Данте алигьери божественная комедия рай. Данте. Божественная комедия Божественная комедия перевод пастернака

Странное дело с этими книжными отзывами - обычно я всегда знаю, что хочу сказать. И что вообще думаю о той или иной вещи. Но с Данте вышел упс, потому что два плана впечатлений у меня очень резко не сходятся и противоречат друг другу. А если брать в расчет перевод, то даже три.

С одной стороны, «Божественная комедия» очень четко отражает, во-первых, представления конца средневековья об устройстве этого мира, теологические концепции, представления о добре и зле и тд. Местами, особенно с учетом комментариев, это весьма забавно. Впрочем, в ряде областей, в некоторых аспектах теологии в частности, человечество, кажется, не слишком продвинулось с тех пор (к примеру. ангельские чины). А в некоторых вроде астрономии и географии, напротив, настолько продвинулось, что ссылки Данте можно воспринимать уже исключительно как метафору. И вообще за прошедшее с 1300 года время наш мир настолько изменился и все акценты, ценности и тд. настолько сместились, что «Божественная комедия» уже не воспринимается как нечто... реалистичное, что ли. Нет, я не утверждаю, что в те времена все были поголовно и искренне верующие - по описанные реалии Данте были и их реалиями, короли, знаменитые флорентийские семьи, гвельфы и гиббелины.

Забавно, кстати, наблюдать, как в тексте «Комедии», во всех трех частях, сочетаются боги и герои античности и дантовы современники, чуть ли не с соседней улицы. Что он по сути сделал? - упомянул в «Комедии» тех, кто входил в современную ему культуру в самом широком смысле этого понятия. И если с современниками все понятно, то с богами и героями античности получается смешней. У современного человека есть, кажется, четкая граница между языческой античностью и христианской Европой позднего средневековья. И не придет в голову их смешивать. А у Данте и ветхозаветные пророки, и герои греческого эпоса, и более ли менее современные христианские святые - все скопом. У меня сложилось впечатление, что для Данте в частности и средневекового человека вообще рождение Христа не было таким глобальным водоразделом между двумя культурами и двумя мирами - античным языческим и христианским. Языческий античный мир естественным образом включается «в охват» христианства, просто потому, что нет ощущения того, что христианства могло когда-то не быть или что оно могло быть совсем отличной от современного варианта религией маленького народа. Отсюда естественное желание оценить с точки зрения христианства все, в том числе то, что было до него. Отсюда Лимб. И отсюда «снова с высоких небес посылается новое племя» - попытки найти христианство там, где его не могло быть. Вергилию, должно быть, забавно. Вот уж воистину, нам не дано предугадать, как слово наше отзовется.

При этом «Комедия» поражает своем величием. Действительно поражает, я не шучу, во всяком случае, это мое впечатление. По производимому эффекту «Комедия» вполне сопоставима с Библией. И тут, и там встречаются ну совершенно бытовые подробности каких-то не слишком значительных даже в те времена людей, логические и фактически странности, немного неуместный пафос. И несмотря на это, «Комедия» производит глобальное впечатление, она всеобъемлюща в прямом смысле этого слова, в «мир» «Комедии» так или иначе можно включить все. Мне кажется, это удивительный переход и удивительный эффект. И вообще если говорить о сугубо литературных достоинствах «Комедии» - даже опустив божественную тему - такое удается мало кому из авторов. Суметь написать множество частных вещей, подробности биографии отдельных грешников и праведников, структуру адских кругов и райских планет - так, чтобы в итоге читатель видел единую картину без изъяна. Картину, из которой можно без опасности для понимания изъять всех сыгравших персонажей, и все равно останется некое чувство осознания авторской задумки. Может быть, Данте и описал всего лишь всю совокупность теологических представлений об аде, рае и чистилище своего времени - это не отменяет того, что он одновременно создал целый мир в своей поэме. Это момент из области чисто субъективных ощущений, который я никак не могу внятно сформулировать - чувство величия, законченности. Не имеющее никакого отношения к религиозности как таковой, я вообще человек неверующий, но «Божественная комедия» слишком величественна сама по себе, чтобы не пробуждать некоторого трепета.

Про перевод - я, так уж сложилось, читала не Лозинского, а досторический перевод Минаева в современной поэтической редакции И. Евсы. Единственный плюс этого перевода, пожалуй - он очень гладкий и простой. Читается без малейшего напряжения. Минусы - во-1, его нельзя назвать красивым и нельзя назвать сильным. Если от «я увожу к отверженным селеньям» мурашки бегут по спине, то у Минаева все скучно, менее образно, более банально. Нет ни одного места, которое захотелось бы потом цитировать. Современная редактура тоже доставляет: достоверно помню, в одном месте свару демонов в аду переводчик называет «разборкой» (чиста конкретна пацаны разобрались по понятиям), в другом Данте постоянно «теребит» Вергилия, а тот, бедняжка, и не понимает, почему это великий итальянский поэт выражается русским разговорным. Есть также чудовищное место, где трижды подряд рифмуется сама с собой частица «б» (Рай, песнь 16, строка 77 и дальше).

В общем, на мой ламерский вкус, научного или литературного интереса этот перевод не представляет. Но его, подлецы, как раз и переиздают, потому что срок действия авторских прав Минаева истек еще при царе Горохе, а наследникам Лозинского надо платить. Пичаль-пичаль((

Оценка: 10

На самом деле очень трудно полностью осознать и оценить монументальный труд Данте Алигьери. Несомненно, «Божественная комедия» это одно из самых значимых произведений, что были когда-то написаны за многовековую историю западной цивилизации.

Как бы мне не хотелось постичь всю прелесть данного произведения, к сожалению, я признал для себя, что это невозможно. Могу вообразить, какое восхищение царило в головах читателей «Комедии» в XIV веке, которые стояли на пороге нового времени, давшего бурный толчок современному развитию цивилизации. Когда, несмотря на все усилия схоластической школы, люди не забыли отгремевшую в веках античную Италию, расцвет Древнего Рима, сказания о славных предках. Благодаря закону ускорения прогресса, новые тысячи и тысячи образов затмили для современного общества тех, кого так подробно и мастерски описывает Данте. Это и грустно, но иначе быть не могло. С позитивной точки зрения, произведение помогает человеку современности обратиться к миру глубокой старины и постараться почувствовать то, что чувствовали многие ушедшие поколения.

Поэма поражает своей удивительной симметричностью. Не вдаваясь в подробности можно сказать, что Данте искусный виртуоз не только слова, но и математической мысли. Все крайние представления о средневековой символичности христианских чисел он перенёс в своё произведение. Возможно я когда-нибудь выучу итальянский и наслажусь терцинами Данте в оригинале, а пока мне пришлось довольствоваться переводом, нельзя не отметить его великолепия. Не знаю, согласится ли кто со мной, но по ходу чтения постоянно возникало чувство, что перевести такое ничуть не легче, чем написать; возможно это слишком громко сказано, но без таланта такое однозначно невозможно.

«Божественная комедия» это красивое, лёгкое, но в то же время сложное произведение, которое трогает сознание так глубоко, что забыть его когда-либо вряд-ли представится возможным!

Оценка: 10

Эпохальное произведения – воистину нерукотворный памятник себе: сплетая воедино христианскую и древнегреческую мифологию, через свое фантастическое путешествие Данте рассказывает историю своей жизни, выражает свое мировоззрение и свои идеалы, свое желание видеть родную Италию единой под властью справедливого Государя, и вернувшуюся к духовному просвещению паствы, вместо набивания мошны, Церковь. В рамках этого показывая тогдашнее представление о строении мира, мифологию, и обзор политической ситуации в стране.

В подобной эпичности есть даже некоторый минус – все настолько наполнено церковно-христианской символикой, аллегориями и аллюзиями на современные Данте реалии, что на чтение комментариев, без которых упускается половина прелести книги, я потратил, наверное, не меньше времени, чем на саму поэму. :)

Если же кантики рассматривать отдельно, то мне больше всего понравился «Ад» – в «Чистилище» и особенно «Раю» чересчур много схоластики и церковной астрологии, что мне, человеку не религиозному, было не слишком интересно. Конечно, это полезно как пример образа мысли человека Средневековья, но в таком количестве утомляет.

Оценка: 9

Читал Божественную Комедию в 2х переводах. И скажу так, перевод Михаила Лозинского самый лучший. Только в его исполнении можно наслаждаться этим произведением. Да, Комедия насыщенна непонятными выражениями и именами, и чтобы понять этот текст надо прочитать Овидия – Метаморфозы, Джованни Боккаччо – Декамерон, и естественно Илиаду Гомера, а также всё примечание, что идет после текста. Без этого вы просто прочтете красивые строки без смысла. Не пожалейте времени и сил…

Оценка: 10

Произведение довольно тяжеловесное и рекомендуется к прочтению как ни странно подросткам. По-крайней мере, той ее части, которая способна читать не по слогам. Поэма пропитана массой ссылок и упоминанием Вергилия, что накладывает дополнительный вес на разум читателя. Однако, если после десяти страниц читатель не бросил данное произведение - он не бросит читать его до конца, а порой, чего уж греха таить - начнет его перечитывать.

Кто из нас не помнит нетленное «..оставь надежды - всяк сюда входящий»? Эти строки именно отсюда. Итак. Герой поэмы начинает свое странное путешествие в ад в компании с тенью того самого Вергилия. Ад состоит из нескольких кругов, которые населены грешниками, рассортированными по мере тяжести совершенного. Прелюбодеяние, воровство, ложь, убийство, и проч. Ужас ада крепко перемешан с социальной составляющей и завуалированой политической составляющей.

Только для любителей прекрасного, философски настроенного населения, ранее прочитавших «Фауста».

Оценка: 10

«Божественная комедия» (La Commedia, позже La Divina Commedia) - поэма, написанная Данте в период с 1307 по 1321 годы и впервые опубликованная в 1555 году, дает наиболее широкий синтез средневековой культуры и антологию мира. Настоящая Средневековая энциклопедия научных, политических, философских, моральных, богословских знаний. Величайший памятник не только итальянской но и мировой литературы!

Называя свою поэму «комедией», Данте пользуется Средневековой терминологией: комедия, как он поясняет сам автор, - всякое поэтическое произведение среднего стиля с устрашающим началом и благополучным концом, написанное на народном языке; трагедия - всякое поэтическое произведение высокого стиля с восхищающим и спокойным началом и ужасным концом. Слово «божественная» не принадлежит Данте, так поэму окрестил Боккаччо. «Божественная комедия» - плод второй половины жизни и творчества Данте. В этом произведении с наибольшей полнотой отразилось мировоззрение поэта. Данте выступает здесь как последний великий поэт средних веков, поэт, продолжающий линию развития феодальной литературы.

«Божественная комедия» построена чрезвычайно симметрично. Она распадается на три части: первая часть «Ад» состоит из 34 песен, вторая «Чистилище» и третья «Рай» - по 33 песни. Первая часть состоит из двух вступительных песен и 32, описывающих ад, так как в нем не может быть гармонии. Поэма написана терцинами - строфами, состоящими из трех строк. Эта склонность к числам объясняется тем, что Данте придавал им мистическое толкование, - так число 3 связано с христианской идеей о Троице, число 33 должно напоминать о годах земной жизни Иисуса Христа и пр. Всего в «Божественной комедии» 100 песен (число 100 - символ совершенства).

Согласно католической традиции, загробный мир состоит из ада, куда попадают навеки осужденные грешники, чистилища - местопребывания искупающих свои грехи грешников, и рая - обители блаженных. Данте детализирует это представление и описывает устройство загробного мира, с графической определенностью, фиксируя все детали его архитектоники. Во вводной песне Данте рассказывает, как он, достигнув середины жизненного пути, заблудился однажды в дремучем лесу и как поэт Вергилий, избавив его от трех диких зверей, загораживавших ему путь, предложил Данте совершить странствие по загробному миру. Узнав, что Вергилий послан Беатриче, умершей возлюбленной Данте, он без трепета отдается руководству поэта...

Титанический труд, который современным читателям, возможно, сложно воспринимать из-за информационной перегрузки. Чтоб насладится не только полетом мысли и фантазии Данте, но и содержанием ста песен, необходимо прочитать 200 страниц пояснений (в безупречном переводе Лозинского) и поэма стоит того. Во время чтения слышал голос и интонацию автора, а также, не смотря на то, что речь идет о загробных мирах, ощущал себя в мировом музее Средневековой культуры, и все 400 страниц поэмы осматривал то невероятное пространство и личностей, которые его наполняли, созданное с обрывков реальности...

Оценка: 10

Замысел Данте впечатляет. НО. Очень сложное произведение. Хочется ответить словами Гоголя «...редкая птица долетит до середины...» до середины Божественной комедии.

И надо честно признаться, это так) Возможно, это просто трудности перевода, возможно, Божественная комедия для подготовленного читателя, и читатель должен «созреть» . К тому же, есть еще один нюанс, поэма написана терцинами, и здесь важно выучить схему, связь терцин при помощи рифм, чтобы научиться их правильно читать.

Мне оценить произведение сложно, терпения хватило только на то, чтобы дойти до Рая.

В Божественной комедии интересно отмечать понравившиеся строфы, и со временем, открывая книгу на случайной странице, перечитывать их... Иногда, написанному можно придать иной смысл, это как поставишь вопрос. К примеру, смотрим АД,песнь вторая, стих 40 «И мысль, меня прельстившую сначала, я, поразмыслив, истребил во мне...»

Обычно, к произведениям такой сложности возвращаешься, но через некоторое время, и любовь к ним приходит не сразу, после второй,третьей попытки... Может быть и «Божественная комедия» относится к таким.

Оценка: нет

Эта книга - один из столпов всей мировой культуры, этим всё сказано. Она - больше чем шедевр, она - энциклопедия бОльшей части средневековья, в особенности - Темных Веков, почти не оставивших письменных памятников. В ней утверждения науки и философии (с учетом того, что тогда наука и философия были одним целым), хотя и находятся на уровне своего времени, вполне целостны и непротиворечивы. Но прославилась Комедия конечно не этим, а красотой стиха и поэтическими картинами равно жуткого, отвратительного и великолепного. В ней даже содержательная часть вполне отражает названия загробных миров: по мере восхождения от Ада к Раю, текст становится всё менее жизненно-драматичным и всё более философским. Рай - так вообще совершенно абстрактен: в нем Данте общается с душами праведников - свЕтами, так подчеркнута раздельность между грешной плотью, в которую он всё еще одет и чистыми духами. Зато Ад - рисует картины жизненных драм: смешных и мерзких и глубоко трагичных - там действительно нет места светлому, даже в воспоминаниях самих грешников, во мне отпечатались две истории и обе из восьмого круга - обманщиков, котому кажется Данте уделил внимания по меньшей мере столько же, сколько всему остальному Аду.

Спойлер (раскрытие сюжета) (кликните по нему, чтобы увидеть)

Это история Гриффолино - бывшего школьного товарища Данте, который обманом вытягивал деньги у злого и глупого внебрачного сына епископа Сиены и который все же был не настолько глуп, ибо пожаловался отцу - в результате чего Гриффолино был обвинен в ереси и сожжен живьем. И вторая - более знаменитая, это история графа Гвидо да Монтефельтро - лукавого советчика, который подтверждает необходимость личного покаяния, не надеясь на вязателей и разрешителей...

Словом, это картина океана человеческой жизни - как маленького грязноватого пятнышка на океане Бытия. Всё, что вне этого пятнышка - дела Бога и описываются лишь философскими аллегориями. Возможно такой, взгляд на реальность - настолько широкий, насколько это было дозволено европейскому Средневековью и религией и уровнем знаний, особенно учитывая то, что в то время добыча знаний была в полной собственности почти исключительно деятелей церкви.

Оценка: 10

Только что дочитал “Божественную комедию” Данте Алигьери. В принципе мне понравилось, но могу сказать одно, это явно не мое. Даже несмотря на живой язык, очень яркие и красивые описания, мне как человеку, далекому от поэзии и высокого слога, много чего неясного осталось в поэме. Но в целом книга понравилась, хоть многое и непонятно… После поэмы еще страниц 200-300 комментариев и исторических справок, честно говоря я не стал трать время на их чтение, т.к. это долго и нудно, а я хотел просто прочесть классику и погрузиться в атмосферу прекрасного. Собственно Данте и его высокий слог помогли мне выполнить эту задачу на все сто.

Оценка: 9

«Божественная комедия» Данте Алигьери - это определенно грандиозное произведение, заключающее в себе многоголосый вой тысячеликой культурологической истории Европы до 14-го века нашей эры. Это столь глубокое произведение, что осознать его, да что там, просто понять хоть бы частично после первого прочтения лично мне кажется невозможным. Однако вместе с тем данное произведение в бесчисленных мелочах взаимодействует с теологическим познанием, почему на сегодняшний день формирует неоднозначную оценку в плане конечных эмоций и воспринятых идей. Это, конечно же, сказано сугубо на основе субъективного воприятия данного творения, однако, всё-таки, так оно и есть, опять же на пласте личностной оценки - только на нём и не на чем более.

На этом же пласте хочется и построить весь отзыв. И это не только от того, что хочется иметь возможность прикрыться, коль что, таковым понятием как «ИМХО». В случае, например, коль читатель отзыва найдёт ошибки в плане понимания текста и его оценки, коль найдутся неточности в редких утверждениях касательно произведения Алигьери. Но и от того, что само проивздение Данте основано сугубо на его философии, на его познании окружающей действительности и его аналитических выводах о сути тех известных природных законов, которые были открыты на тот момент. Тут следует уточнить, что «Божественная комедия» - это творение, написанное бескрайне умным и эрудированным жителем Европы начала 14-го века, который по вполне понятным причинам временного периода истории материка такие способы научного дознания, как банальное критическое мышление не применял, хоть оно уже и имело некоторый вес. Тут дело связано с верой, Христианской верой, которой придерживался Данте и на основе сказаний из которой, то бишь на основе Библии, были написаны многие сюжеты «Комедии». Сама же «Комедия» почти полностью придерживается специфики натурфилософии в плане предоставления той или иной информации о непознанном читателю: через призму теологических познаний, совершенно не приемлемых для сегодняшних реалий, читателю подаются измышления о космосе и природе тамошних вещей, который иначе, как гротескное воспритяие реальности сознавать на сей момент не хочется. И, лично мне кажется, что под таким углом на сегодняшний день данное произведение и следует понимать.

Как Библия сейчас - эпохальный сборник эпических мифов и легенд, так и данное произведение - гростескное воспроизведение специфик человеческого поведения в рамках тех или иных сценариев его бытия. Это очень увлекательно: анализировать картины природы, нарисованные безумным, или гениальным, умом Данте. Это очень познавательно: выявлять политические мотивы и особенности, ояпть же политических, взглядов писателя в лицах, что были показаны в Ады, Чистилище или Рае. Очень удивительно пытаться воспринять весь бесчисленный пласт познаний, обозреть проделанную автором работу над исходным материалом. А ещё более - крайне увлекательно вычленять из текста мириады мини-сюжетов, небольших историй как реально имевших быть в хронометраже развития человеческой цивилизации, так и выдуманных автором. Трагедию людей нет-нет, да кое-где можно просто брать и развивать в полноценные произведения искусства, пытаясь ещё глубже проанализировать ситуацию, в которую по воле ума Данте попадает описанный им же герой.

В итоге: «Божественная комедия» - огромный источник исторического познания с несвойственными временному периоду прорывными научной деятельности и нетривиальными обоснованиями, которые на сегодняшний день выглядят довольно уныло и грубо, вместе с тем не низвергая творение в пичину глупости. Наоборот - поднимая весь толмут над множеством и множеством иных творений, являя его, как полноценный портрет историйческой эпохи, определённо необходимый для прочтения, ведь история - всего лишь зеркало, показывающее прошлое и способствующее сравнению с настоящим. Простор фантазии поражает, а язык и стилистика, грамотно воспроизведенная Минаевым уже более века назад, лишь увеличивают эффект от прочтения, которое для полноценной оценки произведения явно придется повторить, хоть это такому человеку как я, а именно придерживающемуся наукоцентричных взглядов, довольно и тяжело.

Оценка: нет

Эта книга – лучший образец того, в каком сеттинге легче и проще всего творить фантасту. Нет, я не издеваюсь, я правда сейчас хочу поговорить о книге, что написана семь столетий назад. Судите сами:

1.Ад. Место, где плохо. Очень плохо. Чем гаже, тем лучше (для автора). Реки крови и нечистот, кошмарные условия, масса узнаваемых персонажей и аллюзий. Масса локаций – от адского города до ледяного озера. Это место можно населить любыми чудовищами, негодяями всех мастей, причинить его обитателем самые невообразимые муки (и записать в ряды этих самых обитателей тех, кто не нравится лично вам). Простор для фантазии неисчерпаем, этому месту можно добавить самых различных деталей, любовно его прописать так, что карты рисовать можно, засунуть в него самое кошмарное зло, а читателя можно различными способами шокировать и эпатировать весьма долго. Создать что-то запоминающееся здесь куда легче, чем в последующих двух случаях.

2. Чистилище. Место, где вроде бы и не хорошо, но уже не так уж и плохо. Тут уже все сложнее, гораздо сложнее. И персоналии должны быть неоднозначными, и с декорациями фантазию поумерить нужно. Большинство авторов в этом случае просто делают срез своего окружения и добавляют к немк некоторых фантастических деталей.

3.Рай. Место, где все очень хорошо, а для писателя-фантаста обычно совсем плохо. В идеально месте крайне сложно выстроить цепочку «контраст-конфликт-драма» и создать хоть сколь интересное повествование. Читателю обычно остается лишь созерцание прилизанных декораций и возвышенные душевные терзания героев.

Собственно о самой «Комедии» я могу сказать, что мое восприятие данного произведения архистандартно и целиком укладывается в выше приведенную схему. Про ад я весьма подробно помню где что находится, и кто где сидит. Даже большая часть комментариев к нему осела в памяти. Чистилище воспроизведу смутно и местами. Рай неизменно выветривается из моей головы даже после повторного прочтения.

Прочитал данное произведение еще будучи учеником средних классов, и хочу отметить то, что оно в корне повлияло на мой характер, да и вообще на личность в целом. Конечно «Божественная комедия» - это произведение не для всех, но каждый должен «попробовать его на вкус», хотя бы на «кончик языка». Не решусь писать обо всем прекрасном, а от критики так и в страхе откажусь, но огромное множество нравственных проблем поднимается в этом произведении, столько жизненных тем затрагивается, что во время чтения получаешь кусочек опыта от каждого человека, которого Данте упоминает в своем произведение. И как же не любить эти блаженные мгновения после прочтения любой поэзии, когда проявляется возможность говорить рифмой в течение некоторого времени! Рекомендую! Тамара Внучкова , 6 апреля 2017 г.

Удивительная книга. Чем чаще читаешь,тем больше открываешь нового для себя. В ранней юности увлекаешься описанием Ада и не воспринимаешь Рай,но с возрастом перечитывая начинаешь понимать Рай. И конечно,замечателен перевод Лозинского. В общем-то,это настольная книга от которой не устаешь.

Оценка: 10

«Рай» начинается не приведенным здесь длинным посвящением Кану Гранде, герцогу Веронскому.

Еще в примечании к 31 песни Чистилища обозначен дальнейший ход поэмы до конца. Предстоящий небесный рай является ничем иным, как развитием данного еще там, в зародыше единения человека с Богом. Это развитие достигает здесь своей высшей цели, т. е. безусловное, небесное блаженство достигается через посредство возрастающего познавания Божества до полного погружения в Него и единения с Ним, – верховнейшего идеала обожествленного человечества. Такое восхождение основывается на совершающемся в поэте внутреннем развитии путем двух различных поэтических приемов: 1) поэт посещает ступень за ступенью девять сфер неба, приобщаясь постепенно к блаженству их обитателей, разделяя его й возрастя до него; 2) по дороге он воспринимает по поводу них соответствующие поучения о сущностях христианской веры. Первое служит эпической витью поэмы, правда, мало оживленной; второе сообщает поэме преобладающий дидактический характер.

Общение по пути с блаженными духами при постепенном прохождении чрез различные сферы мало-помалу приготовляет поэта к созерцанию Божества, а поучения Беатриче, расширяя его кругозор, приготовляют его к богопознанию. Первое дает фантазии поэта простор для создания художественных образов; вторые заключены в строго схоластические рамки. В поучениях Беатриче наблюдается следующий порядок: она говорит: а) об устройстве вселенной, б) о свободной воле человека, с) о грехопадении и искуплении, d) о благодатном предопределении; е) о трех добродетелях вере, надежде, любви, и, наконец f) о природе ангелов. Девять сфер блаженства суть создания собственной фантазии поэта, равно как и местоположение рая на планетах, которые согласно Птоломеевой системе вращаются все на большем и большем расстоянии вокруг земли, замыкаемые небом Неподвижных Звезд и кристальным небом Первого Движения; хотя Данте распределил блаженных духов по этим семи планетам и двум небесам по принципу все более и более высокого и совершенного блаженства, тем не менее, он хочет показать этим лишь различную степень их совершенства, не отрицая в тоже время равного и полного счастья всех их. Над всеми этими девятью кругами находится огненное небо или Эмпирей, обитель самого Бога, движущая все, но самая неподвижная, внутри которой движутся все остальные небеса в страстном, постоянном желании прикоснуться к ней: отсюда Дант видит всех святых собранных в виде розы. В этом и едином небе все души блаженных распределены постепенно, но все они блаженны одним блаженством; такова общая величавая картина Дантова «Рая». С детски наивными или грубо чувственными поэтическими изображениями загробной жизни в средние века поэма Данта не имеет ничего общего, кроме сюжета. Если в Раю мало движения и действия, то, по самой сущности предмета, там возможно лишь тихое, постепенное, внутреннее развитие без кризисов и потрясений. Беатриче является центральной фигурой поэмы и как возлюбленная Данта, и как олицетворение божественной благодати; ее красота просветляется все больше и больше при вознесении ее от звезды к звезде. Что касается личной и современно исторической стороны поэмы, то Дант является здесь пророком, обличительными тирадами то и дело бичующим свое время, а в символах и аллегориях излагающим просвещеннейшие политические и моральные системы из всех известных средних векам.

Бог, в котором начало всех движений, живет в высшем небе Эмпирее, откуда его свет изливается по всему миру в той мере, как тот иди другой предмет способен его воспринять. По Аристотелю и схоластикам.

Теперь одних муз поэту недостаточно, ему нужен еще и сам Аполлон; а так как, по древнему объяснению Проба к Виргилиевым Георгинам, одна из вершин Парнасса служит обиталищем Музам, а другая Аполлону, то поэту нужны теперь та и другая.

Даже и песнь о небе не пренебрегает с Пенейскими листами» (намек на нимфу Дафну, дочь речного бога реки Пенея, которую Аполлон обратил в лавр), тем более что эти листы теперь так редко требуются и в упавшем искусстве поэзии и в упавшем политическом значения императора. Но задача поэзии – «искрой зажигать великое пламя», передавая великую идею потомству и побуждая последнее к ее проведению в жизнь.

Читаю сейчас это произведение - классику мировой литературы - в переводе Лозинского. Накопилось много вопросов, да и размышлений по ходу чтения немало. Их можно разделить на две группы. Первая - то, что касается конкретно текста «Божественной комедии». Как оказалось, это нечто вроде политического памфлета, по крайней мере, в значительно большей степени, чем художественное произведение. Без огромного количества ссылок и пояснений (спасибо редактору и переводчику) понять книгу нечего и пытаться! Без конца встречаются в тексте разные, хорошо известные автору и современнику личности (вельможи, священники, правители и т.п.) из числа политических противников, отбывающих заслуженное наказание в разных сегментах Ада. Собственно, описание Ада как такового кажется отнесённым на задний план, вытесненное исследованием незавидной судьбы бесчисленных взяточников, властолюбцев и т.п. Из-за этого чтение идёт туго, как если бы взяться за статьи Ленина или другого политика дореволюционного периода - с нападками на забытые уже политические фигуры и критикой исчезнувших в небытии партий.

Теперь о языке и переводе. Лозинский, как известно, получил Государственную премию за этот перевод - не умаляя значения титанической работы, проделанной переводчиком по установлению персоналий и расшифровке намёков в тексте, воодушевиться поэзией я никак не могу. Пусть стихотворный размер:

Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу,
Утратив правый путь во тьме долины.

Nel mezzo del cammin di nostra vita
mi ritrovai per una selva oscura,
ché la diritta via era smarrita.

диктуется первоисточником, но чудовищный подбор слов! Я таких и не видывал никогда, а когда видел - не представлял, чтобы их употребляли в таком значении:) А построение фраз! А совершенно фантастические переносы ударений, нужные для того, чтобы придать хоть какую-то рифму и ритм стиху...

Главное, что все эти приёмы вполне допустимы и нормальны в стихосложении, но в такой концентрации оказываются явно лишними читать текст по-настоящему тяжело. Я, по крайней мере, удовольствия не испытываю:(Шекспир писал на староанглийском, но его переводили на русский так, что я читал с удовольствием: и Гамлет, и Короля Лира, и другие трагедии - ещё в школе, и даже для собственного удовольствия учил наизусть. А тут какая-то мешанина получается.

В середине марта на ярмарке «Книги России» была вручена ежегодная премия, а вернее антипремия «Абзац» за издания, которые не отвечают требованиям современного книгоиздания по части перевода, редактуры и корректуры. Экспертный совет, определяющий «лауреатов», основывается на читательских мнениях, присланных в редакцию газеты «Книжное обозрение». Итак, кто нынче разозлил российского читателя?

«Абзац» вручается в четырех основных номинациях: «Худшая корректура», «Худший перевод», «Худшая редактура» и «Полный абзац» (за полное попрание всех норм книгоиздания) и одной дополнительной: за «особо циничные преступления против российской словесности». В этом году бронзовая конструкция в виде дважды переломленной ручки (буквой «Z» — знак абзаца в редактуре) на скомканном бумажном листе была вручена:

«Полный абзац» — книга «Led Zeppelin. Иллюстрированная биография» Томаса Гарета (2012, «Астрель») и «Elvis. Иллюстрированная биография» Мэри Клейтон (2012, издательство «Астрель», переводчик Татьяна Сибилева).

«Худший перевод» — «Божественная комедия», «Фауст» и другие произведения классической литературы в переводе Ирины Евсы.

«Худшая редактура» — «Зимняя кость» Дэниэла Вудрелла (2012, «Азбука»; переводчик Максим Немцов).

«Почётная безграмота» — «Иллюстрированная Конституция России» за авторством Натальи Худяковой и Максима Горелова.

Проблемы с переводом — самая частая «тема» в современном книгоиздательстве. А «Худший перевод» — вообще любимая номинация премии; как и в прежние годы, она остается самой популярной.

Издания «Led Zeppelin» Томаса Гарета и «Elvis» Мэри Клейтон покарали за одинаковые проступки — небрежность перевода и редактуры: повторы и пропуски слов, несогласованность падежей существительных и времен глаголов. «Сблизившись с певцом Терри Ридом, Пейджу было указано в направлении Роберта Планта» — цитата из книги о Led Zeppelin. Или: «Грейслэнд стал пристанищем постоянного притока зевак» — из биографии Элвиса Пресли. Примерно такие же «шедевры» перевода получает ежедневно ленивый студент, забивая в онлайн-переводчик текст из учебника.

«Худшая переводчица» Ирина Евса — поэт и переводчик из Харькова. С середины 2000-х годов она перевела все рубаи Омара Хаяма, «Божественную комедию» Данте, «Потерянный» и «Возвращённый рай» Милтона, «Фауста» Гёте и все основные произведения Шекспира. Такая исключительная работоспособность базируется на обычном редактировании классических переводов, срок авторских прав на которые истек. Выпуская собственные переводы, Ирина Евса брала за основу именно те тексты, за использование которых ей не грозило бы взыскание.

Бойкие переводы, бойкая торговля...

Например, «Божественная комедия» оказывается даже без пристального просмотра просто искажённым переводом Д. Д. Минаева (1835-1889). Надо сказать, что перевод Минаева, выполненный поэтом с 1874 по 1879 годы, уже в XIX веке неоднократно подвергался критике. Тяжесть и беспорядочность стихотворного слога отмечали, например, знаменитый русский поэт В. Я. Брюсов и менее знаменитый писатель И. Н. Голенищев-Кутузов. Последний так писал о качестве перевода Минаева: «Стих переводчика тяжел, а культура весьма ограничена <…> в начале минаевского перевода терцины еще кое-как, хромая, идут друг за другом, однако чем дальше, тем перевод становится беспорядочней и хуже».

Кстати, и метод перевода, который использовал Минаев, вряд ли можно назвать приемлемым: переводчик сам не знал ни одного слова по-итальянски (да и вообще ни одного иностранного языка). Чтобы переложить язык итальянской поэмы на русские стихи, он заказывал переводы прозой, а затем уже сам делал стихотворный перевод. При всех огрехах перевода, заслугой Минаева безусловно является знакомство русской читающей публики с произведениями европейской литературы.

Или обратимся к «Вильяму нашему Шекспиру». Известный перевод «Гамлета», выполненный великим князем Константином Константиновичем (1858-1915), не избежал печальной участи попасть в руки любительницы переводить иностранную литературу. Князь работал над переводом с 1889 по 1898 годы, перевод с обширными комментариями в 3-х томах был издан в 1899 году. Перевод неоднократно переиздавался (например, в 2010 году), поэтому «Гамлет» Евсы иначе как плохим переизданием назвать нельзя.

Найдите 10 отличий:

Перевод К. Р.

Пращей и стрел судьбы жестокой или,

Борьбой покончить с ними? Умереть, уснуть —
Не более; и знать, что этим сном покончишь
С сердечной мукою и с тысячью терзаний,
Которым плоть обречена, — о, вот исход
Многожеланный!

Перевод Ирины Евсы:

Быть иль не быть? Вот в чем вопрос. Что выше:
Сносить в душе с терпением удары
Пращей и стрел судьбы жестокой иль,
Вооружившись против моря бедствий,

Затеять битву. Умереть. Уснуть.
И твердо знать, что этим сном покончишь
С сердечной мукой, с тысячью терзаний,
Присущих нашей плоти. Вот исход
Желанный.

Конечно, с авторским правом в России всегда было плохо, но замахнуться на перевод, например знаменитого М. Л. Лозинского (1886-1955) переводчица все же не посмела. А как переводил тексты выдающийся русский переводчик? Шекспира — строка в строку, передавая все интонационные ходы, достигая, казалось бы, невозможной близости оригиналу — ведь английские слова короче русских, а стихотворную строку не растянешь. Ахматова называла Лозинского «несравненным поэтом-переводчиком»; Блок восторженно отзывался: «глыбы стихов высочайшей пробы. Гумилёв считает его переводчиком выше Жуковского».

Лозинский рассказывал, что читать литературные произведения в переводах у них в доме было не принято. Читали всё в подлиннике, если не знали язык, учили язык, а потом читали. «Признаться, я очень мало читал чужие переводы, — писал он. — Как-то всегда хотелось прочесть в подлиннике. Вот почему у меня встречаются очень важные пробелы в знании мировой литературы: то времени не было прочесть, то под рукой был только перевод». Сопоставьте теперь размер бедствия: «переписанные» переводы современных авторов и филигранную работу с подлинниками Лозинского.

В «Истории одного перевода «Божественной комедии» Лозинский писал о подготовке к переложению Данте: изучал поэта и его эпоху; в библиотеках Ленинграда и Москвы прочёл десятки серьёзных сочинений о Данте; в своей личной библиотеке держал много комментированных изданий «Божественной комедии», от Ландино (1481) до Казини-Барби (1944) и Скартаццини-Ванделли (1946). Неясные места поэмы являлись предметом спора комментаторов со всего мира — Лозинскому приходилось делать выбор между толкованиями, в тех случаях, где допускались разные понимания, надо было делать так, чтобы и русский текст мог быть понят двояко или трояко.

«В течение этих семи лет я работал и над другими вещами. На перевод Данте мною потрачено, собственно, 576 рабочих дней, причём бывало, что за целый день я осилю всего 6 стихов, но случалось, что переведу и 69, в среднем же — около 24 стихов в день… Чем глубже я вникал в «Божественную комедию», тем больше преклонялся перед её величием. В мировой литературе она высится как горный кряж, ничем не заслонённый». В 1946 году Лозинский стал первым переводчиком, которому «за образцовый перевод в стихах произведения Данте «Божественная Комедия» была присуждена Государственная (Сталинская) премия I степени.

А переводчик «Фауста» Н. А. Холодковский (1858-1921)? Кропотливая, огромная работа над переводом в течениt более сорока лет! За этот перевод в 1917 г. Академией наук ему была присуждена премия им. А. С. Пушкина. Победительнице премии «Худший перевод» «подправить» этот текст, конечно, вряд ли стоило и года работы. Одновременно в 2009 году выпущены два «Фауста», на одном, обнаружив переводчика, читаем: Н. Холодковский, И. Евса. На другом — уже проще: И. Евса. А и правда, чего уж там…

«Хороших переводчиков сейчас вообще, к сожалению, очень мало, — комментирует председатель жюри «Абзаца», генеральный директор и главный редактор «Книжного обозрения» А. М. Набоков. — Во многом эта проблема связана с тем, что у переводчиков низкие гонорары. Оттого качество сильно страдает».

Конечно, за «пересказ близко к тексту», а точнее к предыдущему переводу, иной бы и деньги брать постеснялся. Но удивляет регулярность, с которой издательства наподобие ЭКСМО переиздают подобные бездарные переводы. И, по-видимому, даже их заказывают. Наверное, если постараться, можно найти в происходящем и что-то хорошее: на «Озоне» в огромном количестве лежат книги мировой классики в плохом переводе — красивые, хорошо иллюстрированные издания. Возможно, после обнародования «Абзаца» 2013 года, кто-то вспомнит о необходимости смотреть не только на название книги и красивую обложку. Ведь тех, кто читает на языке оригинала, нынче немного.

Мысль поэта в этой утопии от трагических переживаний разрыва с «малой» родиной - Флоренцией и от развеянных иллюзий большого национального государства - единой Италии приходит, под покровом христианско-религиозной аллегории, к обращенному в прошлое идеализированному представлению о «золотом веке» человеческого существования. Это представление было характерно для ранних социально-мистических утопий средневековья. Мистические утопии весьма часто перемежены в поэме реакционными представлениями, порожденными богословскими религиозно-католическими догмами.

Бессмертие «Божественной Комедии» и значение ее как одного из величайших творений мировой литературы определилось не ее сложной, требующей кропотливого изучения и детального комментария системой символов и аллегорий и не ее, наконец, полнотой отображения и воплощения средневековой культуры и средневекового строя мысли, а тем новым и творчески смелым, что сказал Данте о своих видениях и о самом себе, и тем, как он это сказал. Личность поэта, этого первого поэта нового времени, в своем глубоком и исторически конкретном содержании возвысилась над схемами схоластической мысли, и живое, поэтическое осознание действительности подчинило себе эстетические нормы, продиктованные традициями средневековой литературы. Заявляющий о себе уже в «Новой Жизни» «сладостный стиль», со всеми теми обогащениями, которые привнес в него гений Данте, сочетается в терцинах «Божественной Комедии» с невиданной до появления первых списков «Ада» силой материальночувственных воплощений поэтических образов, с могучим и суровым реализмом страстей, скульптурной выразительностью портретов и новой взволнованностью таких лирических и эпических шедевров, как рассказ о роковой любви Франчески да Римини и Паоло или мрачная повесть об изменнике Уголино.

Присутствие в «Божественной Комедии» подвижного и красочного народного говора флорентийских улиц, рынков и площадей; величавая и оправданная огромным опытом мысли и чувства сентенциозность поэмы, отдельные стихи-афоризмы которой утвердились в живом обиходе итальянского языка; наконец, широкая, несмотря на весь груз ее аллегорий, доступность «Божественной Комедии» в своих наиболее крупных поэтических ценностях многовековым читателям и на родине Данте, - далеко за ее пределами обусловили наряду со всем прочим то первенствующее место, которое она заняла в итальянской национальной культуре.

Трудности поэтического перевода, усугубляемые в данном случае историческими и творческими особенностями текста «Божественной Комедии», воздвигали, конечно, свои серьезные препятствия к знакомству с этим исключительным литературным памятником, в частности и перед русскими его истолкователями. Несколько имевшихся в нашем распоряжении старых переводов дантовского творения, в том числе переводы Д. Мина, Д. Минаева, О. Чюминой и других, были далеки или относительно далеки от достойной передачи и подлинного содержания и сложной стилистики оригинала.

Огромный труд воссоздания великого творения Данте на русском языке был ответственно и вдохновенно осуществлен только в советскую эпоху крупнейшим мастером поэтического перевода М.Л.Лозинским. Удостоенный в 1946 году Государственной премии I степени, труд этот имеет полное право на признание его выдающимся явлением в истории русской поэзии.

«Божественная Комедия» явилась крупнейшим достижением творческой биографии русского переводчика-поэта. Именно в работе над этим творением в особенности сказались основные достоинства советской переводческой школы: взыскательность требований к поэтической технике перевода и глубина понимания идейного содержания оригинала, точно, художественно и с истинным вдохновением воссоздаваемого средствами богатейшей русской речи.

Сокращения, используемые в комментариях