Краткая характеристика литературной ситуации

1) - литература подвержена влиянию технологических процессов => изменение отношения к литературе

Во всем мире снижается интерес к чтению - люди разучились читать длинные тексты, развивается ситуация клипового сознания, человеку необходимо переключать свою деятельность. Не только школьнику и студенту сложно осилить большой текст, но и учёным сложно с текстом общаться - мы утрачиваем способность к чтению.

Потребность в перерабатывании влияет на усвоение

Текст лучше запоминается с книжного носителя

2) литература стала частью книжного бизнеса , он диктует литературе формы её создания (формирование бестселлеров). Бизнес проявляется и в таких явлениях:

Литературные премии

Книжные ярмарки

Издательские проекты

Заполонила массовая литература:

Типология массовой литры

Массовая литература (детективы, фентези, триллеры, любовные романы и т.д.)

Лихачев о массовой литре - "это платформа для качественной литературы"

Литература nonfiction (очень популярное сейчас направление - мемуары, жзл, исторические расследования, литература города и литература путешествий и др.) ЖЗЛ о Пастернаке, написанная Д.Быковым

Литература мейнстрима (между массовой и элитарной)

Женская проза

Качественная, элитарная литература

Возникновение книжных серий

Качественной литературе становится сложно конкурировать с массовой

Происходит подгон литературы под массового читателя

3) современное искусство предполагает процессуальность, участие внутри процесса

Перформансы вытесняют книги

Складывается впечатление, что книга устаревает

4) - литература находится на стадии изменения письма, упрощение языка (Кронгауз "Русский язык на грани нервного срыва"

Современная литература отражает язык, который её окружает

5) - каждый новый период в русской литературе начинается с того, что мы говорим: наша литература закончилась и у нас все плохо

Литература нулевых это не только количественное, но и качественное название

Современная литература поменяла тематику и проблематику (изменилась скорее форма, чем содержание)

Литература приобрела новый вид. Технологический прогресс позволяет литературе существовать в новом виде (и за это ему спасибо). Есть и были писатели, авангардные, которые радовались бы этим тех.новинкам.

6) Фанфики - возможность поучаствовать в процессе лит. Это новая форма освоения литературы.

Перед нами ситуация, когда разрушена граница между литературой и не литературой, писателем и не писателем. Литература стала более доступной и более понятной => она привлекает больше внимания.

Проблема стиля в современной литре

Постмодернизм (он расчистил поле, заставил взглянуть на себя, вернул в литературу категорию художественного вымысла, тоску по нравственности)

Мир - одна большая цитата,ничего кроме него не существует

Переосмысление литры советского периода

Новые возможности литературы

Возрождение лагерной, деревенской прозы, прозы о детстве и детях

Литература перешагнула постмодернизм, она пытается переосмыслить прошлое

Постмодернизм хорошо выполняет роль критики

Пелевин "Т" - условно посвящен Льву Толстому (роман об освобождении героя)

Михаил Елизаров - романы "Пастернак", " Библиотекарь" (деконструкции подвергаются культурные коды, возвращение качества трагичности пм, поиск основ бытия, компьютерность происходящих событий)

Иванов, Алексиевич - реализм

Алексиевич - единственный журналист, который получил Нобелевскую по литре, она продолжала художественный документализм (+Солженицын,Смирнов, Гранин)

"Женская проза" - тип семейно-бытового повествования, конфликт многих поколений семьи, история страны даётся через преломление семьи

Женская проза занимается адаптацией, женская проза попроще (Д. Рубина и Л.Улицкая)

Философский пласт не особо предназначен для женской прозы.

Женская проза свидельствует о том, что женщины сильную роль играют в становлении литературы.

"Мужская проза" - Захар Прилепин

тема мужского героя, сильного, яркого, интересного.

роман "Грех" - роман в рассказах (возвращение в литературу категории нравственности)

человек действия всё ещё существует, никто не в силах ему помешать

способность к иррациональному самопожертвованию

Историческая проза - Юзефович, Шишкин, Водолазкин

поиск новых исторических ориентиров

4 пласта: 1) 1993, 2) пласт настоящего 2009, 3) пласт революции, 4) пласт смуты

Авантюрная проза

история представляется цепью авантюр

"Зимняя дорога" 2015

феномен - гражданская война

борьба с временем

Михаил Шишкин "Венерин волос", " Взятие Измаила"

много жанров, разные стили направлены на сохранении литры во всем его многообразии человек может двигаться во времени в любую сторону -диалектика страдания.

2. Особенности “героя поколения” в романе В.О. Пелевина 1990-х годов.

Литературная традиция последней четверти двадцатого века обращает особое внимание на проблему поколений. Интерес писателей к этой теме возникает тогда, когда на смену герою-носителю установленных ценностей приходил или должен был прийти новый тип героя, с новой идеологической базой, с новой морально-нравственной позицией. Развал СССР привел к глобальной “вестернизации” быта- и мышления. Ценности «шестидесятников» остались в прошлом, на их месте образовался интеллектуальный и духовный вакуум.

В атмосфере исчезновения реальности, превращения мира в хаос и создавалось пространство «нового героя» современной русской литературы, вестником которого стал роман В. Пелевина «Generation "П"», вскрывающий не столько характерные черты «нового героя» поколения, сколько меру аутентичности последнего.

Роман В. Пелевина «Generation "П"» обозначает ключевые категории нового поколения, дает ему название и свою трактовку миссии этого поколения, которая заключается в попытке учредить свои правила игры, научиться самим и научить своих детей играть по этим правилам.

Роман «Generation "П"» представляет собой попытку сконструировать вероятную модель сознания «нового героя» поколения.

1.Проблема творчества и поиска себя как собственного «Я» в этом мире, или индивидуации, по К. Г. Юнгу - всегда интересовала писателей и литературу в целом. У В. Пелевина как, собственно, и в рамках литературного постмодернизма в целом, проблема творческой актуализации героя реализуется в его ориентации на мифологическое восприятие действительности и конструирование последней посредством мифологических мотивов. Воплощается это, с одной стороны, в мифореставрационных практиках, с другой, - в создании собственной мифологии.2. Мифологизации подвержено все: заглавия произведений и имена персонажей (на уровне текста), способы конструирования и восприятия реальности (на уровне героического сознания). Пелевин ориентирован на архаику, причем, архаику пародийную. Он выступает не в качестве мифотворца, а в качестве мифорестовратора, создавая мифологию «П» на основе архаического опыта.

В интервью Комсомольской правде В. Пелевин утверждает, что «мы живем во время, когда «имиджи» отражения окончательно отрываются от оригиналов и живут самостоятельной жизнью. И каждый из них приобретает определенную суггестивно-коммерческую ценность, не соответствуя абсолютно ничему в реальности. . Из подобных калейдоскопических конструкций и строится картина мира современного человека».

Трансформации подверглась «поколенческая проза». Если эстетика предшествующих периодов на первый план выносит образы «лишнего» и «потерянного» человека, которые противопоставляют себя массовому сознанию, недовольны установившемся порядком, литература конца XX ч века меняет восприятие поколенческой парадигмы.

Постмодернистский принцип контекстной зависимости значения и бесконечной расширяемости контекста приводит к бессмысленности серьезного поиска ответов на сущностные онтологические вопросы, а попытка героев эти ответы все же обнаружить воспринимается не более как диалогическая игра сознаний с теми смыслами, которые эти же сознания и порождают.

Герой Пелевина стремится реализовать свою активную жизненную позицию. Но целенаправленное отрицание истории привело к тому, что бунтовать ему уже не с кем, вместе с Советским Союзом исчезла актуальность противопоставлений. Тотальная социальная имитация, смена ролей-масок приводит к стиранию индивидуальности.

3. Герой без индивидуальности. Невозможно отрицать принадлежность обществу.

Виктор ПЕЛЕВИН «Generation Пи»: Общество потребления

Идея тройственности – псевдонародная традиция.(пародийность)

Поколение, которое выбрало Пепси – выбор вообще отсутствовал – решение навазяно обществу. Постмодернизм, который разрушает сам себя

3. Роман Саши Соколова «Школа для дураков» в контексте развития нереалистических тенденций в русской прозе 1970-х годов («модернистские» и «постмодернистские» черты в романе).

Постмодернизм – это, прежде всего, особое мировосприятие, в основе которого лежит осознание относительности всех истин, исчерпанности ресурсов разума, скептицизм, тотальный плюрализм, принципиальная установка на открытость, размывание всех границ и ограничений, отмену всех табу. Он является порождением мирового общецивилизационного кризиса второй половины ХХ века.

Перечислим особенности ˝русского постмодернизма˝, противоречащие философии постмодернизма ˝классического˝: 1) абсурдность картины мира как отражение реального абсурда жизни; 2) неравнодушие к социальной проблематике, политизация как следствие деконструкции советского мифа; 3) особое отношение к гуманистическим ценностям, отсутствие релятивизма ˝без берегов˝, тоска по вере, по идеалу; 4) пристрастие к специфическому типу героя, продолжающему линию древнерусского юродивого; 5) связь с культурной традицией по принципу притяжения-отталкивания, отсюда - особый характер игры: ˝игра при свете совести˝, поиск ˝последнего слова˝, продолжение русской культурной традиции через диалог-спор; 6) связь экспериментов в области формы и нравственно-философских исканий.

1. Вторая половина 60-начало 70х гг. Зарождения постмодернизма. Существует исключительно подпольно. Тяга к неклассической прозе и поэзии.

2. 80-е годы. Возникает соцарт. Приходят Пелевин и Сорокин. Эпатажность. Эстетика шока. Радостное празднование поминок по русской культуре и литературе.

3. 90-е годы. Постмодернизм как господствующее направление в русской литературе. Первый русский букер был дан за роман постмодернизма. Он вдруг превращается в господствующий метод.

4. 2000е гг. Утверждение, будто постмодернизм мертв. Уходит на периферию, просто один из методов.

Органичный синтез опыта русской классической культурной традиции, эстетики модернизма и постмодернистских приемов письма в первых романах С.Соколова: ˝Школа для дураков˝ (1973, распространялся самиздатом, опубл. - 1976 (в США), 1989 (в России) и ˝Между собакой и волком˝ (1979, опубл. - 1980 (в США), 1989 (в России). ˝Школа для дураков˝. С. Соколов утверждает, что технику потока сознания открыл самостоятельно. Продолжение культурной ветви русского юродства. Убожество героев как свидетельство их избранничества, приобщенности к вечному. Деконструкция советской системы – принудительная советская система представлена в виде школы для больных детей. Мир, увиденный сквозь призму шизофренического сознания подростка. Форма потока сознания как способ передачи раздвоенного сознания героя, переплетение сознания и подсознания. Ослабление событийности сюжета. Относительность времени и пространства, границы между живым и мертвым, отсутствие ˝реальных точек отсчета˝. У модернистов всегда сложные отношения со временем. Вопрос преодоления смерти – мальчик не верит, что смерть существует, он сохраняет возможность видеть мертвых людей. [Умирает учитель географии Павел Петрович Норвегов, он же Савл]. Так как герой находится вне категории времени, потому смерть не существует для него. Размывание грани между воображаемым и реальным. Поэтичность воображаемого и абсурдность реального мира регламентации и стандарта ˝школы для дураков˝.

Противопоставление истинности ощущения и восприятия героя ложному пониманию человека как части механизма. Столкновение героев, связанных с ˝географией и климатом˝ (Михеев- Медведев, Вета Акатова, Норвегов, Роза Ветрова) и недругов (Трахтенбах-Тинберген, отец героя, директор школы Перилло, учительница литературы Водокачка, психиатр Заузе). Концовка – рушится мир мальчика, процесс инициации прошел, а потому мир памяти рухнул. Финал не открытый, он зависит от внешних показателей (характерно для постмодернизма), произвольный финал, обрывающий повествование. Вставная глава «Рассказы, написанные на веранде» - мальчик вырос и стал писателем? В зависимости от того, какую стилистическую трактовку выберет читатель, можно будет трактовать и эту вставную часть. Символика заглавия: 1. Как место действия. 2. Тема мальчика-музыканта.. 3. Школа для нас.

4. Русский постмодернизм 1960-2000-х: основные авторы, особенности эволюции художественной системы.

Русский ПМ – тип ухода от действительности. Ощущение разочарования совпадает со временем после оттепели. Рождается герой-маргинал. Ощущение потерянности.

Характеристика ПМ:

Деконструкция советской культуры

Герой-юродивый (в европейском ПМ аналог – герой-шизофреник): он не имеет психических заболеваний, но он смотрит на мир с другой логикой

Русская лит-ра – это лит-ра смысла

В русском ПМ всегда будет сохраняться некий смысл, некий положительный конец

Русский ПМ имеет более жизнеутверждающий характер

I этап. вторая половина 60-х – начало 70-х

Это зарождение ПМ. В это время он существует подпольно.

Тяга не к классической прозе и поэзии (нереалистич. техники).

Поиски положительного идеала.

· Саша Соколов «Школа для дураков»

Техника потока сознания

Есть компоненты модернизма:

герой, страдающий раздвоением личности,

перед нами болезнь – избирательная память

вопрос преодоления смерти

герой-музыкант, метафорическое сознание

ассоциации, смежные понятия

различные языковые игры

поэтический взгляд на мир

сюжет инициации, взросления

Компоненты ПМ:

советская система представлена в виде школы

идея деконструкции

Концовка – 2 варианта: 1) мир мальчика рушится; 2) у автора заканчивается бумага, он выходит на улицу и превращается в прохожего

Есть вставка «Рассказы, написанные на веранде»

Непонятно, кем написаны эти рассказы. В зависимости от трактовки романа, по-разному трактуется и эта часть.

Символика заглавия: 1) школа для дураков, 2) школа для музыкантов, 3) мы все дураки (школа для нас)

· Венедикт Ерофеев «Москва-Петушки»

Деконструкция системы

Герой противопоставлен обществу

Конфликт интеллигенции

Отсылка к «Мертвым душам» (хронотоп дороги – путь души, история мистерии)

Образы пьянства

Крушение абсолютно всех величин (ангелы становятся бесятами)

Евангельский пласт, человеческая оставленность.

II Этап. 80-е годы

Крах советской системы

Медленно, но радостно прощаемся с прошлым

Эпатаж, эстетика шока

Пелевин и Сорокин

· Сорокин, цикл «Норма» (1984)

Проходится по всем советским реалиям

Не испытывает никакого уважения к советской системе

Начало как у советского романа => фантасмагория и абсурд

Норма себя изжила

Сорокин предлагает расстаться с иллюзиями и штампами

Уничтожая пошлость, Сорокин уничтожает от нее лит-ру

III Этап. 90-е годы-2000-е

ПМ становится главенствующим стилем в лит-ре – активно печатают

ПМ на время вытесняет всю лит-ру

ПМ оказывается в психологической ситуации: как критиковать, когда ты основное направление?

ПМ стирает грань между массовой и элитарной лит-рой

· Виктор ПЕЛЕВИН «Generation Пи», «Чапаев и пустота»

Идея тройственности – псевдонародная традиции

Поколение, которое выбрало Пепси – выбор вообще отсутствовал – решение навазяно обществу

ПМ, который разрушает сам себя

IV Этап. Нулевые.

ПМ – мертв

ПМ уходит на периферию

ПМ все равно активно используется.

5. Современная литература о детях и детстве. Роман М. Петросян «Дом, в котором…» в контексте литературных традиций.

В последнее время в современной лит-ре появился новый интерес к описанию детства.

Петросян «Дом, в котором…»

Рубен Гальего Гонсалес «Белое на черном»

Павел Санаев «Похороните меня за плинтусом»

Тема детства отражена по-разному

На фоне событий, происходящих в стране, мироощущение детей не очень-то положительное (разве что в «Доме» только, но и там тоже как посмотреть)

Нелегкая судьба детей (что у Петросян, что у Гонсалеса действие происходит в интернатах)

Преодоление трудностей

Мировоззрение детей сближается с мировоззрением взрослых.

· Роман Петросян «Дом, в котором…».

Роман писался очень долго. Она не планировала его издавать, так получилось, что рукопись попала в руки издательству, и ей предложили напечатать роман. У нее был год, чтобы дописать финал, оттого финал прописан хуже всего, много недоработок, как она сама писала «герои не желали существовать в сюжете».

Место действия – интернат для детей. Он стоит на отшибе. С одной стороны, на него светит солнце, с другой – всегда тень => тема двойственности.

У каждого ребенка своя кличка. Только у одного Курильщика названо имя – Эрик Циммерман. Не случайно и то, что повествование начинается именно от его лица – мы все, когда начинаем читать этот роман, в своем роде «курильщики», т.к. с помощью его описания мы знакомимся с Домом (как и он сам)

В Доме существуют несколько стай, соответственно у каждой свой вожак. Хозяин всего Дома – Слепой. Он стал им не по своей воле, его «назначили», у него и выбора то не было.

В романе несколько временных пластов – есть настоящее (Сфинкс, Курильщик, Слепой, Табаки, Макендонский, Лорд и иже с ними), есть прошлое (Кузнечик, он же Сфинкс в настоящем, Слепой, Мавр и другие). Со временем у романа вообще отдельная ситуация – там есть герой – Табаки – он терпеть не может часы. И, так как он герой вне времени, у него время спирально (время не линейно)

У Дома есть Изнанка и Наружность. Наружность – это наша реальность, т.е. туда ушли после выпуска те, кто либо сам не принял Дом, либо Дом их не принял. Изнанка – это так называемый Лес, туда нужны проводники. Это ирреальность, где обитатели Дома проживают другую жизнь (Сфинкс прожил там очень долго, в а реальности Дома он отсутствовал в разы меньше, оттого он и Сфинкс – мудрый)

В конце романа кто-то уходит в Наружность, кто-то в Изнанку. Сфинкс (он хранитель Дома), который сам принял Дом и которого Дом принял, уходит в Наружность => Дом в итоге рушится.

Примечательно и то, что только один взрослый в романе Ральф Первый верит в Изнанку и в конце романа оказывается именно там. Все остальные взрослые не такие прошаренные.

Жанр романа трудно определить. Это дикий синтез философского романа, магического реализма и романа-воспитания.

Лекция к семинару

"Современный литературный процесс в России: основные тенденции"

За тысячелетнюю историю (с XI по XX век включительно) отечественная литература прошла долгий и сложный путь. Периоды расцвета сменялись в ней временами упадка, бурное развитие - застоем. Но даже во времена спадов, вызванных историческими и общественно-политическими обстоятельствами, русская литература продолжала своё поступательное движение, которое в конце концов привело её к вершинам мирового словесного искусства.
Русская литература поражает удивительным богатством своего содержания. Не было ни одного вопроса, ни одной сколько-нибудь важной проблемы, связанной со всеми сторонами жизни России, которые бы не затрагивали в своих произведениях наши великие художники слова. При этом, многое из того, о чём они писали, касалось жизни не только в нашей стране, но и во всём мире.
При всей своей всеобъемлемости и глубине содержания произведения великих деятелей отечественной словесности были понятны и доступны широким кругам читателей, что лишний раз свидетельствовало об их величии. Знакомясь с величайшими созданиями русской литературы, мы находим в них многое, что созвучно нашему беспокойному времени. Они помогают нам осмыслить происходящее в современной действительности, лучше понять самих себя, осознать своё место в окружающем мире и сохранить человеческое достоинство.
Современный литературный процесс заслуживает особого внимания по ряду причин: во-первых, литература конца XX века своеобразно подвела итог художественным и эстетическим исканиям всего столетия; во-вторых, новейшая литература помогает понять всю сложность и дискуссионность нашей действительности; в-третьих, своими экспериментами и художественными открытиями она намечает перспективу развития литературы XXI века.
Литература переходного периода - это время вопросов, а не ответов, это период жанровых трансформаций, это время поисков нового Слова. «Во многом непонятны мы, дети рубежа веков, мы ни «конец» века, ни «начало» нового, а схватка столетий в душе; мы - ножницы между столетиями» . Сказанные больше ста лет назад слова Андрея Белого могут повторить сегодня практически все.
Татьяна Толстая определила специфику сегодняшней литературы: «XX век - это время, прожитое с оглядкой назад через бабушек, дедушек и родителей. Это часть моего мироощущения: будущего нет, настоящее - это только математическая линия, единственная реальность - это прошлое… Воспоминание о прошлом составляет какой-то видимый и ощутимый ряд. И поскольку он более зрим и ощутим, то человека начинает тянуть в прошлое, как других иногда тянет в будущее. И у меня иногда создаётся ощущение, что мне хочется попасть назад в прошлое, ибо это и есть будущее» .
«Счастлив тот, кто преодолевал рубежи веков, кому довелось пожить в соседствующих столетиях. Почему: да потому что это как две жизни отбарабанить и даже если бы одну жизнь ты проторчал в Саранске, а другую отпраздновал на Соломоновых островах, или одну пропел-прогулял, а другую в заточении отсидел, или в одной жизни ты был пожарником, а в другой предводителем мятежа» , - иронически пишет писатель Вячеслав Пьецух.
Лауреат Букеровской премии Марк Харитонов написал: «Чудовищный, потрясающий век! Когда сейчас, под занавес, пробуешь окинуть его взглядом, дух захватывает, сколько он вместил разнообразия, величия, событий, насильственных смертей, изобретений, катастроф, идей. Эти сто лет по густоте и масштабу событий сравнимы с тысячелетиями; быстрота и интенсивность перемен нарастали в геометрической прогрессии… Осторожно, ни за что не ручаясь, заглядываем мы за новый предел. Какие возможности, какие надежды, какие угрозы! И насколько всё ещё более непредсказуемо!» .
Современную литературу часто называют «переходной» - от жёстко унифицированной подцензурной советской литературы к существованию литературы в совершенно иных условиях свободы слова, изменения роли писателя и читателя. Поэтому оправдано частое сопоставление с литературным процессом и Серебряного века, и 20-х годов: ведь тогда так же нащупывались новые координаты движения литературы. Виктор Астафьев высказал мысль: «Современная литература, основанная на традициях великой русской литературы, начинается заново. Ей, как и народу, предоставлена свобода… Литераторы мучительно ищут этот путь» .
Одной из ярких черт современности является многоголосие новейшей литературы, отсутствие единого метода, единого стиля, единого лидера. Известный критик А. Генис считает, что «нельзя рассматривать современный литературный процесс как однолинейный, одноуровневый. Литературные стили и жанры явно не следуют друг за другом, а существуют одновременно. Нет и в помине былой иерархичности литературной системы. Всё существует сразу и развивается в разных направлениях» .
Пространство современной литературы очень пёстрое. Литературу творят люди разных поколений: те, кто существовал в недрах советской литературы, те, кто работал в андеграунде литературы, те, кто начал писать совсем недавно. У представителей этих поколений принципиально различное отношение к слову, к его функционированию в тексте.
- Писатели-шестидесятники (Е. Евтушенко, А.Вознесенский, В. Аксёнов, В. Войнович, В. Астафьев и др.) ворвались в литературу во время оттепели 1960-х годов и, почувствовав кратковременную свободу слова, стали символами своего времени. Позже их судьбы сложились по-разному, но интерес к их творчеству сохранялся постоянно. Сегодня - это признанные классики современной литературы, отличающиеся интонацией иронической ностальгии и приверженность к мемуарному жанру. Критик М. Ремизова пишет об этом поколении так: «Характерными чертами этого поколения служат известная угрюмость и, как ни странно, какая-то вялая расслабленность, располагающая больше к созерцательности, нежели к активному действию и даже незначительному поступку. Их ритм - moderato. Их мысль - рефлексия. Их дух - ирония. Их крик - но они не кричат…» .
- Писатели поколения 70-х - С. Довлатов, И. Бродский, В. Ерофеев, А. Битов, В. Маканин, Л. Петрушевская. В. Токарева, С. Соколов, Д. Пригов и др. Они работали в условиях творческой несвободы. Писатель-семидесятник, в отличие от шестидесятника, связал свои представления о личной свободе с независимостью от официальных творческих и социальных структур. Один из заметных представителей поколения Виктор Ерофеев так написал об особенностях почерка этих писателей: «С середины 70-х годов началась эра невиданных доселе сомнений не только в новом человеке, но и в человеке вообще… литература засомневалась во всем без исключения: в любви, детях, вере, церкви, культуре, красоте, благородстве, материнстве, народной мудрости…» . Именно это поколение начинает осваивать постмодернизм, в самиздате появляется поэма Венедикта Ерофеева «Москва - Петушки», романы Саши Соколова «Школа для дураков» и Андрея Битова «Пушкинский дом», фантастика братьев Стругацких и проза русского Зарубежья.
- С «перестройкой» в литературу ворвалось ещё одно многочисленное и яркое поколение писателей - В. Пелевин, Т.Толстая, Л. Улицкая, В. Сорокин, А. Слаповский, В. Тучков, О. Славникова, М. Палей и др. Они начали работать уже в бесцензурном пространстве, смогли свободно осваивать «разнообразные маршруты литературного эксперимента». Проза С. Каледина, О. Ермакова, Л. Габышева, А. Терехова, Ю. Мамлеева, В. Ерофеева, повести В. Астафьева и Л. Петрушевской затрагивали запретные ранее темы армейской «дедовщины», ужасов тюрьмы, быта бомжей, проституции, алкоголизма, бедности, борьбы за физическое выживание. «Эта проза возродила интерес к «маленькому человеку», к «униженным и оскорблённым» - мотивам, формирующим уходящую в XIX век традицию возвышенного отношения к народу и народному страданию. Однако, в отличие от литературы XIX века, «чернуха» конца 1980-х годов показала народный мир как концентрацию социального ужаса, принятого за бытовую норму. Эта проза выразила ощущение тотального неблагополучия современной жизни…», - пишут Н.Л. Лейдерман и М.Н. Липовецкий.
- В конце 1990-х годов появляется другое поколение совсем молодых писателей - А. Уткин, А. Гостева, П. Крусанов, А. Геласимов, Е. Садур и др.), о которых Виктор Ерофеев говорит: «Молодые писатели - первое за всю историю России поколение свободных людей, без государственной и внутренней цензуры, распевающих себе под нос случайные рекламные песенки. Новая литература не верит в «счастливые» социальные изменения и моральный пафос, в отличие от либеральной литературы 60-х годов. Ей надоели бесконечное разочарование в человеке и мире, анализ зла (литература андеграунда 70-80-х гг.)».
Первое десятилетие XXI век а - настолько разноплановое, многоголосое, что об одном и том же писателе можно услышать крайне противоположные мнения. Так, например, Алексей Иванов - автор романов «Географ глобус пропил», «Общага-на-Крови», «Сердце Пармы», «Золото бунта» - в «Книжном обозрении» назван самым ярким писателем, появившемся в российской литературе XXI века». А вот какое мнение об Иванове высказывает писатель Анна Козлова: «Картина мира Иванова - это участок дороги, который видит из своей будки цепной пёс. Это мир, в котором ничего нельзя изменить и остаётся только пошучивать над рюмкой водки в полной уверенности, что только что тебе во всех неприглядных подробностях открылся смысл жизни. В Иванове мне не нравится его стремление быть лёгким и глянцевитым… Хотя не могу не признать, что он - чрезвычайно одарённый автор. И своего читателя нашёл».
З. Прилепин - лидер протестной литературы.
Д. Быков. М. Тарковский, С. Шаргунов, А. Рубанов
Д. Рубина, М. Степнова и др.

Массовая и элитарная литература
Одной из особенностей нашего времени является переход от монокультуры к многомерной культуре, содержащей бесконечное множество субкультур.
В массовой литературе существуют жёсткие жанрово-тематические каноны, являющие собой формально-содержательные модели прозаических произведений, которые построены по определённой сюжетной схеме и обладают общностью тематики, устоявшимся набором действующих лиц и типов героев.
Жанрово-тематические разновидности массовой литературы - детектив, триллер, боевик, мелодрама, фантастика, фэнтези и др. Для этих произведений характерны лёгкость усвоения, не требующая особого литературно-художественного вкуса эстетического восприятия, доступность разным возрастам и слоям населения, независимо от их образования. Массовая литература, как правило, быстро теряет свою актуальность, выходит из моды, она не предназначена для перечитывания, хранения в домашних библиотеках. Не случайно уже в XIX веке детективы, приключенческие романы и мелодрамы называли «вагонной беллетристикой», «железнодорожным чтивом», «одноразовой литературой».
Принципиальное отличие массовой и элитарной литератур заключается в различных эстетиках: массовая литература опирается на эстетику тривиального, обыденного, стереотипного, тогда как элитарная - на эстетику уникального. Если массовая литература живёт использованием наработанных сюжетных штампов и клише, то важной составляющей элитарной литературы становится художественный эксперимент. Если для массовой литературы абсолютно не важна авторская точка зрения, то отличительной чертой элитарной литературы становится ярко выраженная авторская позиция. Важная функция массовой литературы - создание такого культурного подтекста, в котором любая художественная идея стереотипизируется, оказывается тривиальной по своему содержанию и по способу потребления, взывает к подсознательным человеческим инстинктам, создает определённый тип эстетического восприятия, который и серьёзные явления литературы воспринимает в упрощённом виде.
Т. Толстая в эссе «Купцы и художники» говорит о необходимости беллетристики так: «Беллетристика - прекрасная, нужная, востребованная часть словесности, выполняющая социальный заказ, обслуживающая не серафимов, а тварей попроще, с перистальтикой и обменом веществ, т.е. нас с вами, - остро нужна обществу для его же общественного здоровья. Не всё же фланировать по бутикам - хочется пойти в лавочку, купить булочку» .
Литературные судьбы некоторых современных писателей демонстрируют процесс сокращения пропасти между элитарной и массовой литературами. Так, например, на границе этих литератур расположилось творчество Виктории Токаревой и Михаила Веллера, Алексея Слаповского и Владимира Тучкова, Валерия Залотухи и Антона Уткина, писателей интересных и ярких, но работающих на использовании художественных форм массовой литературы.

Литература и пиар
Писатель сегодня сталкивается с необходимостью бороться за своего читателя, применяя пиар-технологии. «Если я читать не буду, если ты читать не будешь, если он читать не будет - кто же нас тогда прочтёт?» - иронически задаёт вопрос критик В. Новиков. Писатель старается приблизиться к своему читателю, для этого организуются различные творческие встречи, чтение лекций, презентации новых книг в книжных магазинах.
В. Новиков пишет: «Если принять за единицу писательской известности номен (по-латыни «имя»), то можно сказать, что известность эта складывается из множества миллиноменов, устных и письменных упоминаний, называний. Всякий раз, произнося слова «Солженицын», «Бродский», «Окуджава», «Высоцкий» или говоря, например: Петрушевская, Пьецух, Пригов, Пелевин, - мы участвуем в сотворении и поддержании слав и популярностей. Если же мы чьего-то имени не произносим, мы осознанно или неосознанно - тормозим чьё-то продвижение по лестнице публичного успеха. Толковые профессионалы это усваивают уже с первых шагов и хладнокровно ценят сам факт называния, номинации, независимо от оценочных знаков, понимая, что самое страшное - молчание, которое, как радиация, убивает незаметно» .
Татьяна Толстая так видит новое положение писателя: «Сейчас читатели отвалились, как пиявки, от писателя и дали ему возможность находиться в ситуации полной свободы. И те, кто ещё приписывает писателю роль пророка в России, - это самые крайние консерваторы. В новой ситуации роль писателя изменилась. Раньше на этой рабочей лошадке ездили все, кто только мог, теперь она сама должна идти и предлагать свои рабочие руки и ноги». Критики П. Вайль и А. Генис точно определили переход от традиционной роли «учителя» к роли «равнодушного летописца» как «нулевой градус письма». С. Костырко считает, что писатель оказался в непривычной для русской литературной традиции роли: «Нынешним писателям как будто легче. Никто не требует от них идеологического служения. Они вольны сами выбирать свою модель творческого поведения. Но, одновременно, свобода эта и усложнила их задачи, лишив очевидных точек приложения сил. Каждый из них остаётся один на один с бытийной проблематикой - Любовь, Страх, Смерть, Время. И работать надо на уровне этой проблематики» .

Основные направления современной прозы
Современная литература в своём развитии определяется действием нескольких законов: законом эволюции, законом взрыва (скачка), законом консенсуса (внутреннего единства).
Закон эволюции реализуется в усвоении традиций предшествующей национальной и мировой литератур, в обогащении и развитии их тенденций, в стилевых взаимодействиях внутри определённой системы. Так, неоклассическая (традиционная) проза связана генетически с русским классическим реализмом и, развивая его традиции, приобретает новые качества. «Память» сентиментализма и романтизма порождает такие стилевые образования, как сентиментальный реализм (А. Варламов, Л. Улицкая, М. Вишневецкая и др.), романтический сентиментализм (И. Митрофанов, Е. Сазанович) .
Закон взрыва выявляется в резком изменении соотношения стилей в синхронных художественных системах литературы. Причём, взаимодействуя друг с другом, сами художественные системы дают неожиданные стилевые течения. При взаимодействии реализма и модернизма возникает постреализм . Авангард как прагматически направленная ветвь модернизма и реализм в его соцреалистическом варианте выливается в тенденциозное течение - соц-арт (рассказы В. Сорокина, «Палисандрия» Саши Соколова, «Парк» З. Гареева). Авангард и классический реализм порождают концептуализм («Глаз божий» и «Душа патриота» Е. Попова, «Письмо к матери», «Карманный апокалипсис» Вик. Ерофеева). Происходит очень интересное явление - взаимодействие разных стилевых течений и разных художественных систем способствует образованию новой художественной системы - постмодернизма . Говоря о генезисе постмодернизма, этот момент упускают из вида, отрицая всякую традицию и связь его с предшествующей литературой.
Взаимодействие и генетическая связь разных стилевых течений в рамках определённых художественных систем, взаимодействие художественных систем между собой подтверждает внутренне единство (консенсус) русской литературы, метастилем которой является реализм.
Таким образом, классифицировать направления современной прозы сложно, однако первые попытки уже существуют.
Неоклассическая линия в современной прозе обращается к социальным и этическим проблемам жизни, исходя из реалистической традиции русской литературы с её проповедческой и учительской ролью. Это произведения, которые носят открыто публицистический характер, тяготеют к философской и психологической прозе (В.Астафьев, Б. Васильев, В. Распутин и др.).
Для представителей условно-метафорического направления современной прозы, напротив, не свойственна психологическая обрисовка характера героя, свои истоки писатели (В. Орлов, А. Ким, В. Крупин, В. Маканин, Л. Петрушевская и др.) видят в иронической молодёжной прозе 60-х годов, поэтому строят художественный мир на различных типах условностей (сказочной, фантастичной, мифологической).
Мир социально-сдвинутых обстоятельств и характеров, внешнее равнодушие к любому идеалу и ироническое переосмысление культурных традиций характерны для так называемой «другой прозы». Произведения, объединённые этим достаточно условным названием, очень разные: это и восходящая к жанру физиологического очерка натуральная проза С. Каледина, Л. Габышева, и игровой по своей поэтике иронический авангард (Евг. Попов, В. Ерофеев, В. Пьецух, А. Королёв и др.).
Больше всего литературоведческих споров вызывает постмодернизм, воспринимающий чужие языки, культуры, знаки, цитаты как собственные, из них строящий новый художественный мир (В. Пелевин, Т. Толстая, В. Нарбикова, В. Сорокин и др.). Постмодернизм пытается существовать в условиях «конца литературы», когда уже ничего нового написать нельзя, когда сюжет, слово, образ обречены на повторение. Поэтому характерной особенностью литературы постмодернизма становится интертекстуальность. В таких произведениях внимательный читатель постоянно наталкивается на цитаты, образы классической литературы XIX и XX вв.

Современная женская проза
Ещё одну яркую отличительную черту современного литературного процесса иронически обозначает В. Ерофеев: «В русской литературе открывается бабский век. В небе много шаров и улыбок. Десант спущен. Летит большое количество женщин. Всякое было - такого не было. Народ дивится. Парашютистки. Летят авторы и героини. Все хотят писать о женщинах. Сами женщины хотят писать».
Женская проза активно заявила о себе ещё в конце 80-х годов XX века, когда на литературном горизонте появились столь яркие и разные писательницы, как Л. Петрушевская, Т. Толстая, В. Нарбикова, Л. Улицкая, В. Токарева, О. Славникова, Д. Рубина, Г. Щербакова и др.
В. Токарева устами своей героини писательницы из романа «Телохранитель» говорит: «Вопросы примерно одни и те же и у русских журналистов, и у западных. Первый вопрос - о женской литературе, как будто бывает ещё и мужская литература. У Бунина есть строчки: «Женщины подобны людям и живут около людей». Так и женская литература. Она подобна литературе и существует около литературы. Но я знаю, что в литературе имеет значение не пол, а степень искренности и таланта… Я готова сказать: «Да». Существует женская литература. Мужчина в своём творчестве ориентируется на Бога. А женщина - на мужчину. Женщина восходит к Богу через мужчину, через любовь. Но, как правило, объект любви не соответствует идеалу. И тогда женщина страдает и пишет об этом. Основная тема женского творчества - тоска по идеалу».

Современная поэзия
М.А. Черняк признаёт, что «за окном» у нас очень «непоэтическое время. И если рубеж XIX-XX веков, «Серебряный век», часто называли «веком поэзии», то рубеж XX-XXI веков - это «прозаическое время». Однако нельзя не согласиться с поэтом и журналистом Л. Рубинштейном, отметившим, что «поэзия точно есть, хотя бы потому, что её просто не может не быть. Её можно не читать, её можно игнорировать. Но она есть, ибо у культуры, у языка существует инстинкт самосохранения…».

Очевидно, что новейшая литература - сложна и многообразна. «Современная литература - это не рассказ о современности, а разговор с современниками, новая постановка главных вопросов о жизни. Она возникает как энергия только своего времени, но увиденное и прожитое - это ведь не зрение и не жизнь. Это знание, духовный опыт. Новое самосознание. Новое духовное состояние» , - полагает лауреат Букеровской премии 2002 г. Олег Павлов.
Литература всегда живёт своей эпохой. Она ею дышит, она, как эхо, её воспроизводит. О нашем времени и о нас будут судить и по нашей литературе тоже.
«Собеседник - вот кто мне нужен в новом веке - не в золотом, не в серебряном, а в нынешнем, когда жизнь стала важнее литературы» , - слышится голос современного писателя. Не мы ли те собеседники, которых он ждёт?

Список использованной литературы:

1. Нефагина, Г.Л. Русская проза конца XX века/ Г.Л. Нефагина. - М.: Флинта: Наука, 2003. - 320 с.
2. Прилепин, З. Именины сердца: разговоры с русской литературой/ З. Прилепин. - М.: АСТ: Астрель, 2009. - 412 с.
3. Прилепин, З. Книгочёт: пособие по новейшей литературе с лирическими и саркастическими отступлениями/ З. Прилепин. - М.: Астрель, 2012. - 444 с.
4. Черняк, М.А. Современная русская литература: Учебное пособие/ М.А. Черняк. - СПб., Москва: САГА, ФОРУМ, 2008. - 336 с.
5. Чупринин, С. Русская литература сегодня: Большой путеводитель/ С. Чупринин. - М.: Время, 2007. - 576 с.

Сост.:
Дегтярёва О.В.,
заведующий МБО
МБУК ВР «Межпоселенческая центральная библиотека»
2015 г.

2.13 «Русский культурный Ренессанс» рубежа XIX – XX веков: Серебряный век русской литературы. Модернистские течения в русской поэзии начала XX века. Социально-экономические и политические противоречия в России конца XIX – начала XX века. Экономический рост и его влияние на развитие культуры. Возникновение новых журналов, издательств, изменение статуса писателя («Знание», «Среды», «Сатирикон» и др.). Противоречивый комплекс настроений «конца века» и его отражение в литературе, искусстве, философии: усиление чувства мирового катастрофизма, эсхатологических настроений, и предчувствие обновление нового мира. Понятия «русский культурный Ренессанс», «русское религиозно-философское возрождение», «Серебряный век». Русская религиозная философия: Н. Бердяев, В. Розанов, В. Соловьев и др. Возникновение модернизма и неореалистические тенденции в литературе этого периода. Границы Серебряного века. Соловьевство, толстовство, достоевство, ницшеанство и марксизм как пять ключей к эпохе. Основные модернистские течения рубежа веков: предсимволизм (К. Фофанов, Н. Минский, С. Соловьев, М. Лохвицкая и др.), старшие и младшие символисты (Д. Мережковский, З. Гиппиус, В. Брюсов, Ф. Сологуб, К. Бальмонт, А. Блок, А. Белый и др.), акмеисты (Н. Гумилев, А. Ахматова, М. Кузьмин и др.), футуристические объединения: эго-футуризм, кубо-футуризм, «Мезонин поэзии», «Центрифуга» (В. Хлебников, И. Северянин, бр. Бурлюк, В. Гнедов, В. Маяковский, Б. Пастернак и др.). Возникновение символистского романа (А. Белый «Петербург», Д. Мережковский трилогия «Христос и Антихрист», Ф. Сологуб «Мелкий бес»). Литературный быт Серебряного века (театр пародий «Кривое зеркало», кабаре «Бродячая собака», «Приют комедиантов»). Деятельность и творчество группы «Сатирикон»: Н. Тэффи, А. Аверченко, С. Черный. Дискуссия о кризисе театра и поиск новых форм выражения. Сборники 1908 г.: «Кризис театра» (В. Мейерхольд, В. Брюсов, А. Белый, Ф. Сологуб); «Театр: книга о новом театре» (драмолетты А. Луначарского и мечта о революционном театре масс). Писатели вне групп и направлений. Импрессионизм и экзистенциальные мотивы в творчестве И. Бунина («Антоновские яблоки», «Деревня», «Суходол», «Братья», «Господин из Сан-Франсиско»). Серебряный век и литература эмиграции.

2.14 Литературный процесс после 1917 года: литература эмиграции и литература метрополии. Специфика русской «советской» литературы: «соцреализм». Трагическое мироощущение и восторженное восприятие революции 1917 года. Потоки русской литературы после революции. Литература эмиграции и литература метрополии. Три волны эмиграции ХХ века. Формирование литературы русского рассеянья (литературы русской диаспоры). Эмигрантские культурные центры первой волны эмиграции (Париж, Берлин, Прага, Харбин). «Задержанная литература» (М. Булгаков, А. Платонов, М. Зощенко, А. Ахматова, М. Цветаева, Д. Хармс и др.). Литературные группы 20-х гг. ХХ века и их эстетическая борьба: Пролеткульт, РАПП, ЛЕФ, Перевал, Серапионовы братья, Ничевоки, ОБЭРИУ. Литературные методы и направления (синтетизм, обновленный реализм, фантастический реализм, орнаментальная литература, соцреализм). 30-е годы и окончательное администрирование литературы. 1932 год и постановление «О перестройке литературно-художественных организаций». Образование Союза писателей СССР. Роль М. Горького в формулировке новой художественной системы. Признаки соцреализма. Новый герой соцреализма. Тип конфликта и революционный гуманизм. Литература на службе государства (К. Федин «Города и годы», А. Фадеев «Разгром», М. Шолохов «Тихий Дон», Б. Полевой «Повесть о настоящем человеке»). Проблема взаимоотношения интеллигенции и революции.

2.15 Тема войны в произведениях второй половины ХХ – начала XXI века. Три этапа в осмыслении Великой Отечественной войны в советской литературе. «Бравур-поэзия» первых военных лет. Обобщенные образы: Родина-мать, солдат-защитник, народ-победитель. Пафос патриотизма. «Очерковый взрыв» (Л. Леонов, И. Эренбург, К. Симонов, А. Твардовский). Антифашистская сатира. Тенденция к образованию личной темы в литературе (1943). Расцвет военной лирики. Жанр песни в литературе о войне. Исповедальное начало (К. Симонов, С. Орлов, А. Твардовский, А. Сурков, М. Исаковский). Формирование двух противоположных тенденций в прозе этого времени. «Гоголевская» и «толстовская» традиции. Героизация и дегероизация военных событий, романтическое и реалистическое отношение к подвигу. Повесть Э. Казакевича «Звезда»: реализм и романтика подвига разведчиков. «Поэмы победы». Литература руин. Военная проза послевоенных лет. Аналитический период осмысления темы (М. Шолохов «Судьба человека»). «Лейтенантская проза» (Ю. Бондарев «Батальоны просят огня», «Последние залпы», «Горячий снег», В. Астафьев «Пастух и пастушка»). Тенденция к дегероизации. Углубление военной прозы через обращение к романной форме: эпичность, совмещение временных пластов, постижение прошлого через настоящее, перенос акцента с событий на характер. Проблемы «война и тоталитарное государство», «война и национальное самосознание». Забытые войны ХХ века: афганские события («Цинковые мальчики» С. Алексиевич). Творчество С. Алексиевич. «У войны – не женское лицо», «Зачарованные смертью». Деградация и саморазрушение советского общества. Выход физиологии социума на первый план в литературе. Война и принципы ее изображения в русской современной литературе (рассказы В. Маканина «Кавказский пленный» и «Однодневная война»). Документально-эссеистское начало в современной словесности. Стремление литературы противостоять напору беллетризма. «Цитирование» действительности. Образ автора в литературе «факта».

2.16 Проза 1953 – 1984 годов: новая система ценностей в эпоху «оттепели» и возвращение администрирования в литературу. Новое лицо поэзии, прозы и драматургии 60-х годов: «шестидесятничество». «Оттепельные» явления в культуре. Изменение сознания человека после Великой отечественной войны. Полет в космос. Шедевры кинематографа (С. Ростоцкий, Ф. Миронер, М. Хуциев, Я. Калатозов). Театр Современник. Театр на Таганке. Памятник В. Маяковскому. Новые университеты. Литературно-художественные журналы («Нева», «Москва», «Юность», «Молодая гвардия», «День поэзии», «Вопросы литературы» и т.д.) Возникновение основных направлений современной прозы (военная, лагерная, молодежная, деревенская, о советском прошлом) и их развитие в 70-80-е годы. Преодоление «бесконфликтности». Лагерная проза: открытие лагерной темы А. Солженицыным («Один день Ивана Денисьевича», «Архипелаг ГУЛАГ»). Художественная параллель лагерь – государство. «Колымские рассказы» В. Шаламова. Изображение «на грани». Тип героя исключительного, героя-интеллигента, тяготеющего к условно-эстетическому, обобщенно-символическому восприятию мира. «Верный Руслан (История караульной собаки)» Г. Владимова. Преодоление лагерной прозой тематических рамок лагерной темы, слияние с другими направлениями («Зона» С. Довлатова). Деревенская проза: социально-философский, лирико-философский, нравственно-философский и условно-символический ракурсы воплощения деревенской темы в литературе (А. Солженицын «Матренин двор». В. Белов «Привычное дело». Ф. Абрамов «Братья и сестры». В. Астафьев «Последний поклон». «Царь-рыба». В. Распутин «Прощание с Матерой», «Пожар»). Творчество В. Шукшина и новый тип героя в его рассказах. Новые аспекты темы коллективизации в прозе о советском прошлом (С. Залыгин «На Иртыше». Б. Можаев «Мужики и бабы»). Городская молодежная проза: борьба за личностное начало в опоре на культурные ценности человечества (Ю. Трифонов «Студенты», В. Аксенов «Коллеги», «Звездный билет», А. Гладилин «Хроники времен Виктора Подгурского»).

От советской мелодрамы к психологическому театру. Публицистическая драма («производственная» драма: И. Дворецкий, А. Гельман). Основные черты. Типы конфликта. Характер героя. Позиция автора. Психологическая драма (А. Арбузов, А. Володин, А. Вампилов, В. Розов, М. Рощин и др. Театр А. Вампилова («Дом окнами в поле», «Прощание в июне», «Старший сын, или Свидание в предместье», «Утиная охота», «Прошлым летом в Чулимске»).

Поэтическая традиция эпохи «оттепели» и ее связь с Серебяным веком. Традиции «ахматовско-акмеистического» стиха в поэзии 60-80-х годов. Творчество И. Бродского, В. Соколова, А. Кушнера, О. Чухонцева, В. Шефнера и др. «Чистая» поэзия И. Бродского. Традиции «хлебниковско-футуристического» стиха в поэзии 1960-1980-х годов. Творчество Е. Евтушенко, А. Вознесенского, Р. Рождественского, Д. Самойлова, Б. Ахмадуллиной и др. «Интеллектуальная поэзия» А. Вознесенского. «Архитектура» стиха. «Видеомы». Жанровый поиск. «Традиции «есенинско-крестьянского» стиха в поэзии 60-80-х годов. Творчество Н. Рубцова, В. Солоухина, Н. Тряпкина, А. Тарковского. Поэтический мир Н.Рубцова. Поэзия бардов. Поэты-песенники В. Высоцкий, Б. Окуджава, А. Галич.

2.17 Нео-авангардные течения в русской литературе 60-80-х гг. ХХ века. Русский андеграунд, диссидентство. Русский андерграунд. За пределами соцреализма. Запрещенный кинематограф (А. Тарковский, Ю. Ильенко, А. Герман, А. Аскольдов, К. Муратова, А. Сокуров, А. Кайдановский). «Самиздат» и «Тамиздат». Диссидентство как культурное явление. Пражская весна и ее влияние на литературу 70-х гг. «Вольные объединения»: Лианозовская группа (Е. Кропивницкий, Вс. Некрасов, Я. Сатуновский, Г. Сапгир, И. Холин); кружок Черткова (Л. Чертков, С. Красовицкий, А. Сергеев, В. Хромов); «филологическая школа» (Л. Виноградов, М. Еремин, А. Кондратов, С. Куллэ, Л. Лосев, В. Уфлянд); «нео-классики» (С. Стратановский, В. Кривулин, О. Седакова, Е. Шварц); московский концептуальный круг (И. Кабаков, Д. Пригов, Л. Рубинштейн, М. Айзенберг), СМОГ (Л. Губанов, В. Алейников); «уктусская школа» / поэты-визуалисты (Ры Никонов, С. Сигей, Е. Арбенев). Творчество В. Казакова, Г. Айги, В. Сосноры – «неофутуризм». Атака на «язык». Рок-поэзия (Б. Гребенщиков, А. Макаревич, И. Кормильцев, М. Науменко, В. Цой). Третья волна эмиграции. Рождение русского постмодернизма.

2.18 Литературный процесс и общие тенденции развития новейшей русской литературы. Литература русского постмодернизма. Феномен массовой литературы: жанровый синтез. Демократические реформы второй половины 80-х гг. «Гласность». «Перестройка». Активный процесс возвращения литературы. Первые итоги ХХ века («Пожар» В. Распутина, «Печальный детектив» В. Астафьева, «Плаха» Ч. Айтматова, «Стройбат» С. Каледина, «Одлян, или воздух свободы» Л. Габышева, «Людочка» В. Астафьева).

Всплеск интереса к постмодернизму в начале 90-х гг. ХХ века. Истоки постмодернизма в философии и литературоведении второй половины ХХ века. Основные признаки постмодернизма. Игровое начало, ценностный релятивизм, кризис авторства, сведение произведения к тексту, эклектика как принцип, размывание границ между субъектом и объектом, высоким и низким, элитарным и массовым, искусством и реальностью. Модернизм и постмодернизм. Соцреализм и постмодернизм. В. Курицын, М. Эпштейн, К. Степанян, М. Липовецкий и др. о русском постмодернизме. Варианты русского постмодернизма в поэзии, прозе, драматургии. «Москва-Петушки» В. Ерофеева как «пратекст» русского постмодернизма.

Общая картина разнонаправленности современной лирики. Традиции модернизма и Серебряного века русской литературы, поэзии «шестидесятников» в современных поэтических течениях. Постмодернистские тенденции в поэзии. Концептуализм или соц-арт (Д.А. Пригов, Л. Рубинштейн, Т. Кибиров). Метареализм или нео-барокко (И. Жданов, Е. Шварц, В. Кальпиди, А. Еременко). Поэтический мир иронистов – группа «Третье объединение» (Н. Искренко, И. Иртеньев, Ю. Арабов, Е. Бунимович, А. Левин). Реализм или…: поэзия А. Логвиновой, В. Павловой, С. Гандлевского, Б. Рыжего.

Ассоциативное письмо, языковые эксперименты, стиль и смысл в прозе В. Сорокина, Викт. Ерофеева, В. Пелевина, Гарроса-Евдокимова, В. Тучкова, Т. Толстой, В. Шарова, Д. Галковского, Д. Липскерова, П. Пепперштейна. В. Пелевин как один из наиболее ярких представителей постмодернизма в России.

Девербализация и визуализация театра. Специфика существования современной драмы на сцене. Основные российские школы драматургов. Фестивали современной драматургии. Театр.doc. Новая драма. Социальный театр и поэтика «черной драмы». Уральская школа драматургов Н. Коляды (В. и О. Пресняковы, В. Сигарев, О. Богаев). «Тольяттинский феномен» (В. и М. Дурненковы, Ю. Клавдиев, В. Забалуев, А. Зензинов). Фестиваль «Сибальтера» и Театр Verbatim – другая реальность (И. Вырыпаев). Лирические моноспектакли Е. Гришковца («Как я съел собаку», «Одновременно», «Планета», «Город», «Дредноуты»).

Феномен массовой литературы. Социальные и психологические причины востребованности массовой литературы. Истоки массовой литературы. Жанровый спектр массовой литературы (детектив, триллер, боевик, дамский роман, фантастика, фэнтези). Массовая литература и элитарная словесность.

2.19 «Новый русский реализм»: возвращение социально-психологического романа. Осмысление человеческого существования в культуре. Литератор или филолог как культурный герой эпохи. Проблема литературного быта на страницах романов. Авторская саморефлексия по поводу места писателя и литературы в жизни. Сложность романного построения: перекличка временных пластов. Роман А. Битова «Пушкинский дом» как начало тенденции. Творчество А. Наймана, В. Новикова, С. Гандлевского, В. Маканина Д. Быкова.

Взгляд современной критики на т.н. «женскую» прозу. Усиление «женской линии» в литературе. Многожанровость «женской» литературы и доминирующие жанры. Творчество Л. Петрушевской. Сборник пьес «Три девушки в голубом». Публикации в «Новом мире» и «Октябре» («Новые Робинзоны», «Песни восточных славян», Время ночь», «Сказки для всей семьи»). Эсхатологическая проблематика ее творчества. Логика абсурда. Универсализация и символизация мира. «Сказочность» поэтики Т. Толстой. Рассказ «Факир». Образ автора в ее прозе. Жанр «семейной хроники» в творчестве Л. Улицкой и О. Славниковой. Причины обращения писательниц к жанру «семейной хроники».

Реставрация христианства в конце ХХ века. Взаимоотношения искусства с религией. «Идеология наизнанку» (О. Николаева, Л. Бородин «Третья правда», В. Алфеева «Призванные, избранные и верные», Л. Мончинский, Ф. Светов, Ф. Искандер, О. Павлов). Преодоление отчужденности мировых религий, необходимость их объединения и толерантного взаимовлияния в романе Л.Улицкой «Даниэль Штайн, переводчик». Поиск внутреннего Бога в романе А.Илличевского «Матисс».

Традиция социально-психологического романа в современной русской литературе. Молодой герой современной прозы: традиции и новаторство в изображении (С. Геласимов, В. Иванов «Как географ глобус пропил», Ю. Поляков, О. Зайончковский).

Итоги и перспективы развития литературы в 21 веке.

3. Распределение часов дисциплины по темам и видам занятий

Особенностью литературного процесса в России современного периода явился пересмотр взглядов на реализм и постмодернизм. И если реализм как течение был привычен и понятен в литературной России не только современного периода, то постмодернизм явился чем-то новым.

«Вид художественного произведения позволяет нам делать выводы о характере эпохи его возникновения. Что значит реализм и натурализм для своей эпохи? Что значит романтизм? Что значит эллинизм? Это направления искусства, несшего с собой то, в чем всего больше нуждалась современная им духовная атмосфера». Это утверждение Юнга 20-х годов неоспоримо. Современная нам эпоха, очевидно, нуждалась в появлении постмодернизма. Постмодернизм как литературное направление новой культурно-исторической эпохи - постмодерна - сформировался в 60-е годы XX столетия на Западе. Кризисное состояние современного мира, с присущими ему тенденциями распада целостности, исчерпанностью идеи прогресса и веры в Рацио, философией отчаяния и пессимизма и одновременно с потребностью преодоления этого состояния через поиски новых ценностей и нового языка, породило сложную культуру. В ее основе лежат идеи нового гуманизма. Культура, которую называют постмодерном, констатирует самим фактом своего существования переход «от классического антропологического гуманизма к универсальному гуманизму, включающему в свою орбиту не только все человечество, но и все живое, природу в целом, космос, Вселенную». Это означает конец эпохи гомоцентризма и «децентрацию субъекта». Наступило время не только новых реальностей, нового сознания, но и новой философии, которая утверждает множественность истин, пересматривает взгляд на историю, отвергая ее линейность, детерминизм, идеи завершенности. Философия эпохи постмодерна, осмысляющая эту эпоху, принципиально антитоталитарна. Она категорически отвергает метанарративы, что является естественной реакцией на длительное господство тоталитарной системы ценностей.

Культура постмодерна складывалась через сомнения во всех позитивных истинах. Для нее характерны разрушение позитивистских представлений о природе человеческих знаний, размывание границ между различными областями знаний: она отвергает претензии рационализма на понимание и обоснование феномена действительности. Постмодерн провозглашает принцип множественности интерпретаций, полагая, что бесконечность мира имеет как естественное следствие бесконечное число толкований. Множественность интерпретаций обусловливает и «двухадресность» произведений искусства постмодернизма. Они обращены и к интеллектуальной элите, знакомой с кодами культурно-исторических эпох, претворенных в данном произведении, и к массовому читателю, которому окажется доступным лишь один, лежащий на поверхности культурный код, но и он тем не менее дает почву для интерпретации, одной из бесконечного множества. Культура постмодерна возникла в эпоху активного развития массовых коммуникаций (телевидение, компьютерная техника), в конце концов приведших к рождению виртуальной реальности. Уже в силу этого такая культура настроена не на отражение реальности средствами искусства, а на ее моделирование через эстетический или технологический эксперимент (а начался этот процесс не в искусстве, а в коммуникативной и социальной сфере усиления роли рекламы в современном мире, с разработки технологии и эстетики видеоклипов, с компьютерных игр и компьютерной графики, претендующих в наши дни называться новым видом искусства и оказывающих немалое влияние на традиционное искусство). Постмодернизм утверждает также своё единение с философией. Постмодернизм осознанно или на иррациональном уровне следует важнейшим установкам Ф. Ницше. Именно от него пришла в культуру современности идея бытия как становления, мировой игры; именно он дал импульс «переоценке ценностей». Философские корни постмодерна нельзя игнорировать, они могут помочь осознать этот феномен современной культуры.

Постмодернистская культура в силу ее концептуальных положений выдвигает идею деконструкции, демонтажа как основного принципа современного искусства. В деконструкции, как ее понимают постмодернисты, не уничтожается прежняя культура, напротив, связь с традиционной культурой даже подчеркивается, но в то же время внутри нее должно производиться что-то принципиально новое, иное. Принцип деконструкции - важнейший типологический код культуры постмодерна, так же как и принцип плюрализма, естественно, не в том вульгаризированном понимании этой философской категории, которое было характерно для нас в эпоху перестройки. Плюрализм в постмодерне - это действительно концепция, «согласно которой все существующее состоит из множества сущностей, не сводимых к единому началу» [Сушилина, с.73-74]. Таковы в самых общих чертах методологические основы постмодернизма как литературного направления. Постмодернизм как литературное направление не мог сформироваться в отечественной культуре советской эпохи в силу торжествовавшего там принципа философского и эстетического монизма, получившего воплощение в теории и практике социализма. Как уже отмечалось выше, постмодернизм вообще не ставит задачи отражения действительности, он создает собственную «вторую» реальность, в функционировании которой исключаются всякая линейность и детерминизм, в ней действуют некие симулякры, копии, у которых не может быть подлинника. Именно поэтому в поэтике постмодернизма совершенно отсутствует самовыражение художника, в отличие от модернизма, где самовыражение («как Я вижу мир») - основополагающая черта художественного мира. Художник - постмодернист с определенной дистанции без всякого своего вмешательства наблюдает за тем, как устроен мир, становящийся в его тексте, что это за мир? Естественно, в этой связи самой важной чертой постмодернистской поэтики оказывается, так называемая интертекстуальность.

По представлениям Ю. Кристевой, интертекстуальность - это не простая совокупность цитат, каждая из которых имеет свой устойчивый смысл. В интертекстуальности отвергается устойчивый смысл какой-либо культурной ассоциации - цитаты. Интертекст - особое пространство схождений бесконечного множества цитатных осколков разных культурных эпох. В таком качестве интертекстуальность не может являться чертой мировосприятия художника и никак не характеризует его собственный мир. Интертекстуальность в постмодернизме - бытийная характеристика эстетически познаваемой реальности. В постмодернистской поэтике важное положение занимает ИГРА. Игровое начало пронизывает текст. Игра была и в поэтике модернизма, но там она основывалась на уникальном содержании и служила ему. В постмодернизме все по-другому. Опираясь на Р. Барта, И. Скоропанова пишет о принципе многоуровневой постмодернистской игры: «ТЕКСТ - объект удовольствия, игры: 1) играет всеми отношениями и связями своих означающих сам ТЕКСТ; 2) играет в ТЕКСТ, как в игру (то есть без прагматической установки, бескорыстно, в свое удовольствие, лишь из эстетических соображений, но активно) читатель; 3) одновременно читатель и играет текст (то есть вживаясь в него, как актер на сцене, деятельно, творчески сотрудничает с «партитурой» ТЕКСТ, превращаясь как бы в соавторы «партитуры»)». Постмодернистский текст активно творит нового читателя, который принимает правила новой игры. Игровое начало в постмодернизме проявляется и в постоянной перемене местами литературности и жизненности, так что граница между жизнью и литературой в тексте окончательно размывается, как у В. Пелевина, например. Во многих постмодернистских текстах имитируется сиюминутный процесс письма [Иванова, с. 56].

Хронотоп таких текстов связан с идеей принципиальной незавершимости текста, его разомкнутости. Пространственно-временная фиксация творимого текста оказывается невозможной. Герой такого текста - чаще всего сочинитель, пытающийся построить свою жизнь по эстетическим законам. Психологический анализ постмодернизм исключает из своей поэтики. Составитель сборника программных манифестов американского постмодернизма Р. Фризман писал о персонажах в этих текстах: «эти фиктивные существа более не будут хорошо сделанными характерными, с фиксированной идентичностью и устойчивой системой социально-психологических атрибутов - именем, профессией, положением и т.п. Их бытие более подлинно, более сложно и более правдиво, поскольку фактически они не будут имитировать внетекстовую реальность, а будут тем, чем они являются на самом деле: живыми словоформами». Постмодернизм трансформирует универсальную оппозицию хаос - космос, характерную для всех прежних моделей построения художественного образа мира. В них хаос преодолевался, в какие бы частные оппозиции она ни превращалась.

Постмодернизм отвергает концепцию гармонии, никак не детерминирует хаос и не только не преодолевает его, но и вступает с ним в диалог. В «другой литературе» еще в конце 70-х годов появились молодые писатели, почти не печатавшиеся, но даже небольшими публикациями обратившие на себя внимание. Сегодня В. Пьецух, В. Нарбикова, Саша Соколов, Евг. Попов, Вик. Ерофеев - известные писатели, активные участники современного литературного процесса. Их издают и переиздают, о них спорят критики и читатели. Они никогда не объединялись ни в какую группу, но есть в их творчестве некая типологическая общность, позволяющая, несмотря на разность творческих индивидуальностей, в такую общность их свести и отнести к ней и более молодых, пришедших в литературу позже писателей - В. Сорокина, Д. Галковского, А. Королева, В. Пелевина.

Всех их объединяет близость к постмодернизму, проявленная в разной мере, но определяющая характер творчества. Недоверие к идеологии, неприятие политизированного искусства, поиски эстетической свободы, нового языка литературы, активный диалог с культурой прошлого - вполне естественные данности в противодействии официальной культуре - привели их к постмодернистской поэтике.

Но и в восьмидесятые, и в девяностые годы творчество большинства из них неоднозначно и целиком к постмодернизму не сводимо. Пафос творчества таких писателей, как Евгений Попов, Вик. Ерофеев, В. Сорокин, во многом сводится к отрицанию политизированности искусства советского периода. В арсенале художественных средств такого иронического отстранения мы обнаружим и причудливый коллаж официальной газетной лексики, и абсурдность с точки зрения естественных жизненных законов некоторых реалий советской действительности, воспроизводимых в произведении, и шоковую откровенность в изображении прежде табуированных явлений и проблем, и ненормативную лексику, и совершенно нетрадиционный образ повествователя, который тоже подвергается ироническому отстранению. Не случайно некоторые исследователи относят этих писателей к «ироническому авангарду» [Сушилина, с.98]. Игровое начало, ироническое переосмысление в их творчестве является определяющим. Наиболее заметная фигура современной постмодернистской литературы - Виктор Пелевин. Начавший печататься в середине 80-х годов, в 1993 году он уже получил премию «Малый Букер» за сборник рассказов «Синий фонарь» 1992 года. Сегодня Пелевин культовая фигура для целого поколения, кумир, определяющий «стиль жизни». В то же время два последних наиболее значительных романа писателя - «Чапаев и Пустота», «Generation „П“» - не попадают даже в номинанты престижных премий. Критики-законодатели всерьез не откликаются на творчество Пелевина, относя его к «промежуточной зоне между массовой и «настоящей» литературой». Разве что Ирина Роднянская попыталась преодолеть это своеобразное табу на исследование «феномена Пелевина» в новомировской статье «Этот мир придуман не нами» (1999. - № 8. - С. 207). Она убеждена, что Пелевин - писатель вовсе не коммерческий. Все, о чем он пишет, по-настоящему задевает и волнует его. Роднянская опровергает уже закрепленное за Пелевиным амплуа писателя-рационалиста, холодно моделирующего виртуальную реальность в своих произведениях.

Роман «Generation „П“» (1999) - памфлет на общество потребления в его сегодняшней модификации информационного монстра. Писатель - не только ядовитый критик современной цивилизации: он аналитик, констатирующий ее трагическую тупиковость. Речевое ерничество, пародийность, виртуозность композиции, лишенной линейной определенности, вольно разрываемой вставными эпизодами, - не постмодернистские приемы, не отказ от писательской ответственности вообще, а способ предупреждения об опасности, которая грозит человечеству. Подмена живой жизни виртуальной реальностью далеко не безобидна. «Телевизор, - пишет Пелевин, - превращается в пульт дистанционного управления телезрителем... Положение среднего человека не просто плачевно - оно, можно сказать, отсутствует...». Но и сам автор нередко попадает в плен созданной его фантазией художественной реальности. Авторская позиция, несмотря на прозрение трагических коллизий современности, внутренне противоречива. Игровое начало увлекает писателя: жизненные поиски героя романа циника Татарского мистифицированы. Писатель мифологизирует «конец реальности». «Игра» и реальность неразделимы в его романе. Наибольший интерес у читателей вызвал роман Пелевина «Чапаев и Пустота», роман, в котором пародируется героическая революционная история. Тема идеологического давления на человека у Пелевина глубоко социализирована. Поэт в пелевинском романе избирает псевдоним Пустота. Пустота - это когда раздвоенность между «образом мысли» и «образом жизни» достигает такого предела, что уже нечем жить, кроме как забыть себя или прийти к своей полной противоположности, т.е. к небытию в окружении еще живых, изменивших самим себе, но приспособившихся. «Пустота» - это пелевинская формула душевного опустошения. Советская история, по Пелевину, породила в человеке Пустоту.

В постмодернизме вообще переосмысляется сложившаяся в веках антитеза «истории и литературы как факта и вымысла». Придуманный писателем хаотичный и фантастический мир, в котором существуют персонажи Чапаев, Анна, Петр, по Пелевину, и есть реальность. Известные же нам исторические события иллюзорны. Наши привычные представления о них рассыпаются под натиском вымысла.

В эссе «Джон Фаулз и трагедия русского либерализма» (1993) Пелевин, размышляя об отечественной истории, раскрывает ее социальный и философский смысл: «Советский мир был настолько подчеркнуто абсурден и продуманно нелеп, что принять его за окончательную реальность было невозможно даже для пациента психиатрической клиники».Пелевин, протестующий против идеологических догм, абсурдности закрепощающей человека системы, всегда устремленный к свободе, как это ни парадоксально, идеологичен и свободы не достигает. Он никак не может освободиться от власти идеи абсурдности советской истории и даже исторического сознания вообще. Отсюда необычайная рационалистичность, продуманность всех внутренних ходов произведения, и как закономерное следствие - предсказуемость, узнаваемость его писательских «откровений». Эта особенность пелевинского творчества, несомненно, ослабляющая его значимость, просматривается и на уровне художественной концепции, и на уровне приема, образа. В известной повести «Желтая стрела», метафора нашей цивилизации, потерявшей истинные ценностные ориентиры, есть замечательный образ солнечного луча - точная, емкая метафора недопустимости бездарно растрачиваемой красоты и силы. Но беда в том, что автор не может удержать себя в рамках образа: он дополняет его идеей, т.е. разъясняет, комментирует. И этот рационалистический ход обнаруживает авторскую тенденциозность: «Горячий солнечный свет падал на скатерть, покрытую липкими пятнами и крошками, и Андрей вдруг подумал, что для миллионов лучей это настоящая трагедия - начать свой путь на поверхности солнца, пронестись сквозь бесконечную пустоту космоса, пробить многокилометровое небо - и все только для того, чтобы угаснуть на отвратительных остатках вчерашнего супа». В этом весь Пелевин: дерзающий создавать иную реальность, свободный в полете фантазии, иронии, гротеска и одновременно накрепко связанный собственной концепцией, идеей, от которой не может отступить.

У реализма же в России был чуть другой путь. В конце «застойных» семидесятых С.П. Залыгин, размышляя о творчестве В. Шукшина, по сути дела, высказался о реалистической традиции в нашей литературе вообще: «Шукшин принадлежал к русскому искусству и к той его традиции, в которой художник не то чтобы уничтожал себя, но не замечал себя самого перед лицом проблемы, которую он поднимал в своем произведении, перед лицом того предмета, который становился для него предметом искусства. В этой традиции все то, о чем говорит искусство, - то есть вся жизнь в самых различных ее проявлениях, - гораздо выше самого искусства, потому она - традиция - никогда не демонстрировала своих собственных достижений, своего умения и техники, а использовала их как средства подчиненные». Сегодня эти слова нисколько не потеряли своей актуальности, потому что реалистическое искусство, как бы мы ни называли его современные модификации - «неоклассическая проза», «жестокий реализм», «сентиментальный и романтический реализм», - продолжает жить, несмотря на скепсис со стороны некоторых столпов современной критики [Кузьмин, с.124].

В высказывании С. Залыгина, вполне адресном и очень конкретном, есть то общее, что составляет методологию реалистического отображения жизни в литературе. Принципиально важно, что писатель-реалист не замечает себя самого перед лицом предмета изображения и произведение для него не является лишь средством самовыражения. Очевидно, что сострадательность к изображаемому явлению жизни или, по крайней мере, заинтересованность в нем составляют суть авторской позиции. И еще: литература программно не может стать сферой игры, какой бы занимательной, эстетически или интеллектуально, она ни была, ведь «вся жизнь» для такого писателя «гораздо выше искусства». В поэтике реализма прием никогда не имеет самодовлеющего значения.

Итак, анализируя состояние литературы 90 - ых годов, мы впервые оказываемся свидетелями такого феномена, когда понятия «современный литературный процесс» и «современная литература» не совпадают. Современный литературный процесс составляют произведения прошлого, давнего и не столь отдаленного. Собственно современная литература вытеснена на периферию процесса. Основными течениями также остаются реализм в изменённой его ипостаси и постмодернизм в российском понимании.

временный литературный процесс XXI века сопоставляют с литературным процессом начала XX века – с серебряным веком и литературой 20 – х годов.

Виктор Астафьев на конференции по «Современной литературе» высказал мысль: « Современная литература, основанная на традициях великой русской литературы, начинается заново. Ей, как и народу, предоставлена свобода».

В 1-й – половине 90-х годов, в перестроечную эпоху, Россия испытывает литературный бум. Гласность, полная отмена политической цензуры привели к обилию переводной зарубежной литературы, мы все стали зачитываться детективами Чейза, Агаты Кристи. К нам вернулась запрещенная в советских условиях русская литература. «Возвращенная литература» - роман Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ», Борис Пастернак «Доктор Живаго», Михаил Булгаков «Собачье сердце», «Дети Арбата А. Рыбакова, проза И.Бабеля, А. Платонова и многих других.

90 – годы прозвали «лихими» годами, революционного слома, или «замечательное десятилетие» в русской литературе. Избавившись от цензуры, русская литература прошла искушение вседозволенности, достигла компромисса между преданием и новизной.

XXI век начинается нулевыми годами. В нулевые годы начали строить заново. Сегодняшнюю литературу творят люди разных поколений: и те, кто существовал в недрах советской литературы, и те, кто начал писать совсем недавно. Выделим 4 « поколения» современных писателей:

1 поколение современных писателей. Писатели-шестидесятники, которые ворвались в литературу во время оттепели 1960- х годов, символы своего времени – В.Аксенов, В.Войнович, Ф.Искандер, В. Распутин. Сегодня – это признанные классики современной литературы, отличающиеся иронической ностальгией и приверженностью к мемуарному жанру.

2 поколение - авторы поколения 1970-х, дети победителей войны, советское поколение. Уже писали в условиях творческой несвободы. Это – В.Ерофеев, А.Битов, В.Маканин, Л.Петрушевская, В.Токарева. Для них актуальным и близким стала фраза «Человек хорош, обстоятельства плохи».

3 поколение. С перестройкой в литературу пришло новое поколение писателей – В.Пелевин, Т.Толстая, Л.Улицкая, О.Славникова, В.Сорокин. Начали работать без цензуры, свободно осваивая литературные эксперименты, затрагивали запретные ранее темы.

4 поколение. В конце 1990-х годов появляется другое поколение совсем молодых писателей. Русская литература открывает новые литературные имена таких ярких прозаиков, как – Д. Гуцко, А.Геласимов, И. Стогоff, С. Шаргунов, И. Кочергин, Р. Сенчин, З. Прилепин.

Особым явлением для литературной жизни 1990-х годов стал феномен литературных премий. Литературные премии ставят своей целью воздействовать на литературный процесс, открывать новые имена. В настоящее время в России существует несколько сот литературных премий. Я расскажу о некоторых, самых значимых. Итак, литературные премии.

В 1991 году по британскому образцу был основан Русский Букер – первая негосударственная премия в России после 1917 года. Цель премии – «привлечь внимание читающей публики к серьезной прозе, обеспечить коммерческий успех книг. Премия «Букер», вручается за лучший отечественный роман года, написанный на русском языке, независимо от места его издания. Отличительная особенность: акцент на диссидентской литературе.

За 20 лет существования премии ее победителями стали такие известные писатели, как В.Аксенов, Г.Владимов, В.Маканин, Б.Окуджава, Л.Улицкая и другие. В 2010 году лауреатом премии стала писательница из Череповца Елена Колядина за исторический роман «Цветочный крест». К сюжету писательницу подтолкнула находка в архиве, в записи 17 века рассказывалось о том, как по обвинению в колдовстве была сожжена девушка по имени Феодосья.

Главным спонсором премии была энергетическая компания В.Р. Размер премии в 2010 году составил 600 тысяч рублей, финалисты получили по 60 тысяч рублей.

В 2001 году на 10 –летии празднования Русского Букера лучшим произведением за годы существования этой премии назван роман Г. Владимова «Генерал и его армия». В 2011 году Русский Букер будет награждать только Букером десятилетия, награду получит один из победителей 2001 – 2010 годов. Книга десятилетия будет объявлена в начале декабря.

«Нацбест» задумывалась как премия, отличающаяся от иных литературных премий тем, чтобы привлечь массового читателя. Книга должна стать бестселлером, то есть самой покупаемой и читаемой, лучший роман года. Девиз премии – «Проснуться знаменитым». Премия, которая помогает неизвестным авторам пробиться к читателю. Учреждена в 2000 году. Фонд премии формируется из средств инвестиционно-строительной компании «Вистком». Размер премии 225 тысяч рублей. Еще одной особенностью «Нацбеста» является то, что решение принимается публично, прямо во время церемонии вручения. Каждый из членов жюри объясняет, почему он выбрал то или иное произведение, называет автора, которому отдает предпочтение. Награждение премии происходит в городе Санкт-Петербурге.

Среди лауреатов премии писатели – Леонид Юзефович, Александр Проханов, Виктор Пелевин, Михаил Шишкин, Илья Бояшов, Эдуард Кочергин. В 2011 году лауреатом премии стал Дмитрий Быков за историко-мистический роман о литературной жизни 1920-х годов «Остромов, или Ученик чародея». Это его вторая премия, в 2006 году он уже был удостоен этой премией за автобиографический роман «Борис Пастернак».

29 мая 2011 года был объявлен лауреат премии «СуперНацбест», приуроченной к десятилетию премии. Победитель выбирался из числа книг – лауреатов премии за прошлые годы. Им стал З.Прилепин за книгу «Грех», победитель 2008 года.

Самая молодая литературная премия, основанная в 2005 году - «Большая книга». Самая значимая и главная литературная премия страны по величине вознаграждения. 1премия – 3 млн. рублей, 2 премия – 1,5 млн. руб., 3 премия – 1 млн. руб. Денежную составляющую в основном обеспечивает «Газпром». Премирование не только художественных произведений, но и литературы в жанре нон-фикшн (беллетризованные биографии великих людей). Вторая в мире после Нобелевской. У «Большой книги» самый высокий рейтинг. Она «раскручивает» писательские имена. Она делает скромных писателей «медийными» персонами, приковывает к ним внимание. Во многом благодаря именно «Большой книге» современная литература «звучит», быть писателем становится модно.

Среди лауреатов «Большой книги» - Дмитрий Быков, Михаил Шишкин, Людмила Улицкая, Дина Рубина. В 2010 году лауреатами стали 1 место: П. Басинский, журналист, критик, автор художественного исследования «Лев Толстой: бегство из рая». Книга посвящена событию, случившемуся в Ясной Поляне 100 лет назад и потрясшему весь мир: 82 летний писатель граф Л.Н.Толстой ночью тайно бежал из дома в неизвестном направлении. С тех пор об уходе и смерти великого старца говорит весь мир. Это уникальный случай, когда глубоко семейный конфликт стал частью всемирной истории. На московской международной книжной выставке ярмарке книгу журналиста П.Басинского назвали лучшей прозой года.

2 место: молодой поэт и прозаик А. Иличевский с романом «Перс». Герой «Перса» молодой американский ученый – нефтяник Илья Дубов после скитаний по миру возвращается на Каспий, где прошло его детство. Вместе со школьным другом иранцем Хашимом, они переживают множество испытаний.

3 место: В.Пелевин, один из самых необычных писателей современности, свой роман назвал одной буквой «t». Фантазии на тему ухода Л.Толстого из Ясной Поляны.

В 2011 году в шорт-лист премии вошло 10 произведений, из 40 предоставленных длинным списком. Имена трех лауреатов станут известны в ноябре. (Претенденты - Ю.Арабов, Ю.Буйда, Д.Быков, Д.Данилов, С.Кузнецов, О.Славникова, А.Слаповский, С.Солоух, В.Сорокин, М.Шишкин).

Все эти премии стали формами неофициального, негосударственного признания авторитета писателей. Помимо признания, тиражей книг, писатели получают неплохую денежную компенсацию. Писатели, разбогатевшие на премиях. (Улицкая, Быков, Сараскина, Шишкин).

90 – е годы подвергли реализм (господствующее направление в литературе) серьезному испытанию, посягнув на его абсолютный авторитет. Пережив «переходный период», литература стала развиваться интересней, в ней начался откровенный эксперимент, пришли новые темы и направления.

Сегодня литературный процесс включает в себя множество направлений: светский реализм, массовая литература, литература для клерков, блоггеровская литература, роман - антиутопия, постмодернизм.