Одна дама в течение многих лет, отмечая день рождения, ставила на праздничный стол вазу с семью ирисами - на счастье. Но однажды предпочтения ее поменялись: гости увидели в вазе розы, тюльпаны, ромашки и нечто совсем уж экзотическое.
Один из них воскликнул: «А где же ирисы?» Хозяйка удивилась: «Да вот же они!» - и указала на ту же вазу. Присмотревшись, гости увидели: семь ирисов, действительно, оказались на месте. Они никуда не делись, они по-прежнему составляли основу композиции. Просто на фоне эдакой пестроты ирисы потерялись.
Точь-в-точь такая же история произошла с купеческой благотворительностью в России середины XIX столетия. Наступил «ролотой век» русского меценатства. Выглядел он - да и до сих пор выглядит - столь роскошно, столь многоцветно, что на его фоне теряется старая добрая благотворительность традиционного вида - на приюты, на богадельни, на больницы, на храмы. Однако, если приглядеться, она окажется на том же самом месте, более того, она выросла в масштабах по сравнению с предыдущими десятилетиями. Вот только новые, исключительно яркие и многообразные явления, составившие славу отечественного меценатства, заслоняют ее от далеких потомков. Она по-прежнему составляет «основу композиции», однако в исторической памяти нашего народа ей отведено скромное место золушки, которой не досталось шелкового платья и хрустальных туфелек, а потому в принцессы она не попала, уступив место барышне, одетой побогаче.
Период примерно в пятьдесят-шестьдесят лет называют «золотым веком» русского меценатства. Он простирается от начала «великих реформ» 1860-х годов до Первой мировой войны. Таким образом, события «золотого века» разбросаны на хронологическом пространстве трех последних царствований. Предприниматели того времени почувствовали тягу к высокой культуре. Они тратили колоссальные средства на собирание художественных коллекций; в их особняках появлялись во множестве первоклассные произведения искусства, старинные книги, антиквариат; из этих богатств затем составлялись музеи, библиотеки, галереи, в конечном итоге достававшиеся Москве. Они покровительствовали театру, балету, музыке. Они разрабатывали совместно с живописцами и архитекторами «национальный стиль».
Сначала это считалось причудой, потом стало модой, а на закатной поре императорской России превратилось чуть ли не в обязательный ритуал, подтверждающий социальный статус солидного дельца.
Павел Афанасьевич Бурышкин, крупный коммерсант и образованнейший человек, считал, что тогда не осталось «.ни одной культурной области, где бы представители московского купечества не внесли своего вклада». В доказательство своих слов он приводил высказывание К.С. Алексеева-Станиславского, театрального деятеля с мировым авторитетом: «Я жил в такое время, - когда в области искусства, науки, эстетики началось большое оживление. Как известно, в Москве этому немало способствовало тогдашнее молодое купечество, которое впервые вышло на арену русской жизни и, наряду со своими торгово-промышленными делами, вплотную заинтересовалось искусством»54. Новые театральные здания, обширные музейные фонды, масштабное просветительское книгоиздание, а также прекрасные галереи, среди коих первенствует знаменитая Третьяковка, - все это создавалось волей московских предпринимателей, под влиянием их вкуса и, разумеется, на их деньги. Современная Россия, к сожалению, ничего подобного не знает. Купец времен Александра III, считающийся, с легкой руки драматурга Островского55, этаким самодуром и прохвостом, по своему культурному уровню, по эстетическим запросам возвышается над современными олигархами. Во многих случаях просвещенный предприниматель, живший столетие или полтора назад, мог бы служить нравственным образцом для капиталиста наших дней.
Говоря о великолепии бурной меценатской деятельности, не следует забывать: она не стала единственной формой купеческих благодеяний. Как и за сто лет до того, за двести и за триста, традиционная благотворительность повсеместно расцветала во второй столице Империи. Современный историк предпринимательства Г.Н. Ульянова пишет по этому поводу следующее: «Рывок в развитии социальной сферы на рубеже XIX-XX веков был напрямую связан с огромной ролью частных пожертвований. За 49 лет, с 1863 по 1911 год, через городское управление поступило пожертвований на дела благотворительности в Москве: деньгами - свыше 26 млн 500 тыс. руб., имуществом - свыше 6 млн руб., а всего на сумму свыше 32 млн 500 тыс. руб. Почти половина указанной суммы была предназначена на общественное призрение, а другая половина употреблена приблизительно в равных размерах на врачебную помощь и народное образование»57. Сюда еще не вошли колоссальные суммы, отданные церкви - на воздвижение храмов, на ремонт обветшавших церквей, на обновление утвари, на покупку земельных участков для возведения церковных построек. Так, именно щедрые даяния целой грозди московских купцов обеспечили тогда грандиозное строительство в Николо-Угрешской обители, позволив ей превратиться во «вторую Лавру». Невероятно богатый Ю.С. Нечаев-Мальцев строил церкви, богадельни, дома для своих рабочих, а ныне от всех этих масштабных трудов в народной памяти остались - в лучшем случае! - три миллиона, пожертвованные им на возведение Музея изящных искусств имени Александра III56.
По-прежнему не что-то особенное, недавно приобретенное, а незыблемые принципы христианской жизни заставляли предпринимателей жертвовать изрядную часть своего богатства на благие деяния. В последней четверти XIX столетия старостами более чем половины московских храмов были предприниматели - выходцы из торгово-промышленной элиты города. Между тем должность церковного старосты мог занять лишь человек, известный своей преданностью христианскому вероучению и готовый вести сугубо хозяйственные дела, нередко связанные с большими тратами на поддержание церковного быта. Вступление в должность старосты кафедрального собора требовало еще больших денег для пожертвований57.
Тем не менее, купец охотно становился церковным старостой, это не только поднимало его престиж, но и соответствовало глубинным движениям его души. В качестве примера можно привести одного из самых деятельных купцов-благотворителей Москвы второй половины XIX столетия - Николая Александровича Лукутина. «Благотворительностью Николай Александрович занимался много, проявлял ее в самых разных делах. На протяжении десяти лет был председателем совета Московской глазной больницы и одновременно старостой больничной церкви. Привлекая пожертвования и жертвуя сам, он построил новую большую операционную и амбулаторию, произвел капитальный ремонт церкви»58.
Христианское отношение к благотворительности передавалось в купеческих семьях от отца к сыну - порой на протяжении многих поколений. Однако. передать подобным образом тягу к пожертвованиям в пользу театра или, скажем, на покупку картин для художественной галереи до второй половины XIX столетия было в принципе невозможно. Такого не водилось в среде московских «торговых людей» XVIII века и даже первой половины XIX века. Переход, или, лучше сказать, переворот в пользу меценатства, связанного со светской культурой, произошел в царствование Александра II.
Но почему именно вторая половина XIX - начало XX века ознаменованы появлением столь большого количества меценатов, что современники охарактеризовали то время как «медичивский»59 период в истории культуры России?
Во-первых, это было вызвано серьезными изменениями в образовательном и, как следствие, в культурном уровне слоя российских предпринимателей: крупный капиталист становится «европейцем и джентльменом», начинает осознавать ценность образования; у него появляется потребность в жизни интеллектуальной, «растет тяга ко всему научному и художественному». Описывая вклад московских капиталистов в развитие русской национальной культуры, П.А. Бурышкин особо отмечает, что «.деятельность эта осуществлена была людьми с изысканным эстетическим вкусом, воспринявшими европейские и национальные культурные идеалы»60. На протяжении всего XIX века система образования купеческих детей претерпевает существенные изменения. Если в начале века многие из них «грамоте не разумели», то постепенно, с 1860-х годов, они начинают получать среднее специальное (в 1860-1880-е годы большинство предпринимателей считало достаточным отправить детей на учебу в коммерческие школы и реальные училища, чтобы они могли вести дела фирмы), а затем и высшее образование (где-то с 1890-х годов уже стремились отдать их в классические гимназии с последующим поступлением в университет или в высший технический вуз)61.
Во-вторых, на последнюю треть XIX века приходится бурный экономический рост. Происходит становление банковской системы, быстрыми темпами идет слияние банковского и промышленного капитала, появляются купеческие торговые дома. После реформы 1861 года заметно ускорился процесс превращения Москвы из торгового центра, каковым она была издавна, в центр промышленный. Громадные состояния делаются на железных дорогах, на новейших фабрично-заводских предприятиях. Предпринимательская среда выращивает людей, которые способны в новых благоприятных условиях весьма быстро трансформировать скромное отцовское наследство в колоссальный капитал. Связи с европейскими промышленниками и финансистами становятся намного более интенсивными. Поездка в Германию, Францию или Италию превращается для коммерсанта в обычное дело, хотя дед его, а может быть, и отец никогда не выезжали из страны. Европа манит соблазнами высокоразвитой, рафинированной, утонченной культуры, пронизывающей жизнь экономической элиты. А выросший оборот позволяет тратить «на культуру» весьма значительные средства. Итак, у «золотого века» русского меценатства имелась мощная финансовая основа, какой не было в предыдущий период. А вместе с нею и «европейский соблазн», который ранее в меньшей степени задевал наше купечество за живое.
В-третьих, как раз во времена Александра II, к сожалению, Церковь серьезно потеряла в авторитете, закрылись тысячи приходов. Тогда же русская культура испытала невиданный натиск грубо-атеистических идеологий, агрессивного материализма в самом примитивном исполнении, а также новейших оккультных веяний. Результатом стало духовное оскудение общества. Именно вторая половина XIX века оказалась временем, когда христианский дух стал ослабевать в нашем купечестве, прежде столь твердо державшемся православных тра- диций62. Иначе говоря, многих торговцев и промышленников стали интересовать в большей степени вершины светской европеизированной культуры, нежели вера отцов и дедов.
В научно-популярной литературе, публицистике, а иногда и в академических трудах встречаются утверждения, согласно которым «золотой век» русского меценатства был детищем предпринимателей-старообрядцев. Время от времени люди, вроде бы всерьез занимающиеся темой благотворительности, начинают писать о каких-то особенных чертах старообрядческой религиозности, делавших меценатство неотъемлемой частью их мироощущения, даже элементом семейного уклада. После этого обычно приводится список богатейших представителей предпринимательского класса. добрая половина которых при более тщательном изучении оказываются прихожанами самых обычных православных храмов, в лучшем случае, - единоверцами. Кое-кто из них действительно вышел из семейства, которое поколение или два назад пребывало в одном из староверских «согласий», - глупо было бы с этим спорить! Но ведь затем оно перешло - иногда частично, а порой и полностью - под сень русской православной церкви. Сам предприниматель, разумеется, не имеет уже никакого отношения к жизни староверских общин. В то же самое время православные купцы-благотворители отодвигаются на второй план, служат в качестве живого «фона» для авторов статей и книг по меценатству, и это создает аберрацию восприятия63.
Сложился своего рода «старообрядческий миф» о «золотом веке» меценатства в России. Корнями он отчасти уходит к знаменитой книге «Москва купеческая», принадлежащей перу того же П.А. Бурышкина - известного общественного деятеля, видного масона, без особой любви относившегося к Православной церкви (в труде Павла Афанасьевича она фактически осталась за скобками, как нечто незначительное, не стоящее серьезного разговора). Отчасти же сыграло свою роль замалчивание советской исторической литературой той огромной церковной благотворительности, которая была естественной частью культуры в дореволюционной России.
Историческая действительность не дает оснований поддерживать этот миф на сколько- нибудь серьезных основаниях. Правда такова: благотворительность была массовым явле- нием, нормой жизни в равной степени как среди обычных православных предпринимателей, так и коммерсантов-староверов. Староверу до 1905 года, когда разрешили строительство новых старообрядческих церквей, было сложнее сделать крупное пожертвование на храмовые нужны. Но он мог исполнить христианский долг, потратившись в пользу общественного призрения.
А.И. Гучков писал о русском купечестве как о среде, закрытой от любопытных взоров извне.
Принадлежа ей по праву рождения, он, естественно, знал, о чем говорит. Вот его слова: «Даже если кто-то из этого сословия становился очень знаменитым человеком - допустим, П.М. Третьяков, - то о купеческой стороне его жизни, жизни его семьи известно несоизмеримо меньше. Разумеется, в определенной степени в таких аномалиях повинны и сами купцы, купеческое общество. Вплоть до реформ 60-70-х годов и позже ощущалось какое-то стремление к самоизоляции - не полной, но частичной. Существовали своего рода рамки „дозволенного"»64.
«Золотой век» прервал эту традицию. Крупнейшие благотворители, особенно те, кто жертвовал на искусство, науку, литературу, стали общественно значимыми фигурами. Они пребывали на виду у образованной публики того времени. О них писали в газетах и журналах, невероятно расплодившихся в середине века. Наконец, наш предпринимательский класс пристрастился к занятию, которое прежде было характерным лишь для дворянства, - созданию дневников и воспоминаний. Купеческие мемуары и дневниковые записи известны еще с XVIII столетия. Но по-настоящему широким явлением они стали только в XIX веке, как раз во второй его половине. Кроме того, титаны «золотого века» сами то и дело становятся персонажами разного рода «записок» их современников. Пользуясь этими материалами, современный историк может гораздо глубже изучить психологию русских коммерсантов, живших в ту пору. Становятся доступными тончайшие движения души, прихотливые изгибы ума, скрытые психологические мотивы поступков - в том числе и благотворительности. Для XVIII столетия или тем более XVII, все это либо невозможно, либо дается крайним напряжением.
Поэтому, в отличие от первой части книги, во второй помещены шесть биографий знаменитых предпринимателей, занимавшихся благотворительностью. Их судьбы, их образ мыслей и действий дают превосходную иллюстрацию для российского предпринимательского класса в целом. Раньше авторы этой книги могли погрузить читателя в купеческий быт с его устоявшимися обычаями и порядками, но не рисуя при этом психологических портретов личностей, даже самых видных. «Золотой век» дарит драгоценную возможность экзистенциального «портретирования».
Для множества наших современников, образованных русских, интересующихся собственными историческими корнями, Павел Михайлович Третьяков - образцовая фигура русского предпринимателя-мецената предреволюционной России. О нем постоянно пишут. Его имя ставят во главе списка благотворителей того времени. Не только высказывания Павла Михайловича, но и фактически судьбу его, что называется, растащили на цитаты. Действительно, это была достойная личность: состоятельный коммерсант, деловой человек - и в то же время великий благотворитель, чье имя так же невозможно изъять из истории русского искусства, как нельзя вычеркнуть ноту из классического музыкального произведения. П.М. Третьяков тем ближе нам, людям, живущим при «втором крещении Руси», что в лучших делах своей жизни он руководствовался соображениями веры. Павел Михайлович остался в памяти современников крепко верующим христианином, истинно православным человеком.
Кто скажет о нем худое слово?
В то же время титаническая фигура П.М. Третьякова до некоторой степени загораживает личности других благотворителей второй половины XIX - начала XX столетия. Его биография изучена вдоль и поперек. Его характер, образ мыслей и образ действий к настоящему времени прекрасно известны не только исследователям, но и просто любителям русской старины. А вот благотворители его времени, порою совершавшие не менее значительные деяния на благо России и Русской православной церкви, нередко остаются для человека наших дней людьми со «стертыми лицами». Хуже того, огромная плеяда выдающихся меценатов той эпохи рисуется их отдаленным потомкам как множество «еще-Третьяковых». Иными словами, им нередко пытаются автоматически приписать черты характера и мотивы деятельности П.М. Третьякова.
Между тем яркое время «золотого века» русского меценатства необыкновенно богато великими людьми: порой причудливыми, порой простыми и «прозрачными», иногда истово верующими, а иногда - пребывающими неблизко от храма. Купеческая среда вырастила множество блистательных благотворителей, по характеру своему ничуть не сходных с Третьяковым, да и между собой. Если поставить их жизни в один ряд, то получится живая радуга - настолько каждый из них своеобычен!
О них пойдет разговор в этой главе, но прежде все-таки стоит сказать несколько слов о Павле Михайловиче. Пусть его биография получила широкую известность, и нет смысла в тысячный раз подробно пересказывать основные ее этапы. Благодеяния этого человека заслужили хотя бы нескольких страниц, посвященных его памяти.
Родившийся в 1832 году и получивший домашнее образование65, Павел Михайлович Третьяков очень рано - как и все купеческие сыновья той поры - погрузился в практику предпринимательской жизни. С отрочества вместе с братом Сергеем он включается в отцовское торговое дело. К середине 1860-х годов братья Третьяковы приумножили отцовский капитал, «подняли» сословный статус (если их отец был купцом второй гильдии, то они - первой) и стали владельцами торгового дома «Павел и Сергей братья Третьяковы и В. Коншин». Затем в их собственности оказалось товарищество Ново-Костромской льняной мануфактуры.
Начало знаменитому своему собранию живописи Павел Михайлович положил в 1856 году, приобретя первую картину, «Искушение», у художника Н.Г. Шильдера, а затем и вторую, «Стычка с финляндскими контрабандистами», - у В.Г. Худякова. Еще через четыре года, двадцати восьми лет от роду, Павел Михайлович замыслил создать национальную художественную галерею.
Третьяков принадлежал к числу тех людей, которые очень рано понимают, чего они хотят добиться, - и всю жизнь, шаг за шагом, упорно стремятся к заветной цели. Упорство их - высшего порядка: ими движет ощущение правильности, когда они делают свое дело, а лишь только отступят от него в сторону - их души корежит от пустой потери драгоценного времени. Такие люди обычно тихи во внешних проявлениях, но обладают твердой волей. Они не желают доказывать кому-либо собственную правоту с помощью слов. Зачем? Рано или поздно дела их скажут сами за себя. Тем более что трудятся они не покладая рук. Павел Михайлович как в делах коммерции, так и в составлении галереи старался добиться наилучшего результата, работал, по свидетельству своей дочери, за десятерых66. Задумав устроить национальную галерею, он собирал не то, что нравилось лично ему, но то, что показало бы развитие русской живописи на протяжении всего времени ее существования. Он не просто собирал картины, он погружался в историю живописи, старался прочувствовать каждое полотно, понять специфику работы художников разных эпох. Старание дойти до сути явления - одна из наиболее характерных черт «московского молчальника», как его называли современники.
Есть и другая черта характера П.М. Третьякова, на которую хотелось бы обратить особое внимание, - остро развитое чутье настоящего. Проще всего показать ее на примере.
Читая воспоминания М.В. Нестерова67, вслед за автором затрудняешься понять логику отношения Третьякова к его творчеству. Самую, пожалуй, известную вещь Нестерова - «Видение отроку Варфоломею» - Третьяков купил у него, невзирая на то что обступившие мецената художники и критики, последовательные сторонники дела передвижников, настоятельно отсоветовали ему это делать. «Ну что вы, Павел Михалыч, да как на такое смотреть-то можно? Это же подрыв рационалистических устоев! Да запретить этого Нестерова надо, совсем распоясался!» Задолго до этого эпизода, случившегося на 18-й передвижной выставке, П.М. Третьяков приобрел другое полотно Нестерова, никак не связанное с личностью преподобного Сергия Радонежского, - «Пустынника». А вот другие вещи «Сергиевского цикла» долго рассматривал и даже хвалил, но. не покупал. Впоследствии Нестеров сам отдал эти картины в дар Третьяковке. Почему же Третьяков их не брал? Неужто денег жалел? Непонятно.
Впрочем, если посетить зал Нестерова в Третьяковской галерее, все становится на свои места. Вот висит «Отшельник», вот два монаха в молчании удят рыбу на фоне Секирной горы (что на Соловках), вот, наконец, «Видение отроку Варфоломею». Картина настоящая, она словно дышит, на нее завороженно смотришь и не можешь сформулировать словами всю глубину смыслов, в ней сокрытых. Слова лишь выхватывают то тут кусочек, то там - а всей полноты объять не могут. Да и не нужны тут слова, без них все понятно - картина сама вливается в душу.
Чего не скажешь о висящих напротив «Трудах преподобного Сергия». Первое слово, которое хочется к ним применить, - публицистичность. Это попытка человека образованного и тонко чувствующего подстроиться под понимание «простого человека». Под каждым из «Трудов» можно написать несколько слов, в которых исчерпается все содержание картины. Вот Сергий носит воду, вот рубит избу, а там просто стоит, задумавшись о чем- то; подвиг физический он неизменно сочетает с подвигом молитвенным и. все. Полотно Нестерова без труда может быть «рассказано», оно понятно неискушенному зрителю, и в то же время эта внешняя простота лишает его острой силы «Видения», проникающего в самую душу. При всем огромном уважении авторов этой книги к замечательному русскому художнику М.В. Нестерову.
Павел Михайлович Третьяков тонко чувствовал настоящее. А значит, лучшее.
Благодаря эстетическому чутью Павла Михайловича, благодаря его способности раньше других распознать талантливого художника принадлежащая ему картинная галерея стала одной из главных достопримечательностей Москвы.
Тем более что это был первый общедоступный городской музей русской живописи!
И наконец, еще одно качество, без которого трудно понять мотивы деятельности П.М. Третьякова, - его глубокая религиозность68. Как вспоминает его старшая дочь, В.П. Зилоти, члены семьи Третьяковых были прихожанами православной церкви Николы в Толмачах69. «Папа ходил изредка ко всенощной, а к ранней обедне - каждое воскресенье и во все большие праздники; становился совсем впереди, недалеко от амвона, носом в угол, около мра- морной квадратной колонны; скромно, тихо крестился, подходил тихонько ко кресту и шел домой»70. Благотворительностью Павел Михайлович занимался всю жизнь. Особенно же - после 1886 года, когда в возрасте восьми лет умер здоровый сын Павла Михайловича, любимец семьи Ванечка, а в живых остался умственно отсталый старший сын. Иван Павлович должен был стать опорой отца в делах. П.М. Третьяков глубоко переживал эту личную трагедию: «Как неисповедима воля Божия, взять у нас здорового сына и оставить нам боль- ного.»71. В этом горе Третьяков утешался верой, уповая на милость Божью.
Наиболее значительная часть благих дел Павла Михайловича приходится на последнее десятилетие его жизни - с 1889 по 1898 год.
Вот далеко не полный список благих дел Павла Михайловича за это десятилетие. Вместе с братом Сергеем Михайловичем он неоскудно давал деньги на стипендии учащимся в Мещанских училищах, а совместно с женой - в пользу призреваемых Работного дома. Еще с 1869 года Третьяков был попечителем Арнольдовского училища (впоследствии - Арнольдо- Третьяковского приюта) для глухонемых детей, на содержание которого регулярно, особенно с середины 1880-х годов, тратил немалые средства. По завещанию он перечислил на нужды училища более 340 тысяч рублей. Предприниматель завещал более 800 тысяч на устройство мужской и женской богадельни; на его средства был построен Дом бесплатных квартир вдов и сирот русских художников. А в августе 1892 года совершилось самое известное благое деяние Павла Михайловича: он преподнес Москве в дар свою художественную галерею72. 15 августа 1893 года состоялось официальное открытие музея под названием «Московская городская галерея Павла и Сергея Михайловичей Третьяковых». В 1894-1898 годах П.М. Третьяков продолжал приобретать художественные произведения для галереи, теперь уже принадлежащей городу.
За заслуги в деле просвещения и благотворительности П.М. Третьякову было присвоено звание «почетный гражданин города Москвы». Скончался Павел Михайлович Третьяков 4 декабря 1898 года. Тело его было похоронено на Даниловском кладбище73.
Вряд ли найдется в наши дни русский человек, который не слышал бы имени Павла Михайловича Третьякова, основателя знаменитой на весь мир Третьяковской галереи в Лаврушинском переулке. Имя это надолго пережило свою эпоху - в отличие от имен многих других купцов, не меньше трудов положивших на службе Богу и народу в качестве благотворителей. Вряд ли человек, мало сведущий в российской истории второй половины XIX - начала XX века, знает, кто такой, например, П.И. Щукин и тем более С.В. Перлов. Чуть больше повезло И.С. Остроухову: он известен как талантливый живописец, его полотна экспонируются в музеях.
Подошло время представить современников П.М. Третьякова - не столь известных, но не менее значительных благотворителей.
Страница 1 из 2
Быть может, ничто столь ярко не характеризует глубокие перемены в российском обществе, начатые реформами Александра II, как стремительный рост числа людей, готовых добровольно пожертвовать свои деньги на благотворительные нужды. Если в начале XIX века таких были десятки, то в конце того же столетия - сотни тысяч. Это сразу же придало делу частной помощи нуждающимся совершенно иной масштаб и размах - ведь в отличие от многих других областей человеческой деятельности, где особую роль могут играть отдельные подвижники, „рыцари идеи”, эта по-настоящему начинается только тогда, когда появляются не единицы, но массы желающих внести свой вклад пусть небольшим, но реальным пожертвованием. Благотворительность как явление берет свое начало не от нуждающихся, а от жертвователей, - от тех, кто готов отдать иногда последнюю монетку на доброе дело.
Появление значительного и все растущего числа людей, способных на подобный поступок, стало отличительной особенностью пореформенных десятилетий. Если до 1861 года лишь в восьми городах Российской империи имелись благотворительные общества, то на рубеже веков они действовали практически во всех ее уголках, включая маленькие провинциальные городки и отдаленные окраины. По статистике 1899 года, 95 % из них были образованы за истекшие с момента великой реформы неполные четыре десятилетия. Из чего-то необычного, „заморского”, бывшего принадлежностью обитателей петербургского большого света, благотворительная деятельность стала буднями огромного числа российских подданных, - членов земств и городских дум, московских промышленников и провинциальной интеллигенции. Возможности, разумеется, у всех были разными - некоторые могли на свои средства открывать училища и приюты, другие работали в благотворительных комитетах, третьи вносили посильную лепту в дни сборов на помощь нуждающимся - бездомным, голодающим, больным (к примеру, в знаменитые „Дни цветков”). Лучшие люди страны, зачастую придерживающиеся противоположных общественных взглядов, как Л. Н. Толстой и К. П. Победоносцев, считали своим долгом принимать активное участие в организации таких акций - взять хотя бы борьбу с голодом 1891-1892 годов. Члены Государственного совета и известные писатели, иерархи церквей и популярные артисты могли встречаться на заседаниях благотворительных комитетов, посвященных участи детей-сирот или пострадавших от эпидемии. В письмах, дневниках и воспоминаниях многих видных деятелей начала XX века часто упоминаются хлопоты, связанные с филантропическими мероприятиями, заседаниями и встречами, в которых они должны были принимать участие как „люди из общества”. Далеко не всегда это было искренней потребностью души; как свидетельствуют те же документы, некоторые занимались благотворительной деятельностью, чтобы лишн
ий раз напомнить о себе, другие - под давлением общественного мнения, потому что „так принято”. Однако само по себе это свидетельствует о колоссальном сдвиге в умах, о том, что „принятым” стало думать об участи ближнего, осознавать свою ответственность за его судьбу - не только в молитве, но и в практическом действии. Это стало к 1900-м годам настолько распространенным, что даже такие люди, как язвительная М. Г. Савина или очень неохотно расстававшийся со своими материальными выгодами Ф. И. Шаляпин не могли уклониться от участия в трудах благотворительности - она превратилась в разновидность гражданского долга для всех, кто считал себя принадлежавшим к лучшей части российского общества.
Одна из наиболее ярких страниц в истории российской благотворительности - благотворительные базары. Обычно они проводились как светские праздники, на которых по очень высоким ценам продавались угощения, а также организовывались лотереи, аукционы и т.п. Выручка шла на помощь нуждающимся.
Исключительной роскошью отличались благотворительные базары высшего общества Санкт-Петербурга и Москвы. Многие знатные дворяне, богатейшие представители купечества и промышленники охотно принимали в них участие и, в результате, обеспечивали значительные сборы. Особенно прославилась умением проводить подобные мероприятия великая княгиня Мария Павловна. Однако основную массу поступающих на благие дела средств давали все же не они.
Конечно, лишь единицы из числа горожан могли позволить себе выступить в роли классических филантропов: открыть новое благотворительное заведение или именную койку в больнице или богадельне. Но в начале века очень многие хотели просто помочь бедным, больным, сиротам, бездомным детям. Возможности для этого открывались достаточно широкие. Кроме различных форм участия в благотворительных обществах - денежными взносами, подарками или личным трудом - петербуржцы могли помочь своим беднейшим согражданам, купив за пятачок или другую незначительную сумму цветок во время массового сбора средств, просто опустив монетку в кружку сборщика. Например, во время проводившегося в пользу Общества попечения о бесприютных детях „Дня розового цветка” (26 апреля 1912 г.), чистая прибыль составила 36 187 р. 10 к. плюс инвентарь на сумму 1410 р. В отчете по сбору пожертвований говорилось: „Совет не может не отметить чрезвычайно сердечное отношение, которое встретило Общество, как со стороны правительственных и частных учреждений, так и от всего населения Петербурга и его окрестностей, и не имея возможности поблагодарить каждого в частности, приносит свою глубокую благодарность, как всем добрым людям, внесшим свою посильную лепту для несчастных обездоленных крошек, - так и всем лицам, принявшим на себя труд сбора с кружками”.
При подготовке статьи использованы: «Отчет по сбору пожертвований в день праздника „Розового цветка” в пользу Общества попечения о бесприютных детях 26 апреля 1912 года» (СПб., 1912); „Правила для лиц, участвующих в кружечном сборе, устраиваемом Императорским Человеколюбивым обществом 1. 2 и 3 октября 1915 года” (Пгр., 1915); „Воззвание пред сбором в пользу бедных и больных детей” (СПб.. 1897); „Годовой отчет 3-го Городского попечительства о бедных в С.-Петербурге за 1913 год” (СПб., 1914).
Организация такого рода сборов являлась хлопотным делом, причем одной из наиболее важных задач было найти достаточное количество сборщиков, а также подсчитать собранные деньги. Перед сбором в пользу Императорского Человеколюбивого общества, проходившим 1-3 октября 1915 года, были опубликованы специальные правила, регламентирующие эту процедуру:
,...п. 10. Сборщиками могут быть лица не моложе 17 лет и прилично одетые.
п. 11. Сборщики из воспитанников и воспитанниц старших классов средних учебных заведений могут участвовать в сборе с согласия родителей и разрешения учебного начальства и появляться в общественных местах не позже 10 часов вечера.
п. 19. Сбор денег производится исключительно посредством опускания их в кружку. За каждое вложение жертвователю выдается значок или открытка.
п. 23. Подсчет денег будет произведен ответственной артелью, под наблюдением Контрольной Комиссии Императорского Человеколюбивого общества, в присутствии представителей Организационного и Исполнительного Комитетов и районных председателей”.
Регулярно проходили целевые сборы средств в церквах. Как говорилось в воззвании перед сбором в пользу Московско-Нарвского отдела
Продажа [кустарных крестьянских] изделий на благотворительном базаре в Дворянском собрании. Фотограф Булла. 27декабря 1903г.
Общества попечения о бедных и больных детях, «чтобы усилить средства и тем получить возможность христиански благотворить большему количеству бедных детей, Отдел обращается к доброму сердцу всех братьев и сестер и при сборе в церквах взыскивает о помощи. Высоко- преосвященнейший Владыка Митрополит Палладий, видя высокую благотворительную цель Общества, всегда милостиво разрешает сборы в церквах района деятельности Отделов. И где, как ни здесь, в храмах Божиих делать сборы на благотворение. И эти сборы так уместны теперь, во время поста и нашего гове- ния. Наша душа, с радостью очищающаяся от грехов и соединяющаяся в таинстве св. Причащения с Самим Христом, должна пылать потребностью выразить свое очищение в том или другом добром деле и чрез то поистине принять в свою душу Христа. А Господь говорил: „Кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает” (Мф. XVIII, 5)».
Желающие могли и просто пожертвовать вещи или же труд какому-либо благотворительному учреждению. Например, при открытии приюта 3-го городского попечительства о бедных поступили пожертвования „от следующих лиц и учреждений:
- Из Комитета Ее Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны разная одежда - 24 вещи.
- От Богдановой В. А.: 2 Св. иконы, 2 лампы, клеенка на стол, 2 дюжины тарелок, 7 стаканов, 10 кружек, 10 блюдец, дюжина ножей и вилок, 2 миски, 2 плевательницы, 2 шапки, наволочка, 3 термометра, чернильница, штемпель и краски для белья, жидкость для насекомых, провизии на 3 р. 50 к. Всего на 54 р. 95 к.
- От Бакиновой А. Ф. и Бажо Е. Ф. пуховая перина и подушка, 19 декабря на обед 2 р. 50 к. Всего на 62 р. 50 к.
- От Брусова Я. Л.: две двери (парадная лестница и в канцелярию). Всего на 10 р. 00 к...
Всего было пожертвовано на 448 р. 56 к. ”
Так, „всем миром”, обеспечивались необходимыми вещами благотворительные детские приюты, богадельни, мастерские, дома трудолюбия и т. п.
Из воспоминаний генерала Л. А. Мосолова „При дворе последнего императора" (СПб., 1992):
. ..Великая княгиня (Мария Павловна) знала свое „ремесло” в совершенстве. Двор ее первенствовал в Петербурге. Ее Рождественские базары в залах Дворянского собрания затмевали все другие благотворительные затеи. Ей удавалось собирать значительные суммы, привлекая на свои приемы лиц богатых, которые по своему рождению и положению в обществе не имели бы доступа в высшие его слои и охотно открывали свои кошельки, чтобы отблагодарить Марию Павловну за гостеприимство...
Особое внимание российского общества было обращено на борьбу с туберкулезом. В 1910 году была образована Всероссийская лига для борьбы с туберкулезом. Годовщину ее основания было решено ознаменовать устройством народного „туберкулезного дня". Проводили его очень широко, по всей стране, в Петербурге он получил название, Дня белого цветка" и был устроен 20 апреля 1911 года. Как отмечалось в книге А. А. Владимирова «Первый „туберкулезный день" в России 191 1 года» (СПб., 1912): «значительную роль в успехе празднования „Дня" сыграла общая пресса...», публиковавшая посвященные празднику статьи до и после его проведения. Празднование „Дня" начиналось с шествия по главным улицам, обставлено было с большей или меньшей пышностью... Днем и вечером устраивались гуляния... Валовый доход от первого „Туберкулезного дня" в России достиг свыше полумиллиона рублей. Что касается назначения собранных денег, то, за редкими исключениями, проводился принцип, что они должны оставаться на месте сбора и предназначаться в большей своей части для помощи местным туберкулезным больным...»
Из «Отчета по организации праздника „Белого цветка” 20 апреля 1911 года» (СПб.. 1911):
Цветы были выписаны из Швеции (г. Гетеборга, от фирмы Н. Brusewitz) в количестве 400 000 цветков (стоимостью - с доставкой в С.-Петербург - 1 564 руб. 64 коп.); из этих цветов 100 800 шт. были отправлены по собственной цене в провинцию (Кронштадт, Ревель, Киев, Одессу, Уральск), а остальные 299 200 пошли на продажу в С.-Петербурге и его окрестностях по назначенной Комитетом цене 5 коп. за цветок...
Продажа цветов производилась как на улицах, площадях С.-Петербурга, в учреждениях - казенных и частных, фабриках, учебных заведениях, театрах и пр., так и в городах Царском Селе, Гатчине, Павловске, Петергофе, Луге, Ораниенбауме и Сестрорецке. Каждое лицо, участвовавшее в продаже, снабжалось особым значком и именной номерной карточкой с печатью Общества... Цветы накалывались на особые щиты, стоимость которых была отчасти покрыта прокатной платой, взымавшейся с продавщиц, в размере 20 коп. за щит.
Сбор денег производился либо в кружки, снабженные соответственными карточкам номерами, либо в тарелки (предусмотренные для сбора в закрытых заведениях). Кружки сдавались до 23 апреля включительно под расписку в запечатанном виде в центральное бюро.
Меценатство… Слово не совсем привычное для нас. Все его слышали хотя бы раз в жизни, но правильно объяснить суть этого термина под силу далеко не каждому. И это печально, поскольку Россия всегда славилась тем, что благотворительность и меценатство составляли неотъемлемую часть ее давних традиций.
Что такое меценатство?
Если спросить любого встречного, что такое меценатство, мало кто сможет вот так, сходу, дать вразумительный ответ. Да, все слышали о состоятельных людях, оказывающих финансовую помощь музеям, детским детским спортивным организациям, начинающим художникам, музыкантам и поэтам. Но вся ли оказанная помощь является меценатством? Есть ведь еще благотворительность и спонсорство. Как отличить эти понятия друг от друга? Разобраться в этих непростых вопросах и поможет данная статья.
Меценатство - это материальная или иная другая безвозмездная поддержка физических лиц, оказываемая организациям, а также представителям культуры и искусства.
История возникновения термина
Своим происхождением слово обязано реальному историческому лицу. Гай Цильний Меценат - вот чье имя стало нарицательным. Знатный римский вельможа, соратник императора Октавиана, прославился тем, что оказывал помощь талантливым поэтам и писателям, преследуемым властью. Он спас от смерти автора бессмертной «Энеиды» Вергилия и многих других деятелей культуры, чьи жизни находились под угрозой по политическим мотивам.
Были в Риме и другие покровители искусства, кроме Гая Мецената. Почему же именно его имя стало нарицательным и превратилось в современный термин? Дело в том, что все остальные богатые благотворители отказались бы заступаться за опального поэта или художника из-за страха перед императором. Но Гай Меценат имел на Октавиана Августа очень сильное влияние, и не боялся идти против его воли и желания. Он спас Вергилия. Поэт поддерживал политических противников императора и из-за этого впал в немилость. И единственный, кто пришел ему на помощь, - Меценат. Поэтому имя остальных благодетелей затерялось в веках, а он навсегда остался в памяти тех, кому бескорыстно помогал всю жизнь.
История возникновения меценатства
Точную дату появления меценатства назвать невозможно. Неоспоримым является лишь тот факт, что потребность в оказании помощи представителям искусства со стороны наделенных властью и богатством людей была всегда. Причины оказания такой помощи были различными. Кто-то действительно любил искусство и искренне пытался помочь поэтам, художникам и музыкантам. Для других богачей это было или данью моде, или желанием показать себя щедрым дарителем и покровителем в глазах остального общества. Власть же старалась оказывать покровительство представителям искусства с целью держать их в подчинении.
Таким образом, появилось меценатство в период после возникновения государства. И в эпоху античности, и в Средние века поэты и художники находились в зависимом положении от представителей власти. Это было практически домашнее рабство. Сохранялось такое положение вплоть до распада феодального строя.
В период абсолютной монархии меценатство приобретает форму пенсий, наград, почетных званий, придворных должностей.
Благотворительность и меценатство - есть ли разница?
Существует некоторая путаница с терминологией и понятиями меценатства, благотворительности и спонсорства. Все они предполагают оказание помощи, но разница между ними все-таки довольно существенная, и проводить знак равенства будет ошибкой. Стоит подробнее рассмотреть вопрос терминологии. Из всех трех понятий наиболее отличаются друг от друга спонсорство и меценатство. Первый термин означает оказание помощи на определенных условиях, или вложение средств в какое-либо дело. Например, оказание поддержки художнику может осуществляться при условии создания портрета спонсора или упоминания его имени в СМИ. Проще говоря, спонсорство предполагает получение какой-либо выгоды. Меценатство - это бескорыстная и безвозмездная помощь искусству и культуре. Меценат не ставит во главу угла получение для себя дополнительной выгоды.
На очереди следующая тема - благотворительность. Она очень близка понятию меценатства, а разница между ними едва заметна. Это оказание помощи нуждающимся, и главным мотивом здесь выступает сострадание. Понятие благотворительности очень широко, и меценатство выступает в качестве ее специфического вида.
Почему люди занимаются меценатством?
Русские благотворители и меценаты всегда отличались от западных своим подходом к вопросу оказания помощи представителям искусства. Если говорить о России, то здесь меценатство - это материальная поддержка, которая оказывается из чувства сострадания, желания помочь без извлечения какой-либо выгоды для себя. На Западе же присутствовал момент извлечения пользы от благотворительности в виде снижения налогов или освобождения от них. Поэтому говорить здесь о полном бескорыстии невозможно.
Почему же с XVIII века российские меценаты все активнее начинают покровительствовать искусству и науке, строить библиотеки, музеи и театры?
Главной движущей силой здесь выступали следующие причины - высокая нравственность, мораль и религиозность меценатов. Общественное мнение активно поддерживало идеи сострадания и милосердия. Правильные традиции и религиозное воспитание привели к такому яркому явлению в истории России, как расцвет меценатства в конце XIX - начале XX веков.
Меценатство в России. История возникновения и отношение государства к такого рода деятельности
Благотворительность и меценатство в России имеют давние и глубокие традиции. Связывают их в первую очередь со временем появления в Киевской Руси христианства. В то время благотворительность существовала в качестве личной помощи нуждающимся. В первую очередь такой деятельностью занималась церковь, открывая странноприимные дома для престарелых, инвалидов и немощных, и больницы. Начало благотворительности положил князь Владимир, официально обязав заниматься церковь и монастыри общественным призрением.
Следующие правители России, искореняя профессиональное нищенство, вместе с тем продолжали заботиться об истинно нуждающихся. Продолжали строиться госпитали, богадельни, детские дома для незаконнорожденных и душевнобольных.
Благотворительность в России успешно развивалась благодаря женщинам. Особенно отличились в деле оказания помощи нуждающимся императрицы Екатерина I, Мария Федоровна и Елизавета Алексеевна.
История меценатства в России начинается с конца XVIII века, когда оно становится одной из форм благотворительности.
Первые русские меценаты
Первым меценатом в был граф Александр Сергеевич Строганов. Один из крупнейших землевладельцев страны, граф больше всего прославился как щедрый благотворитель и коллекционер. Очень много путешествуя, Строганов увлекся составлением коллекции картин, камней и монет. Много времени, средств и сил граф уделял развитию культуры и искусства, оказывал помощь и поддержку таким знаменитым поэтам, как Гавриил Державин и Иван Крылов.
До конца своей жизни граф Строганов состоял бессменным президентом Императорской Академии художеств. Одновременно он курировал Императорскую Публичную библиотеку и был ее директором. Именно по его инициативе началось строительство Казанского собора с привлечением не иностранных, а русских архитекторов.
Такие люди, как Строганов, открыли путь последующим меценатам, бескорыстно и искренне помогающим развитию культуры и искусства в России.
Знаменитая династия Демидовых, основоположников металлургического производства России, известна не только огромным вкладом в развитие промышленности страны, но и своей благотворительностью. Представители династии опекали Московский университет и основали стипендию для студентов из Ими было открыто первое коммерческое училище для купеческих детей. Постоянно помогали Демидовы Воспитательному дому. Одновременно они занимались собранием художественной коллекции. Она стала самой крупной в мире из частных собраний.
Еще один знаменитый покровитель и меценат XVIII века - граф Он был настоящим ценителем искусства, особенно театрального.
В свое время он был скандально знаменит женитьбой на собственной крепостной, актрисе домашнего театра Прасковье Жемчуговой. Она рано скончалась и завещала своему мужу не бросать дело благотворительности. Граф Шереметев выполнил ее просьбу. Часть капитала он потратил на помощь ремесленникам и бесприданницам-невестам. По его инициативе началось строительство Странноприимного дома в Москве. Также он вкладывал деньги в строительство театров и храмов.
Особый вклад купечества в развитие меценатства
Многие сейчас имеют совершенно неправильное мнение о русском купечестве XIX-XX веков. Оно сформировалось под влиянием советских фильмов и литературных произведений, в которых упомянутый слой общества выставлен был самым неприглядным образом. Все купцы поголовно выглядят малообразованными, сосредоточенными исключительно на получении прибыли любым путем людьми, при этом начисто лишенными сострадания и милосердия к ближним. Это в корне неверное представление. Конечно, исключения всегда есть и будут, но в большинстве своем купцы составляли самую образованную и информативную часть населения, не считая, конечно же, дворянства.
Но среди представителей знатных родов благодетелей и меценатов можно было пересчитать по пальцам. Благотворительность в России - целиком и полностью заслуга именно купеческого сословия.
Выше уже кратко упоминалось, по какой причине люди начинали заниматься меценатством. Для большинства купцов и фабрикантов благотворительность превратилась практически в образ жизни, стала неотъемлемой чертой характера. Здесь играл роль тот факт, что многие зажиточные купцы и банкиры являлись потомками старообрядцев, для которых характерно было особое отношение к деньгам и богатству. И отношение русских предпринимателей к своей деятельности было несколько иным, чем, например, на Западе. Для них богатство - это не фетиш, торговля - не источник наживы, а скорее некая обязанность, возложенная Богом.
Воспитанные на глубоких религиозных традициях, русские предприниматели-меценаты считали, что богатство дается Богом, а значит, за него нужно нести ответственность. Фактически они полагали, что обязаны заниматься оказанием помощи. Но это не было принуждением. Все делалось по зову души.
Знаменитые русские меценаты 19 века
Этот период считается расцветом благотворительности в России. Начавшийся бурный экономический рост способствовал поражавшему воображение размаху и щедрости богатых людей.
Известные меценаты XIX-XX веков - сплошь представители купеческого сословия. Самые яркие представители - Павел Михайлович Третьяков и его менее известный брат Сергей Михайлович.
Надо сказать, что купцы Третьяковы не обладали значительным богатством. Но это не мешало им бережно собирать картины знаменитых мастеров, тратя на них серьезные суммы. Сергей Михайлович больше интересовался западноевропейской живописью. После его смерти завещанная брату коллекция вошла в собрание картин Павла Михайловича. Появившаяся в 1893 году художественная галерея носила имя обоих замечательных русских меценатов. Если говорить только о коллекции картин Павла Михайловича, то за всю жизнь меценат Третьяков потратил на нее около миллиона рублей. Невероятная по тем временам сумма.
Начал собирать свою коллекцию русской живописи Третьяков еще в молодости. Уже тогда у него была точно поставленная цель - открыть национальную общественную галерею, чтобы любой желающий мог бесплатно посетить ее и приобщиться к шедеврам русского изобразительного искусства.
Братьям Третьяковым мы обязаны великолепным памятником русскому меценатству - Третьяковской галереей.
Меценат Третьяков был не единственным покровителем искусства в России. Савва Иванович Мамонтов, представитель известной династии, является основателем и строителем крупнейших железнодорожных магистралей России. Он не стремился к известности и совершенно равнодушно относился к наградам. Единственной его страстью была любовь к искусству. Савва Иванович сам был глубоко творческой натурой, и занятие предпринимательством его очень тяготило. По мнению современников, он сам мог стать и великолепным оперным певцом (ему даже предлагали выступать на сцене итальянского оперного театра), и скульптором.
Свое имение Абрамцево он превратил в гостеприимный дом для русских художников. Здесь постоянно бывали Врубель, Репин, Васнецов, Серов, а также Шаляпин. Всем им Мамонтов оказывал финансовую помощь и покровительство. Но самую большую поддержку меценат оказывал театральному искусству.
Мамонтова его родственники и партнеры по бизнесу считали глупой блажью, но это не останавливало его. Под конец жизни Савва Иванович оказался разорен и едва избежал тюрьмы. Он был полностью оправдан, но заниматься предпринимательством уже не мог. До конца жизни его поддерживали все те, кому он в свое время бескорыстно помогал.
Савва Тимофеевич Морозов - удивительный по скромности меценат, который помогал Художественному театру с условием, что его имя не будет упоминаться по этому поводу в газетах. И остальные представители этой династии оказывали неоценимую помощь в развитии культуры и искусства. Сергей Тимофеевич Морозов увлекался русским декоративно-прикладным искусством, собранная им коллекция составила центр Кустарного музея в Москве. Иван Абрамович был покровителем никому не известного тогда Марка Шагала.
Современность
Революция и последующие за ней события прервали замечательные традиции русского меценатства. И после распада Советского Союза прошло немало времени, прежде чем появились новые меценаты современной России. Для них меценатство - это профессионально организованная часть деятельности. К сожалению, тема благотворительности, которая из года в год становится все популярнее в России, крайне скупо освещается в СМИ. Широкой публике становятся известны лишь единичные случаи, а большая часть работы спонсоров, меценатов и благотворительных фондов проходит мимо населения. Если сейчас спросить любого встречного: "Какие современные меценаты вам известны?", вряд ли кто-нибудь ответит на этот вопрос. А между тем таких людей нужно знать.
Среди предпринимателей России, активно занимающихся благотворительностью, в первую очередь стоит отметить президента холдинга «Интеррос» Владимира Потанина, который в 2013 году объявил о том, что все свое состояние завещает на благотворительные цели. Это было по-настоящему ошеломляющим заявлением. Он основал фонд, носящий его имя, который занимается большими проектами в области образования и культуры. Являясь Председателем попечительского совета Эрмитажа, он уже пожертвовал ему 5 миллионов рублей.
Олег Владимирович Дерипаска, один из влиятельных и богатейших предпринимателей России, является основателем благотворительного фонда «Вольное дело», который финансируется из личных средств бизнесмена. Фонд провел более 400 программ, бюджет которых составил в целом почти 7 миллиардов рублей. Занимается благотворительная организация Дерипаски деятельностью в сфере образования, науки и культуры, спорта. Также фонд оказывает помощь Эрмитажу, многим театрам, монастырям и образовательным центрам по всей территории нашей страны.
В роли меценатов в современной России могут выступать не только крупные бизнесмены, но также чиновники и коммерческие структуры. Благотворительностью занимаются ОАО "Газпром", АО "Лукойл", КБ "Альфа Банк" и многие другие компании и банки.
Особо хочется отметить Дмитрия Борисовича Зимина, основателя ОАО «Вымпел-Коммуникации». С 2001 года, добившись устойчивой прибыльности компании, он отошел от дел и полностью посвятил себя благотворительности. Им были основаны премия «Просветитель» и фонд «Династия». По словам самого Зимина, весь свой капитал он передал на дело благотворительности совершенно безвозмездно. Созданный им фонд занимается поддержкой фундаментальной науки России.
Конечно, современное меценатство не достигло того уровня, который наблюдался в «золотые» годы XIX века. Сейчас оно носит обрывочный характер, тогда как благотворители прошлых столетий оказывали культуре и науке планомерную поддержку.
Есть ли будущее у меценатства в России?
13 апреля отмечается замечательный праздник - День благотворителя и мецената в России. Дата приурочена ко дню рождения Гая Мецената, римского покровителя поэтов и художников, чье имя и стало нарицательным словом «меценат». Инициатором праздника стал Эрмитаж в лице его директора М. Пиотровского. Этот день получил и второе название - День спасибо. Впервые его отметили в 2005 году, и хочется надеяться, что и в дальнейшем он не потеряет своей актуальности.
Сейчас наблюдается двусмысленное отношение к меценатству. Одной из главных причин этого является неоднозначное отношение к состоятельным людям в существующих сегодня условиях все более сильного расслоения общества. Никто не оспаривает того, что зачастую богатство наживается не совсем приемлемыми для большинства населения способами. Но есть среди числа богатых людей и те, кто отдает миллионы на развитие и поддержание науки и культуры и другие благотворительные цели. И было бы замечательно, если бы государство озаботилось тем, чтобы имена современных российским меценатов стали известны широкому кругу населения.
Работники пункта «Капля молока» выдают молоко нуждающимся и голодающим. Минск. 1914–1916. С сайта http://charity.lfond.spb.ru
К концу ХIX века благотворительность в России получила массовое развитие. В деревнях открывались общества призрения для крестьян, ясли-приюты, различные земские организации. В городах была налажена система попечительства о бедных. Создавались специальные комитеты в рамках городского самоуправления.
Новый масштаб благотворительности
Основой этой работы была быстро набиравшая силу частная благотворительность, причем на благотворительность жертвовали не только состоятельные люди. Очень популярны были «кружечные» сборы: железные кружки висели на стенах приютов, магазинов - туда бросали милостыню. А шарманщики, прежде чем получить разрешение ходить по улицам, должны были сделать взнос на устройство воспитательных домов.
Появились фигуры известных и уважаемых в обществе филантропов. Например, 42 года отдал благотворительности принц Петр Ольденбургский, основавший в Петербурге первый ночной детский приют. В течение жизни объем пожертвований Петра Ольденбургского превысил 1 млн. рублей. На Литейном проспекте ему установили памятник - «Просвещенному благотворителю» (после революции памятник был снесен).
«Конкуренцию» частной благотворительности составляла благотворительность приходская: церковно-приходские попечительства к концу ХIХ века имелись практически в каждом российском городе. Существовали и многочисленные благотворительные организации, работавшие по определенным направлениям (например, «Союз для борьбы с детской смертностью в России»).
К концу ХIХ века благотворительность в России стала настолько масштабным общественным явлением, что в 1892 году была создана специальная комиссия, в ведении которой были законодательные, финансовые и даже сословные аспекты благотворительности. Важнейшим итогом работы комиссии можно считать обеспечение прозрачности благотворительной деятельности в России, открытости и доступности всей информации (включая финансовую) для всех слоев общества.
С конца ХIХ века в стране устанавливается общественный контроль над благотворительностью, результатом чего явился рост доверия в обществе к деятельности благотворителей и, как следствие, новый небывалый рост числа жертвователей.
Пик развития российской благотворительности: имена и цифры
В конце века в среде состоятельных промышленников и богатых купцов становится модным вкладывать деньги в развитие культуры и искусства. Музеи, библиотеки, школы, картинные галереи, выставки - вот спектр благотворительной деятельности русских меценатов, фамилии которых навсегда вошли в историю России: Третьяковы, Мамонтовы, Бахрушины, Морозовы, Прохоровы, Щукины, Найденовы, Боткины и многие другие.
На каждые 100 тысяч жителей Европейской части России приходилось 6 благотворительных учреждений. В 1900 году 82% благотворительных заведений были созданы и состояли под патронатом частных лиц, доля сословных заведений составляла 8%, городских 7%, а земских — 2%. Всего в 1902 году в Российской империи было зарегистрировано 11040 благотворительных учреждений (в 1897 году - 3,5 тысячи) и 19108 приходских попечительских советов.
В марте 1910 года Всероссийский съезд деятелей по призрению констатировал, что 75% средств на благотворительные цели составляли частные добровольные пожертвования и лишь 25% — от государства. При этом, ежегодно раздавалось в виде милостыни не менее 27 миллионов рублей.
