитаны»: … И, взойдя на трепещущий мостик, Вспоминает покинутый порт, Отряхая ударами трости Клочья пены с высоких ботфорт,

Или, бунт на борту обнаружив,

Из-за пояса рвет пистолет,

Так что сыпется золото с кружев,

С розоватых брабантских манжет…

Тут не просто собирательный образ первопроходца, где слились фигуры Гонзальво и Кука, Лаперуза, Васко да Гама и Колумба, - это образ мироздания, бунтующего и рассыпающегося под ударами Рока.

Огненную запаленность мироздания Гумилев противопоставляет поэтике Александра Блока и символистов. На поверхности литературной борьбы это неприятие осознается сторонниками Гумилева как бунт четкости против расплывчатости. Символизм в их понимании - это когда некто некогда говорит нечто о ничем… А надо давать ясные имена вещам, как это делал первый человек Адам. Термин «адамизм», выдвинутый Гумилевым, не принят - принят придуманный про запас сподвижником Гумилева Сергеем Городецким термин «акмеизм» - от греческого слова «акме» - высшая, цветущая форма чего-либо. Вдохновителем и вождем направления остается тем не менее Гумилев.

Он создает «Цех поэтов» и становится его «синдиком», то есть мастером. В 1913 году в статье «Наследие символизма и акмеизм» он объявляет, что символизм закончил свой «круг развития». Пришедший ему на смену акмеизм призван очистить поэзию от «мистики» и «туманности», он должен вернуть слову точное предметное значение, а стиху - «равновесие всех элементов».

Помимо стихов, в которых реализуется эта программа, Гумилев разрабатывает ее в критических статьях - он публикует их непрерывно с 1909 года; до 1917 года он ведет в журнале «Аполлон» постоянную рубрику «Письма о русской поэзии», где откликается на все сколько-нибудь заметные поэтические события того времени. Собранные после его смерти и изданные в 1923 году, эти статьи представляют собой свод художественных принципов, во многом подкрепивший претензии акмеизма на место в истории русской лирики: акмеизм остается в истории как одно из ярчайших направлений поэзии Серебряного века, противостоящее и символизму с его мистическими туманами, и футуризму с его утопическими проектами. Однако живое и перспективное развитие поэзии определяется не деятельностью тех или иных «цехов», а судьбой великих поэтов, втянутых в эти «цеха». В акмеизме это: Гумилев, Ахматова, Мандельштам; в футуризме: Хлебников, Пастернак, Маяковский; в символизме - Блок, внутренней полемикой с которым во многом определяется путь Гумилева. Блок и Гумилев видят мир по-разному, в известном смысле диаметрально противоположно. Можно сказать, что Блок сопрягает, а Гумилев расщепляет; что Блок видит Целое, а Гумилев - распад Целого, что Блок переполнен, а Гумилев воспален, опустошен, выжжен. Для Блока стихи Гумилева - что-то, имеющее лишь «два измерения», что-то «выдуманное», а то и «пустоватое». Для Гумилева стихи Блока - иллюзион, морок, или: как он сказал, «царственное безумие, влитое в полнозвучный стих». Безумие для Гумилева - главное зло, роковая порча для четкого, взнузданного, горько-трезвого, жертвенного и мужественного разума. В этом безумии нет ничего завораживающего, и возмездие за него должно быть страшно: Созидающий башню сорвется, Будет страшен стремительный лет, И на дне мирового колодца Он безумье свое проклянет… Эти гениальные строки были процитированы Александром Солженицыным в романе «Август 1914-го» в пору, когда имя Гумилева было еще под запретом. В чем их магия? В том, что отчаяние - это обратная сторона безоглядной веры. Отчаяние Гумилева - от невозможности поверить в мираж, в тот экзотический мираж, который он же сам и возводит. Другие поэты Серебряного века - верят в свои видения;" их «переполненность», эмоциональная избыточность, «туманная красота запредельности - от того, что в глубине души они безгранично уверены в неотменимой реальности мечтаемого ими мира, будь то мир избы, как у Клюева, или мир коммуны, как у Маяковского, или «европеизм» Северянина или «Русь» Есенина, - мир схвачен невидимым «серебряным поясом», он все-таки реален, хотя и искажен. Гумилев реального мира не знает изначально, он знает только его романтические идеальные контуры. Он бредит формой, потому что не видит содержательной воплощенности мира. А не видит именно потому, что ждет от мира слишком идеальной полноты, слишком «знакомой». Хочет строить на «каменьях», а кругом - «песок». Сыплющееся золото. Мир Гумилева слишком тверд и потому хрупок. Сквозной мотив его поэзии - поединок. Роковой. Часто с другом. С любимым человеком. С женщиной. Мне из рая, прохладного рая, Видны белые отсветы дня… И мне сладко - не плачь, дорогая, - Знать, что ты отравила меня… Сквозной мотив - восстание, бунт природных сил против безумств человека. Гул стихий. Неизбежность катастрофы. Комет бегущих дымный чад Убьет остатки атмосферы, И диким ревом зарычат Пустыни, горы и пещеры. Сквозной мотив - гибель. Скорая и неотвратимая. И умру я не на постели, При нотариусе и враче, А в какой-нибудь дикой щели, Утонувшей в густом плюще… Писали: не угадал… Какой «плющ» в чекистских подвалах? Нет, как раз угадал. Обвиненных по «таганцевскому делу» в 1921 году не в подвалах казнили - их вывезли «на природу» и заставили рыть яму… не тут ли и проявил Гумилев поразившее расстрельщиков самообладание - копая себе в зарослях «дикую щель»? Другие кричали, просили пощады… Он - нет. Он изначально и непоправимо - в ином мире: в воображенном мире природной ясности, трагической отрешенности и обреченного духа, торопящего события: Как некогда в разросшихся хвощах Ревела от сознания бессилья Тварь скользкая, почуя на плечах Еще не появившиеся крылья, - Так век за веком - скоро ли, господь?.. Не прикованный ни к веку, ни к стране, дух вопрошает Бога о смысле и, не услышав ответа, ждет, когда свершатся пророчества, и весь этот лживый мир рухнет, и яд жизни будет, наконец-то, выжжен из космической бездны. Ужели вам допрашивать меня, Меня, кому единое мгновенье - Весь срок от первого земного дня До огненного светопреставленья? Ужели и чекистскому следователю товарищу Якобсону в 1921 году так отвечал на допросах? Или, не пряча презрительных глаз, спокойно соглашался, что - монархист, и что революции - «не заметил»? С точки зрения вечности, все это, конечно, преходящий узор: монархии, республики, революции, контрреволюции. Для духа, реющего в пустыне, все это не более, чем «кубы, ромбы да углы». Большевики, люди углов, носители кубиков и ромбов, - знали, кого убивают? По глубинной сути, у Гумилева было куда больше прав стать основоположником советской литературы, чем даже у Маяковского, - именно потому, что поэзия Гумилева - героическая поэзия по первоначальной установке, это поэзия долга, жертвенного служения, поэзия идеала - без ломания себя до меняющихся политических лозунгов. Однако идеал развоплощен, он не может ни в чем реализоваться. Ни в одной реальной «стране», ни в одном «действительном явлении», ни в одной странице наличного бытия Гумилев этой воплощенности не признает. Именно потому, что идеал его изначально слишком жестко связан с устоявшимися формами, со «старым режимом», или, как сам Гумилев замечает, этот идеал слишком «знаком». Настолько «знаком», что никогда не может узнать сам себя в реальности. Гумилев «не узнает» Россию во вставшей из кровавого хаоса Советской Республике - как и реальную старорежимную Россию он отказывался признать за блоковскими туманами. По броскому, но точному определению исследовательницы позии Гумилева Марины Тимониной, он не хотел замечать ни Свиной, ни Святой Руси: Свиная была неинтересна, а Святая неосуществима. То есть: место России - свято, а России - нет. Ты прости нам, смрадным и незрячим, До конца униженным, прости! Мы лежим на гноище и плачем, Не желая божьего пути… Это и есть у Гумилева реальная Россия - развоплощенная, не обретшая облика - Россия гнилая, распутинская: …Светы и мраки, Посвист разбойный в полях, Ссоры, кровавые драки В страшных, как сны, кабаках. И это извечно, фатально и необоримо. И это - исчерпывает тему России: в идеале: Золотое сердце России Мерно бьется в груди моей. В реальности: Русь бредит богом, красным пламенем, Где видно ангелов сквозь дым… В принципе бог - есть, и ангелы видны. Но проклятье висит над миром. И над старым миром самодержавной России, и над Советской Россией, в которой Гумилев прожил четыре последних года жизни. Эти четыре года он продолжал работать лихорадочно. Он успел опубликовать при Советской власти несколько сборников стихов: «Фарфоровый павильон», «Костер», «Огненный столп». Последняя книга, признанная впоследствии лучшей, вышла за считанные недели до ареста поэта и его гибели. Гумилева казнили безвинно. Но не беспричинно. Со стороны палачей причина ясна: после подавления Кронштадтского восстания власть хотела дать противникам режима острастку на будущее. На страх всем, кто вздумал бы попробовать еще. Профессорам, так профессорам, поэтам, так поэтам: гнилая интеллигенция должна усвоить урок. Дело об антисоветском заговоре профессора Таганцева, сфабрикованное в Петрограде в 1921 году, - такой урок. Что могло замешать в это дело Гумилева? Его принципиальная позиция зафиксирована мемуаристами (он этого не писал и не мог писать, но - говорил): - Никаких заговоров! Большевики - типичные каторжники, и взяли они власть крепко. Запад заговорщикам не поможет - в случае чего большевики всегда бросят Западу какую-нибудь «кость»: награбленного-то ведь не жалко. А внутри страны на любых заговорщиков непременно и немедленно донесут: шпиономанией пронизано все сверху донизу. И потому антисоветские заговоры - безумие. Но тогда - откуда «причастность» Гумилева к группе Таганцева и описанное теми же мемуаристами злосчастное сцепление обстоятельств: написанная Гумилевым прокламация, которую он по забывчивости «заложил в книгу» и «не мог найти», а чекисты при обыске - нашли? Психологически понятно: прокламация была - в защиту кронштадтских повстанцев. Тут, видимо, и земляческая солидарность сработала (Гумилев - уроженец Кронштадта), и человеческое сочувствие (по городу шли грузовики, набитые сдавшимися матросами, те кричали «Братцы, помогите, расстреливать везут!»). Что еще подвело: Гумилев был уверен, что его «не тронут». Он полагал, что в случае чего его защитит имя. Он думал, что если монархические симпатии признавать открыто и честно, то это - лучшая защита. Такой принцип вполне срабатывал в студиях «Пролеткульта» и в «Балтфлоте», где Гумилев вел занятия и читал лекции и где гогочущие слушатели принимали «монархизм» мэтра как здоровую шутку или чудачество. В Чека это не прошло. Между прочим, узнав об аресте, пролетарии в Чека все-таки позвонили - узнать, в чем дело. Им - по телефону же - посоветовали по-хорошему: в это дело не соваться. Без них разберутся! Разобрались быстро: записали в протоколы допросов высказывания подследственного. То ли спровоцировав его на принципиальную дискуссию, то ли расположив к дружеской откровенности (как расположили к тому чекисты словоохотливого профессора Таганцева, и тот простодушно назвал потенциальных участников «заговора» - Гумилева в их числе). Дату казни засекретили. Известен только месяц: август 1921 года.

Шестьдесят пять лет имя Гумилева оставалось под строжайшим официальным запретом. Не называя этого имени вслух, советские поэты: Николай Тихонов, Эдуард Багрицкий, Владимир Луговской, Константин Симонов - подхватили стилистику и возродили пафос своего убитого вдохновителя: музыку романтической преданности идеалу, верности долгу, офицерской чести, наконец. Поэты послевоенной Оттепели тоже присягнули Гумилеву, и тоже тайно: в 1967 году Владимир Корнилов написал «в стол» стихотворение, напечатать которое он смог только во времена Гласности:

Три недели мытарились,

Что ни ночь, то допрос…

И ни врач, ни нотариус,

Напоследок - матрос.

Он вошел черным парусом,

Уведет в никуда…

Вон болтается маузер

Поперек живота.

Революция с «гидрою»

Расправляться велит,

И наука не хитрая,

Если схвачен пиит. …

Не отвел ты напраслину,

Словно знал наперед:

Будет год - руки за спину

Флотский тоже пойдет,

И запишут в изменники

Вскорости кого хошь,

И с лихвой современники

Страх узнают и дрожь. …

Вроде пулям не кланялись,

Но зато наобум

Распинались и каялись

На голгофах трибун,

И спивались, изверившись,

И не вывез авось… И стрелялись, и вешались,

А тебе не пришлось.

Царскосельскому Киплингу

Пофартило сберечь

Офицерскую выправку

И надменную речь. …

Ни болезни, ни старости

Ни измены себе

Не изведал и в августе,

В двадцать первом,

Встал, холодной испарины

Не стирая с чела,

От позора избавленный

Пероградской Ч. К.

Гумилев Николай Степанович - русский поэт (1886−1921). Гумилев Н.С. родился 15 апреля 1886 года в семье корабельного врача. В 1900 году, когда Николай был еще ребенком, его отец получил отставку. Семья переехала в Царское село, а затем в Тифлис. В 1903 году Гумилев с семьей вернулся в Царское село, и поступил на учебу в седьмой класс местной гимназии.

В 1902 году было опубликовано первое стихотворение Гумилева, ныне утерянное. По причине плохой успеваемости, Николай Гумилев окончил гимназию в двадцать лет. В последний год обучения он выпустил свой первый стихотворный сборник «Путь конкистадоров».

После окончания гимназии Николай Гумилев по настоянию своего отца поступил в Морской корпус и отправился в трехмесячное дальнее плавание. Однако, по другим источникам, Гумилев учился в Московском университете, где занимался французской литературой, но по непонятным причинам обучение так и не закончил.

В 1907 и 1908 годах Гумилев прослушивал лекции по литературе в Парижской Сорбонне. Там он организовал издательство журнала «Сириус», в котором печатались его рассказы и стихи под различными псевдонимами. Другим автором журнала была его однокурсница Анна Горенко, которая впоследствии стала его любящей и верной супругой. В будущем, она стала знаменитой поэтессой, взяв себе псевдоним «Анна Ахматова».

Знаменательным для поэта становится 1911 год. В этот период поэт стал предводителем нового течения в литературе, возглавив собственный «Цех поэтов». Перед Первой мировой войной Николай Гумилев ведет активный образ жизни, издавая литературные журналы и встречаясь с другими поэтами.

Во время Первой мировой войны Гумилев стал добровольцем гвардии уланского полка. В январе 1915 года он был награжден Георгиевским крестом 4-й степени. После войны, присягнувший царю, Гумилев остается монархистом даже при Советской власти. Он не скрывал своих убеждений ни от студентов, которым читал лекции, ни от чекистских следователей.

В августе 1921 года Гумилев был приговорен к смертной казни. Точная дата казни была засекречена и до сих пор остается неизвестной. Казнили Гумилева безвинно. Шестьдесят пять лет после казни, имя Николая Гумилева оставалось под строжайшим официальным запретом. Сегодня его произведения известны практически в любой стране и изучаются в большинстве школ.

Которые тогда уже считались законодателями российской поэзии. Он и сам увлекался их стихами, но подражать никому не хотел. Гумилев все время стремился выделиться из круга тогдашней словесности, обратить на себя внимание даже своим внешним обликом. Вспоминая в эмиграции о своем друге и учителе, Г. Иванов утверждал: "Гумилев говорил, что поэт должен «выдумывать себя». Он и выдумал себя, причем настолько всерьез, что маска стала его живым лицом не только для читателей, но и для большинства знакомых."

Действительно, многое во внешности Николая Гумилева сразу обращало на себя внимание: неправильно посаженные глаза, слегка косившие, короткая стрижка, необычная одежда, в которой всегда присутствовали какие-нибудь экзотические детали - оленья доха или галстук необычайного оттенка.

Гумилев Николай Степанович родился в Кронштадте, в семье морского врача Степана Яковлевича Гумилева. Скоро отец вышел в отставку, и семья переехала в Царское Село. Мальчик с двенадцати лет начал писать стихи и рассказы, а в 1900 году впервые опубликовал свое стихотворение в газете «Тифлисский листок», издававшейся в городе, куда семья переселилась на время из-за болезни старшего брата поэта.

В 1903 году Николай Гумилев вернулся в Царское Село и поступил в Царскосельскую гимназию, директором которой был известный поэт и педагог И. Анненский. Он оказал особое влияние на формирование литературных вкусов Гумилева. По словам его будущей жены А. Ахматовой, в то время поэт «поверил в символизм, как люди верят в Бога». Эта увлеченность нашла отражение в первом сборнике стихов Николая Степановича Гумилева «Путь конквистадоров», который он выпустил в 1905 году.

Отец настаивал на том, чтобы сын получил серьезное образование, и Николай Гумилев уезжает в Париж, где поступает в Сорбонну. Здесь он слушает лекции по французской литературе, изучает живопись и продолжает писать стихи. Он даже издал три номера журнала «Сириус», в котором напечатал свои произведения, а также стихи неизвестной пока поэтессы Анны Горенко - будущей знаменитой Анны Ахматовой . В 1908 году в Париже вышел второй сборник стихов Гумилева под названием «Романтические цветы», который он послал в Санкт-Петербург Валерию Брюсову . Знаменитый поэт благосклонно оценил стихи своего молодого коллеги и написал ему, что они «теперь красивы, изящны и, большею частью, интересны по форме».

Вернувшись в Петербург, Николай Степанович Гумилев поступает на юридический факультет Петербургского университета, а затем переводится на историко-филологический факультет. В это время он по-настоящему «заболевает» Востоком и тайно от родителей отправляется в 1908 году на два месяца в Египет. Позже он совершит еще несколько путешествий в экзотические страны, в частности в Абиссинию. Каждый раз, возвращаясь из своих путешествий, он со страстью рассказывает друзьям, в каких замечательных местах побывал и что видел. Одна из его постоянных слушательниц, художница Н. Гончарова, позднее сделает иронический рисунок, на котором Гумилев изображен верхом на жирафе. Сам же поэт мечтает опять уехать в страны, где:

Каналы, каналы, каналы.

Что несутся вдоль каменных стен.

Орошая Дамьетские скалы

Розоватыми брызгами пен.

В отличие от многих современников, Николай Степанович воссоздает подлинную экзотику Востока. Отдавая дань тогдашней моде на странствующих рыцарей, Гумилев создает собственный образ мятежного по духу и романтически настроенного героя. Завораживают и увлекают не только его стихи, написанные в дальних странах, но даже названия их сборников - «Жемчуга», «Шатер», «Огненный столп». Эту свою поэзию Николай Гумилев называл Музой Дальних Странствий.

Надо сказать, что поэт путешествовал не только ради вдохновения. Он выезжал также в качестве руководителя экспедиции от Российской Академии наук и собрал богатые этнографические коллекции. В этих путешествиях он писал не только стихи и рассказы, но и дневники, в которых содержится интересный познавательный материал. Так, например, в своем «Африканском дневнике», Николай Гумилев рассказывало жизни местных племен, об их легендах и поверьях, о тех приключениях, которые ему довелось испытать во время путешествия. Поэт сам ловил акул, переправлялся на канате, перекинутом через реку, кишащую крокодилами, встречался с местными колдунами и пророками. Однажды Николай Степанович Гумилев со своим караваном попал к Гусейну, местному пророку. Возле его жилища находились два огромных камня с узким проходом между ними, которые, по словам пророка, служили для испытания греховности. Надо было раздеться догола и попытаться пролезть между камнями. Кому это удавалось сделать, тот считался безгрешным человеком. А если кто застревал, то умирал в страшных мучениях, так как люди не смели не только помочь ему выбраться, но даже подать кусок хлеба или чашку воды. Об этом свидетельствовало немало черепов и костей, валявшихся возле камней. Гумилев тут же решил испытать себя и узнать, есть ли у него грехи. Ему удалось протиснуться между камнями, но этот его поступок очень напугал спутников поэта, которые долго ругали его за безрассудство. Но такие порывы и романтический настрой были в его характере.

Путешествия обогащали Николая Гумилева новыми образами и впечатлениями, но он никогда не был поэтом-отшельником и не оставался в стороне от тех событий, которые разворачивались в общественной жизни и в литературе. Это было время поисков новых поэтических стилей и выразительных средств. Разочаровавшись в символизме с его «обязательной мистикой», Гумилев старается найти свой путь в поэзии. В 1911 году он вместе с С.Городецким создает новое литературное течение - акмеизм. Девизом акмеистов были «ясность, простота, утверждение реальности жизни». Один из основателей акмеизма С.Городецкий писал в журнале «Аполлон»: «У акмеистов роза опять стала хороша сама по себе, своими лепестками, запахом и цветом, а не своими мыслимыми подобиями с мистической любовью или чем-нибудь еще».

Начавшаяся в 1914 году Первая мировая война изменила жизнь многих людей, в том числе и Гумилева. Он был единственным русским писателем, который пошел добровольцем на фронт.

С мая 1917 по апрель 1918 года Николай Степанович Гумилев находился в Париже и Лондоне как представитель союзной армии. В литературном отношении это было плодотворное время. Он познакомился с Д. Лоуренсом, О. Хаксли, Г. Честертоном. Возможно, знакомство со служителем Британского музея, известным переводчиком поэзии Артуром Уэлли способствовало тому, что Гумилев увлекся переводами. Он и раньше занимался переводами французской поэзии, в частности, сделал перевод книги Т. Готье «Эмали и камни», который считается лучшим. Сейчас же его больше увлекло переложение китайских стихов. Замечательным оказался и выполненный Гумилевым перевод вавилонского эпоса о Гильгамеше. Прекрасны и его переводы стихотворений Г. Гейне, Р. Сау-ти, С. Колриджа.

Николай Степанович Гумилев приближался к вершине своей поэтической славы, когда его жизнь трагически оборвалась. В августе 1921 года он был расстрелян по обвинению в контрреволюционном заговоре. Такова, во всяком случае, была официальная версия гибели поэта. Но согласно новым сведениям, полученным юристами из материалов дела Николая Степановича Гумилева, его преступление заключалось в том, что он «не донес органам Советской власти, что ему предлагали вступить в заговорщицкую офицерскую организацию, от чего он категорически отказался».

Прошло время, и почти утерянное имя замечательного поэта Серебряного века Николая Степановича Гумилева вернулось к читателям. Многие его отдельные стихи и целые сборники признаются шедеврами русской поэзии. По ним проводятся специальные исследования, авторы которых пытаются определить смысл поэтических странствий поэта.